Юль Иванна притихла, сделала несколько глотков из кружки и тяжело вздохнула.
– Мне бы домик за городом. У реки, у лесочка хочу приглядеть себе домик…
Прошла еще неделя. Кошачья свадьба по всем срокам должна была закончиться. Но молодые крепкие тела британцев не знали утомления. Природа, опять же. И страсть. Так что Гарольд и Фимочка решили не останавливаться. Оказалось, что молодые кошки в первые годы своей жизни могут гулять чаще, гораздо чаще, чем раз в полгода. Отдыхают недельку и опять. «Что делать? – подумала Юль Иванна. – Как дальше жить?» И позвонила мне.
– Ты знаешь… – начала она загадочно, – я хочу тебя сильно обрадовать. Ты сейчас будешь очень счастлива! Ты даже не представляешь, какой шикарный подарок я хочу тебе преподнести… Да, да! Я решила подарить тебе своих прекрасных котов! Гарольда и Фимочку.
– Да ты что! – я онемела от такого счастья. – Ты что! Это же невозможно!
– Почему? – Юль Иванна уже все решила. – Будут жить на улице. У тебя все огорожено. Никуда не убегут. Фимочка скоро отгуляет. Что-то у нее затянулось… Но это не страшно. Не страшно. Еще немножко погуляет, а потом будет раз в полгода… Ага, как у людей.
– Юля! – я все еще надеялась, что она шутит. – Подумай! Потерпи!
– Я не могу! – она ответила с надрывом. – Я больше не могу! У меня истерика! Ты посмотри, что происходит – энергичные животные в моей квартире! Гарольд мне все обоссал. Все стены! И диван пометил. И кровать мою пометил. В ванную не войти. А ты его в сад. И ничего, не убежит. Куда он от Фимочки убежит – не слезает с нее? Как он ее за ушко, и в носик ее лизнет, и всю ее под себя… А я не могу…. Не могу больше на это смотреть! Мигрень страшная. Ты не представляешь, что такое мигрень. Какая биржа?! Какие акции?! Я не могу смотреть в монитор: глазам больно. А Фимочка орет. Возьми их, возьми бесплатно! Такая удачная пара. Так подходят друг к другу. А я буду к тебе приезжать почаще, буду смотреть на своих котов.
– Но у меня собаки! У меня страшные собаки! Они рвут котов! Они ломают котам шейные позвонки!
– А что собаки? Собаки у тебя все равно на диване. А вольер свободен. Вот ты возьми и посади котов в собачий вольер. Как хорошо! Это же прекрасно! Собачий вольер! Как я сразу не подумала!
– Ты просто устала… Не драматизируй, Юль Иванна.
– Я не устала! Я умираю! Лежу одна. А мужа нет. Сбежал от этого кошмара. У него выездной семинар в Анталии. В прошлый раз после семинара вернулся счастливый-счастливый. А я ему надоела! Не хочет! Толстая! Я всю жизнь была толстая. А дочка мне опять: «Худей, мама! Мама, худей!» Записала меня в клуб. Но что-то как-то со временем не очень рассчитала. Клуб, тренажеры, инструктор… Это все, конечно, хорошо… Инструктор такой… знаешь, интересный мальчик… Но с графиком, с графиком проблемы. В общем, я тебя жду. Приезжай, забери котов. Спаси меня, Соня!
– Подожди… Я еще не сказала…
– Возьми котов! Возьми котов – не пожалеешь. Скоро котята будут. Ты продашь их по тыще баксов. Точно! А то и больше. Ну… своим, там… кое-кому я обещала… по себестоимости. И мне одного мальчика оставим. Я его сразу кастрирую. Чтоб никаких проблем.
– У меня муж! – я выставила последний заслон. – Мой муж ненавидит котов!
– Сонечка! Милая! – захохотала Юль Иванна. – Твой муж ничего не узнает! Мужики ничего у себя под носом не видят. Пока он заметит котов, Фимочка уже родит. Он и не узнает, что у него в доме коты. Откуда им знать, мужикам, что у них в доме происходит? Они целый день на работе. А в доме у них… о-хо-хох что творится!
Я сдалась. Всю жизнь мечтала о котах, вспомнила Гарольда – и сдалась. Настоящий мужчина, порода, и в носик опять же целует… Я не смогла устоять. Приехала за котами.
Юль Иванна вынесла мне на лестничную клетку две пластиковых переноски.
– Ах! У меня аж давление скакнуло! – она схватилась за сердце и зарыдала. – Дети! Мои дети!
Она погладила котов в последний раз и быстро захлопнула за мной дверь, даже не проводила, как обычно, до лифта.
Всю дорогу в контейнерах коты продолжали урчать, пытались выпрыгнуть, и открывали крышки головой. Так что, пока я везла их домой, они выскочили и успели обновить мое заднее сиденье, мое заднее сиденье! с безупречной репутацией!
Я надеялась спрятать котов от мужа. Мой муж действительно не любит котов. Вроде бы когда-то в детстве у его мамы были персы. И вроде бы эти персы любили время от времени наложить ему на одеяло. Конечно, это суеверие, политические манипуляции, но домой я котов не пустила. Посадила в собачий вольер. Мои собаки, приближаясь к решетке, каждый раз получали в нос от Гарольда.
Но, увы! Котов обнаружили в тот же вечер. Фимочка заорала как раз, когда мой муж вышел на газон с чашкой чая. Конечно, я пыталась ему объяснить, что кот – это не собака.
– Кот – это совершенно другая эстетика, другое мировоззрение, – я его убеждала. – Не надо ограничивать себя только собаками, нужно искать положительные эмоции в разных источниках. Собаки – хорошо, но зачем тогда в мире коты? Представь, что все коты исчезли? Сразу жалко стало, да?
– Или я, или коты, – он сказал.
Вот ради этого он и наложил вето на котов, чтобы своими запретами подчеркнуть свои личную значимость. Пришлось перестроить аргументацию.
– Гарольд – это настоящая мужская красота, – я оторвала его от Фимочки, взяла на руки. – Смотри – порода! За породу можно простить все! Оставь хотя бы Гарольда!
– Или я, или Гарольд, – с ним невозможно было разговаривать.
Муж не согласился. Коты не терпят на своей территории других котов. Я позвонила Юль Иванне, хотела объяснить, что вариант провальный.
– Сонечка! – засмеялась Юль Иванна. – Тобой помыкают! Тебе сели на голову! И даже не проси меня! Не проси. Ты должна сама решать свои проблемы.
Юль Иванна бросила трубку. И что оставалось делать? Пришлось выставить Гарольда на всеобщее обозрение. Я повесила его фото в сети, и в тот же день нам позвонила одна старая подружка моего мужа. Из Голландии. Она увидела фото Гарольда и сразу влюбилась, как когда-то влюбилась в этого кота Юль Иванна. Подруга спросила насчет котенка, а ей и говорю:
– Зачем ждать так долго? Документы у котов идеальные. Есть специальные люди, которые этим занимаются. Накапаем котам снотворное – долетят без проблем. Получишь их в аэропорту. Бесплатно!
Гарольд эмигрировал в Амстердам. И Фимочка с ним, конечно, тоже. У меня язык не поворачивался сказать об этом Юль Иванне, но, к счастью, она и не спрашивала. Отдала котов – и пропала на два месяца. Ни звонка, ни телеграммы. Я и не знала, что она летала с дочкой в Австрию.
В тот вечер, на званом ужине, Юль Иванна о котах не вспоминала. Она вынесла пирог, не какой-то там обычный пирог с луком, тмином и печенкой, а настоящий венский пирог по оригинальному венскому рецепту с луком, тмином и печенкой. И мы захлопали, и застонали:
– Ой, как пахнет! Да как же он вкусно пахнет! Луком! Тмином! И печенкой!
Я запивала горькой настойкой рассыпчатый пирог и радовалась, очень даже радовалась всем этим восклицаниям насчет «Боинга». Хотя, конечно, ждала неожиданный вопрос о котах. «Признавайся, где мои коты?» – такой вопрос я ждала.
По дороге к Юль Иванне я репетировала ответ. «Я отдала их в хорошие руки, – что-то в таком духе я собиралась сказать. – Там тоже частный дом. И нет собак. Мне сказали, там совершенно другая жизнь. Все для людей. Все для людей и для котов. Как бы тебе объяснить, что такое «все для людей» … Это когда в магазине не спрашивают: «Вам пакет не нужен?» Нет, а спрашивают: «Вам обычный пакет или подарочный?»
Речь не пригодилась. Пришел наш долгожданный летчик. Мы все ему были очень рады. В конце-то концов! Это нужно выяснить раз и навсегда: может «Боинг» сесть в поле или нет!
Наш друг припозднился, пирог был съеден. Но Юль Иванна принесла из кухни еще один последний кусочек:
– А я оставила! Я для тебя оставила, конечно… Это особенный пирог. Его нужно запивать особенными венскими наливочками.
Она слишком уж оживленно начала рассказывать природу этих наливок и как-то уж чересчур подробно углубилась в рецепт пирога: «С луком! Тмином! И печенкой!» Юль Иванна настойчиво потчевала нашего друга колбаской. Она просто кормила его с рук. Летчик жевал. Мы не смели перебивать вопросами. Человек пришел с работы голодный, конечно, мы ждали, когда он поест.
Летчик жевал, а мы показывали руками, глазами, бровями за спиной у Юль Иванны: может «Боинг» сесть в поле или нет. И кто-то даже спросил:
– А почему это австрийский самолет два раза пролетал над гипермаркетом?
– Ветер, – с набитым ртом ответил летчик. – Пошел на разворот.
– Кушай, кушай, кушай, кушай, – Юль Иванна подложила ему бекончик.
– А почему крен на левое крыло? – мы совсем обнаглели.
Наш друг прожевал и успел быстро ответить:
– Маленький радиус разворота.
Юль Иванна держала наготове венскую колбаску. Мы набрали воздуха, чтобы выдать главный вопрос:
– Почему в поле? Почему он сел в траву?
– Посадка с перелетом…
Летчик начал объяснять, что «Боинг» не садился в траву, а просто протянул всю полосу до травы, но тут Юль Иванна вскочила с кресла и звонко, по-девичьи засмеялась:
– Подожди! Подожди, дорогой! Что у меня есть! Специально для тебя! Интересно, как ты это оценишь?
Она сняла со стены свою последнюю миниатюру в японском стиле, ветка сакуры и два иероглифа, и принесла все это к столу.
– Послушай, послушай… – села она к летчику. – Японские стихи.
С выражением, далеким от наших мирских вопросов, Юль Иванна сочиняла на ходу:
В белом цвету твои губы летели ко мне лепестками.
Быстрые лодки качали тебя и меня.
Ты уплывала,
Но вечность осталась с тех пор у меня на ладонях.
– Ух! – выдохнула Юль Иванна. Она спросила летчика:
– Ну как?!
Летчик на секунду замер. Моргнул, взял вилку, нащупал бекончик и положил себе в рот. А мы похлопали:
– Прелестно! Юль Иванна! Прелестно!