Фактически первое научное исследование фолк-хоррора как субжанра кино появилось в 2017 году. Это была книга «Фолк-хоррор: часы страха и странные вещи» блогера и критика Адама Сковелла, который, освещая эту тему в медиа, одновременно работал над своей докторской диссертацией[23]. При этом вышедший примерно в то же время, что и «Фолк-хоррор: часы страха и странные вещи», сборник «Возрождение фолк-хоррора: полевые исследования» вряд ли можно включить в историографию вопроса, поскольку цель данной книги состояла в том, чтобы продемонстрировать «ужас» (horror) «народности» (folk), так как авторы сборника исследовали подлинный фольклор, а также брали интервью у художников и ученых, работающих в области современного язычества (Folk Horror Revival: Field Studies. 2018), – что в итоге не соответствует фолк-хоррору в том виде, в каком он сложился. Подход Сковелла был иным. Он предложил понятие «цепь фолк-хоррора» – своеобразный шаблон для идентификации или создания произведения в субжанре фолк-хоррор. Эта «цепь» должна была прояснить связь между тем, что он назвал «нечестивой троицей» субжанра, – картинами «Великий инквизитор» («Witchfinder General», 1968) Майкла Ривза, «Кровь на когтях сатаны», упоминаемой выше, и «Плетеный человек» (1973) Робина Харди. Его схема также предполагала определенную гибкость, позволяющую учитывать различия между этими фильмами.
«Цепь» Сковелла содержит четыре звена. Во-первых, ландшафт. Элементы топографии в кино такого рода оказывали неблагоприятное воздействие на социальную и моральную идентичность жителей конкретной местности. Во-вторых, изоляция. Сеттинг фолк-хоррора – не обязательно сельская местность, но обычно в произведении данного субжанра изображается сообщество, отрезанное от мира: деревня, небольшой городок или остров. Одним из важных признаков изоляции становится появление в таком сообществе посторонних, которые сами оказываются изолированы. В-третьих, специфическая система верований – часто язычество. В-четвертых, вызов/происшествие. Сам Сковелл признает, что четвертый элемент – самое слабое звено, охватывающее, как и должно быть, любой тип конфликта. Основываясь на этой схеме, Сковелл предлагает следующие определения субжанра:
• произведение, в котором фольклор используется эстетически или тематически, чтобы быть наполненным ощущением тайны в жутких, сверхъестественных или ужасающих целях;
• произведение, которое представляет собой столкновение между странным местом (arcania) и его присутствием в непосредственной близости к той или иной форме современности;
• произведение, которое создает собственную фольклорную традицию посредством различных форм народной памяти (Scovell. 2017. Р. 17).
Последнее определение особенно важно, так как оно предполагает, что фолк-хоррор не только и даже не столько основывается на фольклоре, сколько сам является новой формой фольклора. При этом Сковелл подчеркивает, что фолк-хоррор – это не обязательно «ужас», но, скорее, «мутация его аффекта», которую можно встретить и в фэнтези или в других сходных жанрах, завязанных на вымышленных мирах или сверхъестественных вещах. В этом отношении Сковелл предлагает поистине революционный подход в теоретическом осмыслении эмпирического материала хоррора. В конце своей работы он особо отмечает: «Хотя связь между самим фольклором и жанром в целом была мало проанализирована в главах этой книги, очевидно, что в нанесении на карту ее многочисленных борозд еще предстоит продвинуться» (Scovell. 2017. Р. 236). Исследователь придумал свою схему для того, чтобы сгруппировать изрядное количество кинофильмов и сериалов, основываясь на четких, заранее заданных критериях. Эта более чем эвристическая концепция помогает переописать и возродить интерес к забытым или не очень известным картинам, причем не только британским. Так, в 2019 году Сковелл, к тому времени уже ставший главным автором в теме, опубликовал список менее известных фолк-хоррор-фильмов, чем обсуждаемая «нечестивая троица» британского кино (Scovell. 2019). Большинство фильмов в списке Сковелла все еще были британскими, но появились видимые исключения: финская картина «Белая олениха» («Valkoinen peura», 1952) Эрика Бломберга[24], чехословацкая «Маркета Лазарова» («Marketa Lazarová», 1967) Франтишека Влачила и австралийская «Селия» («Celia», 1989) Энн Тернер. Из фильмов XXI столетия был упомянут только британский «Блэквуд» («Blackwood», 2014) Адама Уимпенни. В 2019 году в своем материале Адам Сковелл писал, что трудно вспомнить иной жанр, популярность которого росла так же быстро, как фолк-хоррора. Уже тогда было ясно, что фолк-хоррор превратился в один из самых популярных субжанров фильмов ужасов. Правда, преимущественно в рамках описывающей его академической литературе.
Адам Сковелл в своей книге использовал термин Urban Wyrd («городское странное»), описывая им городской аналог фолк-хоррора, например британский фильм Гари Шермана «Линия смерти» («Death Line», 1972). По сюжету, под современным Лондоном живет племя, предки которого когда-то были людьми. Одичавшие существа питаются пассажирами лондонского метрополитена (Scovell. 2017. Р. 198). Сковелл цитирует Кима Ньюмана, который назвал «Линию смерти» эквивалентом «Техасской резни бензопилой» (1974) Тоуба Хупера, хотя мы должны упомянуть, что картина Шермана вышла на два года раньше. Но дело не в этом. Сковелл не применяет термин wyrd – англосаксонский оригинал вариант слова weird («странный») – к фолк-хоррору. Между тем, другие британские исследователи определяют фолк-хоррор именно через wyrd. Так Дайан А. Роджерс считает, что фолк-хоррор – совершенно не типичный для более традиционных субжанров вид хоррора, поскольку он представляет собой не субжанр фильмов ужасов, а включен в другой, отдельный жанр, который можно было бы назвать wyrd. Этот жанр включает в себя фолк-хоррор, хонтологию и готические субжанры медиатекстов, имеющих фольклорное содержание и жуткий эффект. Wyrd описывает странное, загадочное, пугающее и объединяет общий элемент жуткого во всех названных жанрах, предполагая ощущение древнего, фольклорного и необъяснимого, связываемое с неосязаемыми призрачными представлениями о жуткости и ужасе (Rodgers. 2019. Р. 135; Rodgers. 2024. Р. 223). Но другие авторы расширяют даже такое понимание субжанра.
Чтобы увидеть, насколько фолк-хоррор стал востребованным, рассмотрим один кейс. Мы уже упоминали об известной серии монографических исследований «Адвокаты дьявола», стартовавшей в 2011 году и существующей по сей день. Согласно концепции серии, разные ученые или критики посвящают свои небольшие книги конкретным фильмам ужасов. Как мы помним, изначально фолк-хоррор с подачи Адама Сковелла определялся «нечестивой троицей» британских фильмов ужасов: «Великий инквизитор», «Кровь на когтях сатаны» и «Плетеный человек». В 2011 году, то есть в год основания серии, в «Адвокатах дьявола» вышла монография Яна Купера, посвященная картине «Великий инквизитор» (Cooper. 2011). В исследовании фильм не позиционировался как фолк-хоррор, что вполне ожидаемо. Купер подробно анализировал конкретные сцены, но главное – рассматривал ленту в различных контекстах – прежде всего, в контексте истории ужасов, в которой «Великий инквизитор» занимает подобающее ему место именно как британский фильм. Иными словами, в 2011 году у ученых были другие аналитические модели для анализа хоррора, нежели фолк-хоррор. С пришествием академической моды на фолк-хоррор в самом конце 2010-х годов все изменилось.
Монографии о двух других фильмах «нечестивой троицы» фолк-хоррора в серии «Адвокаты дьявола» – «Кровь на когтях сатаны» и «Плетеный человек» – вышли в 2021 и 2023 годах соответственно. Создается ощущение, что теперь ретроспективная оптика фолк-хоррора стала обязательной для большинства научных исследований или же обязательными становятся исследования фильмов, считающихся фолк-хоррором. Так, Дэвид Эванс-Пауэлл – автор книги, посвященной картине «Кровь на когтях сатаны», – отмечает, что анализируемый им фильм остается в тени «Великого инквизитора» и «Плетеного человека», в то время как именно Хаггард, как помним, использовал термин «фолк-хоррор» применительно к своему фильму и сделал понятие популярным. Эванс-Пауэлл помещает «Кровь на когтях сатаны» в контекст этого субжанра и сравнивает сеттинг XVII века с сеттингом XIX века, характерным для продукции студии Hammer. Также Хаггард отчасти идет путем концепции Адама Сковелла, отмечая важность ландшафта, локализма и отражения современного кризиса английской идентичности (Evans-Powell. 2021).
Действие картин «Великий инквизитор» и «Кровь на когтях сатаны» происходит в историческом сеттинге. Во многом фолк-хоррор определяется тем, что в нем современность («цивилизация») сталкивается с чуждой архаикой («традиция»). В этом плане «Плетеный человек» Робина Харди является образцовым представителем субжанра. «Плетеному человеку» Харди посвящена одна треть монографии «Фолк-хоррор в кино. Возвращение британского вытесненного» (Folk Horror on Film: The Return of the British Repressed. 2024). Однако Стив А. Виггинс в своей монографии про «Плетеного человека» старается избегать описания картины как фолк-хоррора. Виггинс пишет, что в то время как многие считают «Плетеного человека» классикой фолк-хоррора, в действительности это кино – также и яркий образец праздничного хоррора (holiday horror). Поэтому в своей книге Виггинс объясняет, что такое праздничный хоррор, помещая «Плетеного человека» в совсем иной субжанр (Wiggins. 2023), видимо, придуманный самим автором. Снова обратим внимание, что эти книги вышли в 2021 и 2023 годах. Тем самым, с одной стороны, к 2023 году клишированность данной теоретико-методологической оптики стала очевидной, а с другой, мы видим, как ученые продолжают изобретать все новые субжанры хоррора (как в случае с праздничным хоррором).
Наконец, Брэндон Графиус в своей книге, также вышедшей в серии «Адвокаты дьявола» в 2020 году, поместил картину «Ведьма» (2015) Дэйва Эггерса в контекст фолк-хоррора (Grafius. 2020). Хотя многие исследователи, анализируя «Ведьму», прибегают к такой же процедуре (Spadoni. 2020; Grant. 2020), в научной среде возникает конфликт описаний, так как другие ученые называют картину классическим образцом постхоррора (Church. 2021) или рассматривают ее через призму горя, которое не является бременем для жителей шведской деревни (в отличие от американцев), но при этом оно питает нечто гротескное и ужасающее (Ballas. 2021). Возникают закономерные вопросы: какое из предлагаемых жанровых определений лучше подходит для анализа этого фильма и не уводят ли исследователи по ложному следу в рецепции конкретных картин? Можно сказать, что все-таки это скорее фолк-хоррор, так как существует мнение, что сам термин «все чаще используется как в популярных, так и в академических описаниях ужасов, отчасти из-за успеха и известности британско-американского фолк-хоррора “Солнцестояние”» (Ainslie. 2024. P. 182).