Голова выпустила антенки, но они не ловили частоту, на которой рыдала Мэри.
– У нее сердце разорвется! – взвизгнула наша избалованная капитализмом тетка.
И тут любезный папочка не выдержал. Он подошел к стойке пятого окна. Выхватил у Мэри все документы. Секунду подумал и развернулся назад к третьему окну. Его лицо стало таким же каменным, как у головы. Глаза смотрели сквозь предметы, губы вытянулись в тонкую полоску. Он выложил в третье окно посадочный талон, разрешенье на провоз собаки и сказал:
– Э-э-э…
И все. Голова в третьем окне, та самая голова, что час назад направила Мэри в седьмое, начала заполнять бумажку на получение собаки.
Мы ждали молча. Мы не пытались понять, что случилось с головой. Почему нас послали из третьего окошка, прогнали по кругу, а потом вдруг решили принять. Ни меня, ни нашего любезного папочку такие ломаные траектории оформления бумаг не удивляли. Возмущалась только Мэри.
– Да разве можно так обращаться с человеком! – она собрала у окошка митинг. – Какая грубость! Какое наплевательское отношение к своим обязанностям! В «Кеннеди» я получила собаку за десять минут, а в «Домодедово» надо мной издеваются второй час!
– Наверно, что-то случилось, – подсказал кто-то из ближних, – поэтому они и тянут.
– О господи! – Мэри подула себе на лицо. – Алисочка!
– Знаете, как это у нас бывает, – накручивали в очереди, – сначала проворонят, а потом начинают мутить…
– О господи! – стонала Мэри. – О господи! Что они сделали с моей собакой?
Наконец голова протянула бумагу:
– Третий склад. Терминал через улицу.
Мэри кинулась к выходу. Она отмахивалась шарфиком и кричала во все стороны:
– Где третий склад? Как найти третий склад?
Два грузчика в замызганных желтых жилетах показали в разные стороны.
– Ну почему? – закричала на них Мэри. – Почему у вас такая грязная одежда?
Мэри всегда раздражалась по мелочам. Когда Боб остался без работы, она терпеливо и спокойно платила по кредиту за «Мустанг». Но, когда Боб откопал в гараже старую барабанную установку, тут нервишки у нее и сдали.
Каждый день Боб привозил в гараж ящик пива и вспоминал хиты, которые играл в рок-группе своего колледжа. За ударные Боб не садился лет двадцать, поэтому получалось у него не очень. Звукопроницаемость американских строений привела Мэри в отчаянье. Она поднималась в мансарду, но и там было слышно пьяные барабаны.
– А что вообще такого страшного случилось? – Мэри заходила в гараж вынести пустые бутылки. – Сокращение, кризис… я понимаю. Но почему ты не ищешь другую работу? Твое пособие уменьшается. Чего ты ждешь?
– Я не могу найти работу, – отвечал Боб.
– Ты не можешь найти работу! – удивлялась Мэри. – Я, эмигрантка, женщина, учитель, в сорок пять, смогла найти работу, а ты, мужик, инженер, в своей стране, не можешь!
– Я всю жизнь работал на «Моттис», – буробил пьяный Боб. – Я всю жизнь проектировал лифты. И меня сократили. Это нормально?
– Нормально! Ищи работу! Ты сопьешься, как русский!
– Я всю жизнь работал на «Моттис». Я умею проектировать лифты. А теперь для меня нет работы.
– Ищи любую.
– Я всю жизнь работал на «Моттис». Я ездил на курсы повышения квалификации. А меня сократили. И теперь я должен искать любую работу?
– Да!
– Если я соглашусь на любую работу, я упаду. У меня не будет шанса подняться.
– Почему? Почему? – не могла понять Мэри. – Я всю жизнь была учителем. Я преподавала английский в России. А что я делала тут первый год? Ты помнишь? Я работала в магазине одежды! Я помогала людям мерить шмотки. И что? Теперь я снова учитель…
– Я всю жизнь работал на «Моттис» … – выстукивал Боб на тарелках.
– Хватит! – Мэри схватилась за голову.
Боб протянул ей бутылочку пива. «Не хочешь, как хочешь», – сказал он по-русски и снова взялся за палочки.
Как и предполагал наш папочка, тетка Мэри была совсем не подготовлена к семейной жизни. Конечно, она могла бы хряпнуть с Бобом пива. Могла бы пару раз ударить в барабан, сплясала бы по-русски, обхаяла бы «Моттис» … Но тетка Мэри всю жизнь преподавала английскую грамматику, поэтому к импровизациям была не склонна.
– Зануда! – она обиделась на Боба и взяла Алису на поводок.
Мэри гуляла в парке через дорогу, но и там ее доставал «Аэросмит». Так прошли три месяца. За это время Боба признали банкротом, и государство аннулировало все его долги. Барабаны при этом не умолкали. Мэри позвонила адвокату, чтобы оформить развод.
Двери на склад были заперты. Внутри раздавались железные лязгающие звуки.
– Откройте! Откройте! – Мэри начала молотить ногами. – Скорее!
– Вы что, ненормальная? – появилась еще одна голова. – Вы нам дверь сломаете, женщина!
– Здесь моя собака! – кричала Мэри. – Пустите меня к Алисе!
– Документы на багаж, – зевнула голова.
– Это не багаж! – затряслась Мэри. – Это собака! Живая собака! Что с ней? Скажите!
– Откуда я знаю? – голова потянулась и размяла пальчики. – Я что, каждую собаку буду спрашивать, как она себя чувствует?
Мэри снова достала ветсправки, разрешение на провоз и американский паспорт.
– Скорее, пожалуйста, скорее, – она просила.
– Ее еще нужно найти, – прогундела голова, – эту вашу собаку.
Голова пропустила Мэри в ряд стеллажей, заполненных коробками и контейнерами. На нижней полке стоял бокс, в котором сидела умотанная Алиса. Мэри открыла замок, и Алиса вышла, отряхиваясь, совсем без радости. Собака высунула язык и тяжело дышала.
– Алисочка! – Мэри взяла ее на руки. – Дочка! Ты хочешь пить. Где вода? – Она спросила голову: – У вас есть вода?
– Вода в магазине, – буркнула голова.
– У вас нет воды?! – обомлела Мэри.
– Женщина, мы тут работаем. Я, между прочим, заполняю на вас документы!
Мэри совсем забыла в своей Америке: нельзя ничего просить у головы из окна. Даже водички, даже перед смертью. Я побежала через улицу в зал, где стоял автомат с напитками, взяла бутылку и понеслась назад, к собаке.
Алиса была идеальной партнершей для одинокой дамы. Спокойная, небольшая, ест мало и помещается в маленьких апартаментах. Мэри жила там с Алисой два года. Нормально жили. Тишина, режим и все по полочкам. Утром и вечером – прогулка. Мэри уходила на работу, Алиса ложилась на постель и ждала. По выходным они вместе уезжали в маленькие путешествия.
Конечно, Мэри скучала. Захотела перетащить к себе кого-нибудь из русских друзей. В последний отпуск она проводила агитацию. Приехала ко мне с новыми фотографиями. Я узнавала почти все, что уже примелькалось по американским фильмам.
– Лас-Вегас, – поясняла Мэри. – Роскошный город. Тут каждая фигня стоит кучу денег.
– Ты играла?
– Нет. Просто мы с Алиской захотели посмотреть. На эту груду роскоши!
Лас-Вегас меня не возбудил, тогда Мэри повернула тему иначе. Пролистала несколько коттеджей с лужайками.
– Недвижимость упала в цене. Можно купить вполне приличный дом. Небольшой, но приличный.
– А муж? – я спросила.
– Муж… – Мэри коварно замялась, все-таки мой муж был ее родным племянником. – Муж… Ты же сама понимаешь… Отношения со временем меняются, нельзя всю жизнь делать ставку на одного человека…
Я захлопнула планшет и быстренько, пока чего не вышло, отшила Мэри:
– А ну-ка убери отсюда свою капиталистическую пропаганду!
И Мэри уехала в Канзас одна, там в гараже с ударной установкой ее ждала Алиса.
Я открыла бутылку воды, Мэри поила собаку с ладони. Алиса пила жадно и от страха поджимала хвост. У Мэри опять сдвинулись брови.
– Ее нужно было напоить еще два часа назад! – сказала она голове. – Откуда такая жестокость?! Вы же не только собаке не дадите воды, вы и человека готовы угробить! Вы даже не понимаете, вы же совсем не понимаете, какие вы невежественные люди!
Голова ковырялась в бумажках и огрызалась лениво:
– Ну и оставались бы в своей Америке. Чего вы сюда прилетели со своей собакой?
– Какая вам разница?! Вы должны просто делать свою работу!
– Указывать еще будете…
– Буду! Кто вас кормит? Вот они, – она показала на любезного папочку и заодно на меня. – Они вас кормят! Эти люди платят налоги!
После этих слов я даже расправила плечи, папочка поправил галстук, а Мэри закрутила дальше:
– Они платят вам зарплату! А вы плюете на людей! Как же вам не стыдно!
– Нам не стыдно, – ответила голова, просматривая заполненные графы. – Вот, представьте себе, нам не стыдно. А если вам у нас не нравится, улетайте прямо сейчас назад в свою Америку. Давайте, летите! Бомбите Иран! А то нашлась тут энергичная! С собакой она нам тут летает!
– А я полечу! – Мэри вытерла шарфиком мокрые руки. – Когда мне захочется! У меня двойное гражданство, я могу жить, где захочу. Это вы не сможете оторваться от своей кормушки! Потому что вы ничего не умеете!
Мы пытались остановить Мэри. Мы ее по спинке хлопали, по плечику гладили, «ч-ч-ч» мы ей шептали, но она разошлась:
– Вы никому не нужны! В нормальной стране вас никто ни за что не возьмет на работу!
– Да что вы говорите! – усмехнулась голова.
– Не возьмет! Я бы ни за что в жизни не взяла на работу таких, как вы! Из-за вас в России вечный кризис! Вы умеете только хамить! Как мне жалко… как мне жалко… – тут она заломила руки и воскликнула сквозь слезы. – Во что вы превратили Россию!
Любезный папочка затеребил карман. Мы понимали: голове нельзя ничего кричать из гуманитарного цикла. Голова обязательно отомстит. Так и вышло. Голова дописала свои писульки, подозрительно прищурилась и говорит:
– А где ксерокопия?
– Какая ксерокопия? – насторожилась Мэри.
– Ксерокопия вашего американского паспорта?
– У меня нет ксерокопии, – Мэри начала задыхаться. – Вот оригинал. Вот перед вами оригинал!
– А мне нужна ксерокопия! – заявила голова.
Мэри взяла Алису на руки и прижала к себе, но ее остановили:
– Нет, нет, нет. Без ксерокопии я багаж не отдам.