Само существование столь развитого убарата в экваториальной зоне поражало. Одним из доказательств грандиозности и широты замыслов Билы Хурумы был проект, над осуществлением которого я в данное время трудился против своей воли и желания. Судя по всему, они планировали соединить каналом озера Ушинди и Нгао, разделенные более чем четырьмя сотнями пасангов болот. Гигантский канал свяжет реки Ниоку и Камбу, благодаря ему загадочная Уа, впадающая в озеро Нгао, а потом в сияющее море Тасса, стянет доступной для цивилизованного мира.
– Можешь работать? – повторил свой вопрос аскари.
– Нет, – покачал головой Айари.
– Тогда тебя убьют, – предупредил аскари.
– Знаешь, мне уже лучше, – сказал Айари.
– Ну и хорошо. – Аскари пошел прочь, высоко поднимая факел. Второй аскари, с копьем против тарлариона, пошел следом за ним.
Спустя несколько мгновений возле нас остановился очередной плот, который мы должны были загрузить грязью.
– Можешь копать? – спросил я Айари.
– Нет, – прошептал он.
– Я буду копать за тебя.
– Правда? – недоверчиво посмотрел он.
– Да.
– Я буду копать сам.
– Как твоя нога? – спросил я.
– На месте, – ответил Айари.
Большинство рабочих на канале были не скованы. Это были свободные люди, попавшие сюда по каторжной разнарядке.
Вода из переполненного озера Нгао заливала огромные территории между Нгао и Ушинди, превращая их в непроходимые топи. Через многочисленные ручейки вода попадала в Ушинди, откуда вытекали Камба и Ниока, впадающие в сияющее море Тасса. Замысел инженеров Билы Хурумы состоял в том, чтобы построить две параллельные стены, высотой не более пяти-шести футов. Внутри этих стен предполагалось откачать воду и привести в порядок дно, чтобы впоследствии можно было превратить укрепленное русло в судоходный канал. На строительстве планировали использовать тягловых тарларионов и огромные ковши. Если окажется, что центральный канал не сможет принять всю воду, будут прорыты несколько дополнительных каналов. В замысел Билы Хурумы входило не только связывание континентальных земель судоходными каналами, но и уничтожение огромного болота между озерами Ушинди и Нгао. Высвободившуюся территорию предполагалось использовать под сельскохозяйственные культуры. Била Хурума стремился не только усилить свой убарат, но и построить цивилизованное общество.
Я прихлопнул кровососущее насекомое.
– Работай, – бросил проходящий мимо аскари. Я вывалил на плот полную лопату грязи со дна будущего канала.
– Работайте, работайте, – подбадривали аскари изможденных людей.
Я огляделся. С того места, где я стоял, было видно не менее сотни рабочих.
– Это поистине грандиозный проект, – сказал я Айари.
– Несомненно, мы должны гордиться, что в нем есть доля и нашего скромного труда, – иронически заметил Айари.
– Полностью с тобой согласен.
– С другой стороны, – продолжал он, – я бы с удовольствием предоставил эту возможность более достойным людям.
– Я тоже.
– Хватит болтать, – проворчал аскари. Мы погрузили лопаты в жидкую грязь.
– Наша единственная надежда, – тихо произнес стоящий слева от Айари человек, – это враждебные племена из джунглей.
– Хорошенькая надежда, – проворчал Айари. – Если бы не аскари, нас бы давно всех перерезали.
– Они не заинтересованы в построении канала, – сказал я.
– В деревнях на северном берегу Нгао уже начались волнения, – сообщил Айари.
– Это самый организованный очаг сопротивления, – заметил человек слева.
– Строительство канала дорого обходится казне убарата, – сказал я. – Наверняка при дворе Билы Хурумы тоже есть недовольные. Во всех деревнях люди стонут от трудовой повинности.
– Жители Шенди крайне недовольны этим проектом, – добавил Айари.
– Все боятся Билу Хуруму, – произнес я.
– Да.
– Вообще-то по этому поводу в Шенди существуют различные мнения, – сказал человек слева. – Когда канал построят, город, безусловно, выиграет.
– Это верно, – согласился Айари. Впереди раздались крики. Мимо нас пробежало несколько аскари.
– Подними меня, – попросил Айари. Веса в нем было немного. Я посадил его на плечи и выпрямился.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил человек слева.
– Ничего серьезного, – откликнулся Айари. – Трое местных пытались напасть на аскари. Метнули копья и разбежались. Аскари их преследуют.
Я опустил Айари в воду.
– Кого-нибудь убили? – спросил человек слева.
– Нет. Рабочие вовремя разбежались.
– Прошлой ночью убили десять человек, – сообщил стоящий слева. – И никого не посадили на цепь.
– Маловероятно, чтобы такие выходки серьезно помешали строительству канала, – сказал я.
– Это точно, – согласился Айари.
– Почему местные не попытаются освободить и вооружить рабочих? – спросил человек слева.
– Потому что рабочие не из их племен, – ответил Айари. – Ты рассуждаешь как человек из Шенди. Кроме тоro, большинство рабочих лояльны по отношению к Биле Хуруме. После работ на канале они вернутся в свои деревни, и никто их больше не тронет.
– Вот оно как, – разочарованно протянул человек слева.
– Билу Хуруму можно остановить двумя способами, – продолжал Айари. – Во-первых, его можно разбить в бою. Во-вторых, просто прикончить.
– Первое представляется мне маловероятным, – сказал я, – если учесть, какой силой он располагает. Не думаю, что в этих краях найдется армия, способная противостоять ему в открытом бою.
– На севере Нгао живут повстанцы, – сказал наш третий собеседник.
– Откуда они там взялись?
– После великих географических открытий Шабы Била Хурума заявил, что северное побережье Нгао принадлежит его убарату. Все, кто там живет, сразу же стали повстанцами.
– Теперь понятно, – пробормотал я. Кое-какие определения все еще давались мне с трудом.
– На самом деле все просто, – сказал Айари. – Человек решает что-нибудь доказать и выстраивает свои принципы таким образом, что желаемый для него вывод логически вытекает из сделанного построения.
– Понятно, – кивнул я.
– Логика нейтральна, – сказал Айари. – Как нож.
– А правда? – спросил я.
– С правдой сложнее.
– Мне кажется, из тебя получился бы отличный дипломат, – сказал я.
– Всю свою жизнь я был обманщиком и шарлатаном. Мне не пришлось бы даже переучиваться. Несколько дней назад, до того как тебя посадили на нашу цепь, сотни аскари ушли на восток на каноэ.
– Зачем? – спросил я.
– Чтобы сразиться с войсками Кису, бывшего мфалме из деревни Укунгу.
– Если они их победят, это будет конец организованному сопротивлению.
– Они победят, – проворчал человек.
– Почему ты сказал «бывший мфалме»?
– Потому, что Била Хурума перекупил всех вождей в Укунгу. На местном совете они переизбрали Кису и поставили вместо него своего человека по имени Аибу. Кису бежал вместе с двумястами верными ему воинами и поднял восстание против Билы Хурумы.
– В искусстве политики золото важнее стали, – многозначительно заметил Айари.
– Ему следовало уйти в джунгли, – сказал я.
– Из леса можно нападать только на слабого или гуманного противника, – возразил Айари. – У слабого противника не хватит сил, чтобы уничтожить все живое в лесу. Гуманный противник на это не пойдет. Била Хурума не слабый и не гуманный противник.
– В таком случае его надо остановить, – сказал я.
– Или убить, – добавил Айари.
– Его хорошо охраняют, – заметил человек слева от меня.
– Естественно, – сказал Айари.
– Наша единственная надежда, – произнес человек слева, – это победа отряда Кису.
– Пять дней назад аскари ушли в джунгли на каноэ, чтобы выманить его на открытый бой.
– Сейчас, наверное, бой уже закончился, – сказал человек слева.
– Думаю, еще нет, – возразил я.
– Почему? – спросил Айари.
– Потому, что у Кису мало людей. Он будет долго маневрировать, прежде чем решится дать сражение.
– Если только его не заставят, – проворчал Айари.
– Интересно, каким образом?
– Нельзя недооценивать аскари Билы Хурумы.
– Ты так говоришь, – сказал я, – будто они профессиональные воины, умеющие вести разведку, наносить удары по флангам и отрезать отступление.
– Тише! – воскликнул вдруг Айари и поднял руку. – Слышите?
– Да, слышим, – ответил я. – Можешь разобрать, о чем идет речь?
– Тише! – нетерпеливо сказал Айари. – Я слушаю.
Барабан бил всего в двух пасангах от нас, но едва он замолчал, застучал другой, уже с противоположной стороны болота. Так с одной точки на другую передавалась информация для травяного дворца Билы Хурумы.
– Отряд Кису вступил в бой и был разгромлен, – сказал Айари. – Так передал барабан.
Стоящие неподалеку аскари подняли щиты и радостно замахали копьями.
Позади нас тоже раздались торжествующие крики. Рабочие размахивали лопатами и поздравляли друг друга.
– Посмотри! – сказал Айари.
Я увидел огромный плот, который тащили несколько десятков рабов. На плоту толпились аскари, у офицеров было больше амулетов и перьев. Для сведущего человека одежда и украшения аскари вообще несут массу информации; я в этом не разбираюсь. На носу плота стоял высокий Т-образный крест. К нему был прикован рослый мужчина, весь расписанный татуировкой. Его лицо было в крови; судя по всему, беднягу долго и жестоко избивали. Вначале мне показалось, что этот человек уже мертв, но, услышав крики, он попытался поднять голову и открыть глаза. Увидев толпу, он из последних сил выпрямился, стараясь выглядеть достойно.
Наши аскари тыкали в его сторону копьями и кричали:
– Кису! Кису!
Имена я мог разобрать на любом языке.
– Это Кису, – сказал Айари.
17. У МСАЛИТИ СОЗРЕЛ ПЛАН
Белая рабыня протерла полотенцем мое тело.
– Прочь! – приказал Мсалити.
Девушки бросились к выходу. Их босые ножки оставляли мокрые следы на матах, которыми был покрыт пол в нашей части дворца Билы Хурумы.