[13] Ходаковский, как мы видели, интерпретировал городища иначе – как языческие капища.
Сотни сел на Руси носили и носят названия типа «Городище», «Городня», «Городок». Много таких названий попало в «Словарь географический Российской империи», изданный в начале XIX века Афанасием Щекатовым. Ходаковский сделал десятки выписок из этого справочника. Немало древних земляных укреплений находятся в стороне от современных деревень, но и об этих памятниках можно разузнать. Валы и рвы на высоких береговых мысах хорошо заметны. Места, некогда удобные для обороны, позднее служили ориентирами при размежевании земель и т. д. Благодаря этому картотека городищ пополнялась путем расспросов, просмотра карт и планов.
В конце 1820 года Ходаковский получил от Министерства народного просвещения 3000 рублей на свое «ученое путешествие». Начал он с Новгорода Великого и его окрестностей. Обследовав Рюриково городище на правом берегу Волхова, в дальнейшем он сосредоточил силы на раскопках древних могил – сопок и жальников. Наблюдения, сделанные при этом, свидетельствуют о добросовестности и пытливости Ходаковского. К марту 1821 года он «издержал последний рубль из щедрот правительства» и, прервав поездки и раскопки, принялся за составление отчета о них для Министерства просвещения. Увы, эти донесения разочаровали чиновников. От экспедиции ждали сенсационных открытий, а результаты были скромными. На протяжении 1821–1823 годов Ходаковский послал в Петербург кучу писем с сообщениями о новых интересных урочищах. Ответы сначала были уклончивыми, потом совсем прекратились, деньги же не поступили ни разу. В марте 1823 года Министерство вынесло официальное решение – считать экспедицию законченной.
В этот критический для себя период Ходаковский и появился в Москве. Он приехал туда в самом конце 1821 года и прожил в старой столице до весны 1824. Москвичи знали его под именем Зорияна Яковлевича. Полунищий, живший на гроши, взятые в долг у знакомых, одержимый своими идеями, он производил на окружающих странное впечатление. Вот как обрисован он в мемуарах журналиста Ксенофонта Полевого: «всегдашний костюм его составляли серая куртка и серые шаровары, а на голове что-то вроде суконного колпака. В таком костюме являлся он всюду и обращал на себя внимание солдатскою откровенностью, близкою к грубости. Всех дам, без различия с простолюдинками, называл он „матушка“, всех мужчин – „батюшко“. Он обращался с расспросами ко всякому, нарочно ходил на Болотный рынок и умел выспрашивать у русских мужичков о городках». Там «принимали его то за вора, то за шпиона и таскали на съезжую». Не пренебрегал Ходаковский и посетителями дома Полевых, вплоть до барышень. «Происходили в глазах наших истинно комические сцены… Входит в комнату человек, вовсе ему не знакомый, и еще не успел этот человек сказать, зачем пришел, как Зориан начинает допрашивать его. Кое-как отделавшись от допросчика, он спрашивает – что это – помешанный что ли? – Другие принимали его за пьяного».[14]
Все это выглядит достаточно нелепо, но понять, в чем тут дело, нетрудно. Средствами на поездки по городищам Ходаковский не располагал, а желание пополнить список таких памятников было неодолимо. Приходилось довольствоваться сведениями, полученными от случайных собеседников.
Куда больше дало Ходаковскому знакомство с документами Московской межевой канцелярии. Просматривая планы имений, государственных и крестьянских земель, он постоянно встречал новые указания на городища. В письмах в Петербург увлеченный исследователь утверждал, будто количество их равно «числу звезд нашего неба», что их можно собирать «как грибы в благоприятствующую им осень», а после занятий в Межевой конторе удалось учесть 3000 памятников.[15] Итоги этих изысканий были подведены в очередном отчете для Министерства просвещения.
Общался Ходаковский и с московскими учеными и любителями старины – профессором университета Иваном Михайловичем Снегиревым (1793–1868), молодым историком, недавно защитившим магистерскую диссертацию Михаилом Петровичем Погодиным (1800–1875), журналистом Николаем Алексеевичем Полевым (1796–1846) – будущим издателем «Московского телеграфа» и автором «Истории русского народа». Видимо, люди этого круга помогли Ходаковскому осмотреть несколько городищ в окрестностях Москвы. В его письмах и неопубликованных при жизни работах упомянуты городища у села Дьякова, в Кунцеве[16] и Бородине.[17] Побывал он и в Рузе, Радонеже, Дмитрове, Звенигороде и Можайске. Отмечен в его записях Бабий городок в районе Воронова в Подольском уезде[18] (ныне районе). Известен также план, якобы снятый им с Дьякова городища.[19] Данных о том, что на каком-то из заинтересовавших его объектов Ходаковский пробовал вести раскопки, у нас нет.
Архив рос, карта пополнялась все новыми точками, а средств не было не только на экспедицию, но и на кусок хлеба. Это заставило Ходаковского взяться за управление имением одного из тверских помещиков. Весной 1824 года он покинул Москву, а уже в начале 1826 года газета «Северная пчела» сообщила: «Мы получили на сих днях известие, что почтенный изыскатель славянских древностей 3. Доленга-Ходаковский скончался в прошедшем ноябре месяце в Тверской губернии. Бумаги его находятся в Москве у одного приятеля. Желательно, чтобы они не были потеряны для нашей литературы».[20] Умер и похоронен Ходаковский в селе Петровском. В целом жизнь его сложилась трудно. Наукой вплотную он занимался всего пять лет (1818–1823), опубликовал за эти годы лишь пять статей и провел единственную экспедицию. Имена многих дилетантов XIX века, сделавших столько же, а то и больше, давно забыты. Тут получилось иначе.
Архив покойного был передан в распоряжение Н. А. Полевого, но тот, бегло проглядев рукописи, не счел их заслуживающими издания. В августе 1830 года А. С. Пушкин и П. А. Вяземский остановились по дороге из Петербурга в Москву в Твери и навестили жившего там в ссылке декабриста Ф. Н. Глинку. По свидетельству А. А. Шишкова, они «умоляли Глинку упросить» обосновавшуюся в той же Твери вдову Ходаковского Елену Матвеевну «уполномочить их на отнятие у Полевого» бумаг ее мужа, видя в них «золотой рудник» и «сокровище».[21] После долгих и неприятных объяснений архив перешел к М. П. Погодину. В 1838, 1839 и 1844 годах в издававшихся под его редакцией «Русских исторических сборниках» – органе Общества истории и древностей Российских при Московском университете – были напечатаны отчеты Ходаковского о раскопках в Новгородском округе, развернутое изложение созданной им «Исторической системы» и начало ответа критикам. Подробную карту городищ Европейской России, извлеченную из того же архива, Погодин опубликовал еще позже – в 1871 году, в атласе к своей «Русской истории до монгольского ига».
Итак, архив Ходаковского был спасен и введен в научный оборот при помощи самого Пушкина. Поэт приехал в Москву из ссылки в Михайловское, когда многие его знакомые хорошо помнили о «Зорияне Яковлевиче», особенно о его расспросах. В поэме о Езерском Пушкин писал о себе:
Гоголь внимательно изучал украинские песни, собранные Ходаковским.[23] Салтыков-Щедрин в 1861 году хлопотал через Литературный фонд о пенсии для вдовы археолога.[24] Чернышевский, узнав о «теории славянского городства» из лекций знаменитого филолога И. И. Срезневского в Петербургском университете, послал запрос в Саратов о городищах Нижней Волги своему учителю Г. С. Саблукову.[25] Увлекся идеей о городищах как славянских святилищах и известный историк Иван Егорович Забелин (1820–1908). Вместе со своим другом, впоследствии крупным искусствоведом Д. А. Ровинским, в молодые годы он много ходил по Подмосковью и разыскал несколько городищ, не попавших в поле зрения предшественников. Одно расположено у села Подушкина на речке Кобыленке в районе Барвихи, другое – у села Соколова на Сходне.[26] В своей книге «История русской жизни», вышедшей вторым изданием в 1908 году, Забелин все еще излагал построения Ходаковского без сколько-нибудь существенных поправок. Наконец, данью уважения одному из основоположников славяно-русской археологии стал выпуск в 1967 году в Польше сборника его избранных трудов и писем, подготовленного при содействии русских и украинских ученых. Таким образом, судьба творческого наследия неудачника Ходаковского сложилась на редкость счастливо.
Интерес к научным изысканиям Ходаковского породил любопытство и к его биографии. Ведь чем он занимался до 1818 года, никто толком не знал. Когда он вел переговоры с Министерством просвещения об организации своей экспедиции, его попросили сообщить основные сведения о себе. Копия этой записки с пометкой «не для печати» попала в руки Н. А. Полевого, и в 1839 году он опубликовал ее.[27] В жизнеописании сказано, что Доленга-Ходаковский родился 23 декабря 1784 года в местечке Комов в Австрии, окончил училище ксендзов-пиаров, а затем, в 1806–1810 годах, совершенствовался в науках в Кременецком лицее.
Вскоре «Варшавская газета» поместила реплику, озаглавленную: «Кто именно был Зориян Доленга-Ходаковский?». Там утверждалось, что автобиография содержит заведомо ложные данные. В 1850-х годах польские ученые разобрались в этом вопросе.