– А у меня сейчас окно, – не растерявшись, заявил Каин. – И вот медсестра подтвердит – все утро страдаю от боли в животе. Наверное, съел что-нибудь не то.
Магистр поморщилась:
– Будьте добры, избавьте меня от подробностей. А что касается вас, Анна, то профессор уже поставил меня в известность, что сегодня вы опоздали на пару по танцам. И я как ваш декан предупреждаю – если подобное повторится, у вас начнутся проблемы.
Даже без этого предупреждения Джолетта собиралась уходить. Дольше здесь оставаться смысла не было. В палату к Дарине все равно никого не пускали, поэтому она, кивнув напоследок Каину, покинула лазарет.
Пока шла к корпусу водников, мысли крутились вокруг одной детали, заставившей насторожиться. Было понятно, что магистр Трайвол приходила не к кому-нибудь, а к Дарине. Вот только зачем? Из праздного желания навестить пострадавшую адептку? Вряд ли. По просьбе ректора? Опять же маловероятно. Если верить словам медсестры, то в палату к старосте заходили строго обозначенные ею люди, и в таком случае непонятно, зачем в лазарет заявилась декан факультета воды и как она намеревалась попасть непосредственно в палату. Магистр выбрала как раз такое время, когда в лекарском корпусе почти никого не было, и Джолетта не сомневалась – не заметь Айрин Трайвол ее с Каином, она бы вошла к Дарине. Каким образом миновала бы охрану – это другой вопрос.
После сумасшедших событий, произошедших накануне, Ника чувствовала себя на удивление хорошо. От вчерашней слабости не осталось и следа, а это утро, проведенное в доме лорда Грэма, казалось чем-то нереальным. Чем-то, напоминающим сон. Тот факт, что она преспокойно хозяйничала на кухне декана и пила с ним кофе, болтая ни о чем, представлялся чем-то невообразимым. Впрочем, все ее пребывание в Дагории тоже подходило под это определение, и стоит ли в таком случае обращать внимание на незначительный, короткий эпизод?
Весь сегодняшний день занимали практикумы, и с самой первой пары Нике стало не до посторонних размышлений. Магистр Твиль сполна сдержала свое обещание не жалеть студентов после первой недели учебы. На практике менталистики все адепты в прямом смысле хватались за голову от переизбытка информации и безуспешных попыток отгородить свои мысли. Магистр наглядно продемонстрировала, как можно обходить простейшие ментальные блоки, и потребовала от студентов повторить то же самое. Надо ли говорить, что простейшими они были лишь в ее представлении? Для адептов преодоление подобной защиты казалось просто немыслимым и заканчивалось буквальным кипением мозга.
В начале занятия Ника заметила на себе внимательный изучающий взгляд, которым ее наградила магистр Твиль. Вероятно, при попытке прочесть мысли она наткнулась на тот же барьер, что и лорд Грэм. Поэтому, давая адептам задания пробивать ментальные блоки друг друга, она обходила Нику стороной.
Во время пары кто-то из студентов вспомнил о существовании закона, запрещающего менталистам без согласия вторгаться в чужие мысли. На это магистр Твиль с милейшей улыбкой сообщила, что данный закон согласно пункту третьему указа его королевского величества номер одна тысяча пять не действует на занятиях менталистики в Академии пяти стихий. После этого аудиторию огласил всеобщий досадный вздох – последняя надежда отвертеться от чрезмерной «милости» магистра разбилась.
Следом за менталистикой шел практикум по техномагии, что вызвало у всех немалое удивление. В отличие от прочих предметов, на прошлой неделе техномагии не было, и соответственно теорию первокурсникам не объясняли. Но, как оказалось, это было вполне оправданно. Как сообщил профессор, он же мастер Фил, техномагию невозможно постичь, изучая лишь теорию, ибо сама ее суть является экспериментом, познать который можно лишь через бесчисленные практические пробы.
Для техномагии отводилось специальное помещение, которое было разбито на отдельные сектора, или, говоря иначе, мини-мастерские. Каждая такая мастерская вмещала все нужное оборудование, была рассчитана на группу из пяти человек и соединялась с общим залом – местом, которое с некоторой натяжкой можно было назвать аудиторией. Здесь находились преподавательский и ученический столы, внушительный книжный стеллаж и доска, на которой уже красовались математические формулы. Глядя на последние, студенты понимали: мастер несколько приврал, говоря, что им не придется учить теорию. Похоже, это было не совсем так – просто теория и практика по техномагии проходили совместно.
Атмосфера, царящая в мастерских, была Нике по душе, и она радовалась, что побывала вчера в научном институте, где Дик осветил для нее множество вопросов. По крайней мере, теперь она не чувствовала себя пятилетним ребенком, пытаясь запомнить заумные термины и выражения, то и дело произносимые мастером. К слову, практически все первокурсники слушали профессора с открытым ртом, из чего напрашивался вывод, что до этого момента с техномагией были знакомы очень не многие. Исключением, что было вполне ожидаемо, стала Эми, буквально фанатеющая от этого профиля квинтэссенции. Мастеру не понадобилось много времени, чтобы разглядеть ее жажду знаний и записать в любимчики, так что с практикума Эми выходила, светясь от счастья. Она даже поделилась с Никой желанием взяться за что-то по-настоящему серьезное. Эми надеялась, что когда-нибудь ей доведется поработать в научном институте, и была тверда в намерении на летнюю практику устроиться помощником к какому-нибудь мастеру.
– А почему просто не попросишь отца взять тебя к себе? – удивилась Ника. – Ты же говорила, он как раз в научном институте работает?
– Это не то! – досадливо отмахнулась Эми. – Мне нужно самой всего добиться, понимаешь? Самой!
Ника понимала. Она тоже привыкла рассчитывать только на собственные силы и старалась ни от кого не зависеть.
После техномагии стояла пара по этикету и искусству танца, на которую Ника шла с долей опасения. Танцевать она умела на уровне «просто подвигаться под музыку в клубе или на концерте», а о бальных танцах имела весьма смутное представление. К счастью, на этой паре им объясняли лишь теорию, то же самое касалось и этикета. После того как профессор Феоне, ведущая этикет на всех курсах, загрузила их кучей информации, Ника поняла, что просидеть над учебниками и конспектами придется не один вечер.
А вот после танцев и этикета началось то, чего так жаждали и в то же время опасались первокурсники-квинты, – практика по боевке, которую вел лорд Грэм. Все факультеты для подобного рода тренировок использовали специально предназначенные полигоны, находящиеся на обширной территории академии, а вот квинты умудрялись выделиться даже в этом, предпочитая раскинувшийся за академией луг. И это было вполне оправданно, поскольку на практике по боевке студенты пятого элемента зачастую наносили казенному имуществу невосполнимый урон. Это же можно было сказать и об огневиках, которые время от времени использовали для своих тренировок облюбованную квинтами территорию.
Для боевки предполагалось переодеваться в спортивную одежду, а поскольку ничего подобного у Ники не было, ей пришлось идти в своем извечном наряде – джинсах, водолазке и балетках. Она подумала, что в ближайшее время не помешает съездить в город, чтобы докупить некоторые вещи. По большому счету всего за неделю Ника обзавелась всем, что было необходимо на первое время, и теперь могла себе позволить копить. Глядя на то, как стремительно по-летнему теплая погода превращается в типично осеннюю, Ника порадовалась, что у нее в запасе имеются теплая куртка и полусапожки. Все-таки хорошо, что она попала из ноября в август, а не наоборот!
Пока все прочие курсы наслаждались заслуженным обеденным перерывом, квинты, облаченные в спортивную одежду, собирались на лугу. Перед выходными лорд Грэм предупредил, что вместо законного часа свободного времени на обед им отведено всего пятнадцать минут, после чего адепты сразу же обязаны являться на место тренировки.
– Ну и где он? – капризно поджала губы Вивиан Сойледж. – Сказал прийти пораньше, а самого нет! – В следующее мгновение ее тон сменился с раздраженного на мурлыкающий, и она мечтательно прикрыла глаза. – Хотя… Тайрона Грэма я готова прождать даже целую вечность…
По лугу гулял пронзительный прохладный ветер, забирающийся под легкую одежду и заставляющий зябко ежиться. Он же гонял по пасмурному небу густые облака и руководил стройным хором леса, сливающимся в монотонный гул. Трава в том месте, где стояли адепты, была вытоптана старшекурсниками, а ближе к лесу высокие травинки пестрели полевыми цветами, головки которых покачивались на ветру.
– Может быть, ты нам расскажешь, почему задерживается лорд Грэм? – прищурившись, неожиданно обратилась к Нике Вивиан.
– Что, Сойледж, не терпится снова оказаться у ректора? – не дав Нике ответить, встрял в разговор парень по имени Грей, один из «золотой пятерки».
– Тебе-то какое дело? – огрызнулась та. – Вон сегодня ранним утром несколько человек из окон видели, как Зорина вместе с лордом Грэмом возвращались из города!
– И что с того? Что вы все с этим лордом как будто с ума посходили! – не выдержал Грей. – Неужели, кроме него, не на кого обратить внимание?!
Вопрос был риторическим. Сам Грей был видным – высоким, стройным, с приятными чертами лица и темными, коротко стриженными волосами. Да и остальные четверо из его компании обладали примечательной внешностью, чем с успехом пользовались. Всего за неделю за этой пятеркой успела закрепиться репутация ловеласов, и их единственным конкурентом за внимание девушек среди квинтов являлся лорд Грэм. И хотя все пятеро декана безмерно уважали и даже побаивались, это обстоятельство сильно выводило их из себя.
– Как это что с того?! – взвилась Вивиан, пропустив последние вопросы мимо ушей. – Да эта иномирянка провела с Грэмом ночь непонятно где!
Ника, терпение которой было небезграничным, все-таки не выдержала.
– Послушай меня, – холодно произнесла она. – Я скажу всего один раз и больше повторять не буду. То, где и с кем я провожу свое личное время, тебя совершенно не касается. Я имею право покидать академию ночью в компании студентов, преподавателей, деканов и самого ректора. Отчитываться перед тобой или кем бы то ни было я не обязана и не собираюсь. Если еще хоть раз ты позволишь себе оскорбление в мой адрес, пеняй на себя. Я доходчиво объяснила?