[234] Не забудем, что исследователю этих памятников было уже около семидесяти лет.
Руководство Обществом отвлекало Васнецова от живописи, и в 1923 году он передал пост председателя Петру Николаевичу Миллеру (1867–1943), получив титул почетного председателя. Большой знаток прошлого Москвы, автор ряда книг и статей о ее улицах, П. Н. Миллер интересовался и древностями.[235] В 1928 году он напечатал статью со странным названием «Московский мусор». В ней шла речь о разных любопытных находках (изразцы, глиняные подсвечники, трубки, помадные банки), сделанных в городе при земляных работах, и ставился вопрос о необходимости систематического надзора за такими работами, чтобы не упустить важные материалы по ранней истории нашей столицы. Находки демонстрировались на выставке к III краеведческой конференции РСФСР в декабре 1927 года.[236]
Активными участниками краеведческого движения двадцатых годов были В. А. Гиляровский, И. К. Линдеман и представители следующих поколений П. В. Сытин, С. В. Киселев и другие.[237]
Созданный в 1896 году Московский коммунальный музей – ныне Музей истории Москвы– в 1920—1930-х годах археологических исследований еще не вел, но некоторые случайные находки туда приносили. В послевоенный период музей организовал собственные экспедиции, успешно изучавшие археологические памятники как в самом городе, так и в его округе.
С 1922 года в течение ряда лет параллельно существовал музей «Старая Москва», занимавший несколько залов в бывшем особняке Английского клуба, где теперь развернута экспозиция Музея современной истории. Инициаторами создания этого музея были Д. Н. Анучин, А. М. Васнецов, П. Н. Миллер.
Второе принципиально новое явление в послереволюционной истории изучения древностей Подмосковья – это возникновение двух университетских центров подготовки археологов и научных исследований в этой области. В старой России курсы археологии в университетах вообще не читали (так называемые «археологические институты» выпускали в основном архивистов). Только в 1922 году на факультете общественных наук Московского университета было открыто отделение археологии.[238]
Преподавали на нем два профессора – Юрий Владимирович Готье и Василий Алексеевич Городцов (1860–1945). Они удачно дополняли друг друга. Готье – историк по образованию и по призванию – с 1919 года читал на факультете курсы, содержавшие характеристику материальной культуры древних племен, обитавших на территории нашей страны, сопоставлял эти данные со сведениями письменных источников, пытался найти в глубине веков предков современных народов. В написанной на основе этих лекций книге «Железный век в Восточной Европе» он говорил и о дьяковских городищах и о подмосковных курганах.[239] В 1921 году Готье со студентами провел небольшие разведки по берегу Москвы-реки, выявил новые памятники дьяковской культуры.[240]
Городцов был человеком иного склада. Музейный работник, полевой исследователь, он в своих лекциях и практических занятиях главное внимание уделял вещам, обнаруженным в ходе раскопок, их особенностям, зависящим от возраста и территориального положения.
Сын священника из рязанского села Дубровичи, Городцов не захотел пойти по стопам отца, окончил офицерское училище и более четверти века прослужил в армии. Еще в молодости, в 1888 году, нашел несколько неолитических стоянок около своего родного села, увлекся поисками древностей, вступил в Московское археологическое общество, принимал участие в экспедициях и в работе археологических съездов. Затем он перешел к самостоятельным раскопкам на Украине, в Верхнем Поволжье и в других районах. К 1906 году, когда он вышел в отставку, у него было около шестидесяти публикаций, и он пользовался авторитетом у специалистов. Забелин пригласил его в Исторический музей на место умершего Сизова, поручив новому сотруднику огромный археологический отдел. С 1906 по 1929 год, пока Городцов работал в музее, он заметно обогатил его фонды коллекциями, добытыми им самим, а кроме того принял на хранение, должным образом зарегистрировал и осмыслил тысячи предметов из случайных находок и чужих раскопок. Он был наблюдателен, трудолюбив и много сделал для систематизации древностей России, главным образом относящихся к бронзовому и железному векам.[241]
Как человека без высшего образования, Городцова до революции к преподаванию в университете не допускали. Но с 1907 года он читал лекции в Московском археологическом институте, одновременно слушая чужие курсы и получив там диплом. В 1922 году институт закрыли, и Василий Алексеевич перешел в МГУ. Там он с полной отдачей готовил молодую смену. Из первого поколения советских археологов большинство москвичей прошло школу у Городцова. До революции памятниками Подмосковья профессор почти не занимался. Только в 1914 году со студентами Археологического института исследовал курганы у Немчиновки (Одинцовский район), Саввина и Барыбина (Подольский уезд, ныне район).
В двадцатых годах положение изменилось. В условиях послереволюционной разрухи средств на изучение экспедициям не хватало, организовать их вдали от крупных центров было трудно. Между тем, краеведческие общества охотно выделяли известные суммы столичным археологам, а подмосковные городища и курганы оказались очень удобны для обучения студентов методике полевых исследований. Объем земляных работ тут обычно невелик, структура насыпей проста. Уже в 1919–1923 годах Город цов и его ученики заложили шурфы и траншеи на Кунцевском, Сетунском, Мамоновом и Мячковском городищах дьякова типа, раскопали значительное число курганов у Асеева (Щелковский район), Болшева (Пушкинский район), Балятина (Октябрьский район), Филей, Чашникова (Солнечногорский район), Чертанова.[242]
Когда сейчас в Историческом музее просматриваешь картотеки коллекций из Подмосковья, с удивлением встречаешь имена наших видных археологов, начинавших свою деятельность с раскопок в этом районе, а в дальнейшем получивших известность благодаря открытиям в совсем иных краях и трудам по совсем другой проблематике.
В 1925 и 1926 годах курганы у Пушкина изучал Евгений Артемович Байбуртян (1898–1938). Окончив Московский университет, он уехал на родину, где его чтут как одного из основоположников археологической науки в Армении.
Вятические курганы у сел Никитское и Ушмары в Подольском уезде (ныне Домодедовский район) в 1924 году раскопала Мария Евгеньевна Фосс (1899–1955) – крупнейший знаток неолита лесной зоны Европейской части СССР. В конце жизни она интересовалась и неолитом Подмосковья, исследовала в 1951 году стоянку этого времени на Бисеровом озере у Купавны.[243]
Сын Городцова Мстислав Васильевич (1896–1968) вскрыл немало курганов в Мякинине (Одинцовский район) и Черкизове (Пушкинский район), опубликовал статью о первом могильнике, но потом ушел из археологии и до конца дней заведовал реставрационной лабораторией Исторического музея.[244]
Александр Федорович Дубынин (1903–1992) начал заниматься древностями Подмосковья в студенческие и аспирантские годы. В 1927–1929 годах копал курганы у станции Клязьма и в Черкизове (Пушкинский район), Каргашине и Звягине (Мытищинский район). Напечатал несколько статей об этих памятниках.[245] Потом он более двадцати лет преподавал в Ивановском педагогическом институте. Участвовал в Отечественной войне. С 1953 года Дубынин возглавлял Московскую экспедицию Института археологии Академии наук СССР, работавшую и в городе, в Зарядье, и в области, где было полностью раскопано Троицкое городище дьякова типа.
Лидию Алексеевну Евтюхову (1903–1974) в студенческие времена привлекали дьяковские городища. Об исследовании двух из них, около Барвихи и деревни Прислон, она издала серьезные статьи.[246] В 1924 году копала она и курганы у Иславского в Звенигородском уезде (ныне Одинцовский район). Вскоре судьба распорядилась по-другому. Л. А. Евтюхина вышла замуж за С. В. Киселева, посвятившего себя прежде всего археологии Азии. Вместе с ним она ездила в экспедиции на Енисей, в Забайкалье и в Монголию и зарекомендовала себя как хороший знаток сибирских древностей.
А вот самого Сергея Владимировича Киселева (1905–1962) хватало на все.[247] Человек неуемной энергии, огромной жизненной силы, он не только в юности, но и в зрелые годы интересовался очень широким кругом тем. Сын железнодорожника из поселка Мытищи окончил московскую школу и археологическое отделение МГУ. Еще аспирантом на собственный счет отправился в Минусинскую котловину и провел свои первые раскопки, открывшие длинную цепь экспедиций, сыгравших большую роль в развитии нашей науки. Но этого молодому ученому было мало. Весной и осенью то один, то со своим однокурсником А. Ф. Дубыниным он бродил по Подмосковью, разыскивал курганы и городища. Он первым обследовал могильник фатьяновского типа у станции Икша[248] и Сетунское городище, собственными руками раскопал курганы XI–XII веков у села Кузнецова в Мытищинском районе, оставленные кривичами.[249] При разведках в Подольском районе в 1925 году С. В. Киселев и А. Ф. Дубынин осмотрели средневековое городище напротив села Татарское Сатино и сумели отождествить этот памятник с упоминавшимся в древнерусских источниках городом Перемышлем.