[132] Саблин добился большего, поскольку обратился не к чиновникам, а к учителям, земским статистам и т. д.
В том же выпуске «Известий Общества» можно прочесть занятный рассказ о раскопках, проведенных под Москвой для иностранных гостей выставки. В четырех верстах от Царицына, на землях помещика Александра Никифоровича Дунаева (1850–1920), близкого знакомого Льва Толстого, у имения Тарычово, были подготовлены к демонстрации двенадцать курганов. Н. Г. Керцелли и ученик Богданова Николай Юрьевич Зограф (1852–1920), впоследствии профессор и организатор гидробиологической станции на озере Глубоком,[133] прорезали насыпи траншеями на глубину, чуть не достигавшую уровня захоронений. 3 августа 1879 года в Тарычово прибыло 58 участников выставки. Ехали, разумеется, на лошадях, четыре часа. Ученых встретил хлебом и солью А. Н. Дунаев и угостил их великолепным обедом. Потом приступили к раскопкам. Изучались одновременно семь курганов русскими учеными, и пять – иностранными. Им было обещано, что все находки они могут увезти для пополнения коллекций тех учреждений, какие они представляют на выставке. Один курган исследовали Жан Катрфаж и Гами – сотрудники Парижского музея естественной истории, второй – Поль Брока, Поль Топинар и Эмиль Мажито из Музея Парижского антропологического общества, третий – Феликс Канитц из Венского антропологического общества, четвертый – Герман Обет из Лейпцигского этнографического музея, пятый – Эрнест Шантр из Лионского антропологического музея. После завершения раскопок гости весело отужинали у Дунаева и поздно вечером очень довольные вернулись в Москву.[134] Во всех деталях этого «шоу» чувствуется опытная рука мастера рекламы Богданова.
После закрытия выставки в «Известиях Общества любителей естествознания» было напечатано еще несколько отчетных статей о новых раскопках курганов в Подмосковье.[135] Но в целом эти работы постепенно свертывались. Богданов был занят Зоосадом, стал болеть. Без энергичного руководителя замерла и деятельность его помощников. Но дело не только в этом. Увлечение биологией, и антропологией в частности, к концу XIX века в России спало, а интерес к отечественной истории возрос. С 1880-х годов изучение древностей Подмосковья перешло в руки Московского археологического общества и тесно связанного с ним Российского исторического музея.
Глава 4Исследователь Дьякова городища Б. И. Сизов
Итак, хотя первыми из археологических памятников Подмосковья привлекли внимание не курганы, а городища, к семидесятым годам XIX века именно курганы оказались широко исследованными путем раскопок, тогда как ни к одному из древних укрепленных поселков не прикоснулась еще лопата археолога. Возродить интерес к этой категории памятников старины суждено было Дмитрию Яковлевичу Самоквасову (1843–1911).
Окончив юридический факультет Петербургского университета в 1868 году, он принялся за магистерскую диссертацию «Древние города России». Вопрос о том, существовали ли на Руси крупные административные центры до сложения Киевского государства, издавна вызывал споры. Видный немецкий историк Август Людвиг Шлёцер, работавший одно время в Петербурге и много сделавший для изучения нашего летописания, полагал, что до прихода варягов славяне были сущими варварами, обитавшими в лесах и болотах. Ему возражал чешский ученый Павел Шафарик, доказывавший, что уровень развития ранних славян был достаточно высок.
Самоквасов собрал воедино сведения о городах, рассеянные по русским историческим источникам и запискам иноземных путешественников, посещавших Восточную Европу, а, кроме того, постарался привлечь к осмыслению сложной проблемы и археологические материалы. Городища он рассматривал как остатки древнерусских городов. Тезис этот немногим более верен, чем гипотеза Ходаковского об окруженных валами языческих святилищах. Среди городищ немало дославянских. Далеко не всякий поселок, имевший земляные укрепления, был резиденцией князя, центром ремесла и торговли. Так или иначе, диссертация Самоквасова напомнила о любопытных археологических объектах, несколько позабытых после дискуссии Ходаковского и Калайдовича.
Диссертация была успешно защищена в 1873 году в Университете святого Владимира в Киеве и тогда же напечатана.[136] Автор получил кафедру истории русского права в Варшавском университете, где и преподавал на протяжении двадцати лет. В 1878 году ему присудили докторскую степень за книгу по истории русского права, но, как ни странно, археологией он всю жизнь занимался больше, чем прямой специальностью. Достаточно взглянуть на список его публикаций. С 1871 по 1891 год каждое лето он выезжал в экспедиции, чаще всего в родную для него Черниговскую губернию, но порою и на Кавказ и в другие места. Изучал он в основном древние кладбища, а не поселения. Захоронение русского князя X века – Черная могила в Чернигове, скифские курганы у Аксютинец и Гамарни принадлежат к числу важных открытий Самоквасова.
В 1892 году профессор переехал в Москву, заняв пост управляющего Архивом Министерства юстиции, жил в здании самого архива на Царицынской улице (ныне Большая Пироговская, дом № 17),[137] читал лекции в Московском университете. Свою богатую коллекцию древностей он подарил Историческому музею. Похоронен Самоквасов на Новодевичьем кладбище.[138]
Археологией Подмосковья в эти годы он не занимался, хотя между делом раскопал до десятка курганов в окрестностях города. Газета «Голос Москвы» сообщала в 1908 году о проведенных им в учебных целях, для показа студентам, раскопках у деревни Котлы, близ дачи Верещагина.[139] В Государственном историческом музее есть коллекция Самоквасова из курганов в районе Чертанова, у реки Волхонки, близ Поповой горы и Котлякова (ныне Домодедовский район).
Но нас сейчас интересует более ранний этап жизни ученого – период подготовки его магистерской диссертации. В литературе не раз повторялось, что еще в 1860-х годах он начал раскапывать Дьяково городище,[140] даже открыл его (хотя о нем знали Калайдович и Ходаковский)[141] и сразу сделал уникальную находку целого клада бронзовых предметов.[142] В действительности эти утверждения сомнительны.
В диссертации говорится лишь об осмотре городища при поездках в Москву в 1871 и 1872 годах, а вовсе не о раскопках.[143] В написанном незадолго до смерти обзоре своих работ Самоквасов упомянул о раскопках в Дьякове, но коллекции из них нет нигде. Хранящаяся в Историческом музее серия металлических вещей с городища числится купленной у окрестных крестьян, бравших землю из культурного слоя для удобрения своих полей.
В 1889 году археолог В. И. Сизов натолкнулся в Дьякове на заплывшие землей старые траншеи и опрометчиво связал их с работами Самоквасова.[144] Но за полтора десятка лет до Сизова раскопки в Дьякове вел Г. Д. Филимонов. Сизов мог об этом просто не знать, поскольку краткая информация о работах его предшественника затеряна в малоизвестном издании. Но, может быть, здесь сказались и личные взаимоотношения: с Филимоновым враждовал начальник Сизова по Историческому музею И. Е. Забелин. На то, что следы траншей, увиденные на Дьяковом городище Сизовым, остались не после посещения памятника Самоквасовым, а после специальных изысканий Филимонова, указывает такая деталь: и Филимонов, и Сизов нашли в земле изразцы, украшавшие беседку, построенную в Дьякове в XVII веке. Беседка была небольшой. Значит, оба археолога заложили раскопы совсем рядом.[145]
Итог ясен: сообщения о раскопках Д. Я. Самоквасова в Дьякове в 1860-х годах не соответствуют действительности. Подобно Калайдовичу и Ходаковскому, он в 1871 и 1872 годах ограничился лишь внешним осмотром городища, может быть, двумя-тремя шурфами. Никакого клада он здесь не нашел. Бронзовые вещи, хранящиеся в Историческом музее, изготовлены в разное время и, вероятно, найдены крестьянами не в одном, а в нескольких пунктах.
Начало исследованиям Дьякова городища путем раскопок было положено Георгием Дмитриевичем Филимоновым (1829–1898). Это был квалифицированный музейный работник.[146] По окончании историко-филологического факультета Московского университета с 1856 года он служил хранителем Оружейной палаты (жил у Спасских ворот). В изданиях Общества истории и древностей Российских напечатано несколько его статей о русской старине. Когда в 1861 году в Москву перевезли из Петербурга коллекции и библиотеку государственного канцлера Н. П. Румянцева, Филимонов перешел на должность хранителя в новый Румянцевский музей. В 1864 году вместе с выдающимся писателем, мыслителем, музыковедом В. Ф. Одоевским и крупным филологом Ф. И. Буслаевым он организовал при музее Общество древнерусского искусства. За 1874–1876 годы вышло двенадцать выпусков «Вестника» этого общества. Постепенно интересы Филимонова расширились. Он увлекся только складывавшейся тогда первобытной археологией, описал коллекцию каменных орудий, собранную в Тульской губернии, начал изучение могильника у села Кобан в Осетии, относящегося к рубежу бронзового и железного веков.
В 1873 году вышел составленный Филимоновым «Каталог отдела доисторических древностей Московского публичного музея». Там фигурируют и некоторые археологические находки в Москве и Подмосковье: предметы, найденные при строительстве в 1846 году Кремлевского дворца, материалы из курганов в Верхогрязье (переданные из Оружейной палаты) и у села Боборыкина в Подольском уезде.