Сегодня скатерть Черномория мала
Вместить Галлиполи утыканный мортирами
А лунный камень Мраморного моря
Слепая палуба неслышно расколола
И шелесту луны в винтах проворных вторя
Бренчит на юте кочегаров баркарола
Ая София в ободке иллюминатора
Олеография на розовом картоне
Иду на палубу где солнце скамертонело
Миллионы окон там где прячется[66] Галата
В цветном фарфоре опереточный Босфор
И в рокоте грузовиков Константинополь
А там по тысячам кого грядущий слопал
В церквях избитых нет просфор
Стальные крепы миноносцев
У нас трамвай крепует громче
Куда уж если небо кормчий
В автомобиле из махновцев
Что же до картин и заставок
Я сам человечеству расскажу
Тысяча тысяч Таврий
Стихов не расскажет ажур
Загородивши душу горизонтами
Разве скал сюда для бифштексов зрения
Открыть сонетов шёлковый зонтик
От холодно-мокрого мелкого дождя презрения
Нет не надо фуражку сниму
Тогда когда голову штурмует ненависть
Никогда не тренькая страсти всенощную
Солнцу и небу сказать: «Не мучь»
А я[67] нарумяненный сердца закатом
Через праздники вечера поеду в ночь
Кровавое небо размазав плакатом
«Человек это нечто что должно превозмочь»
Продырявив копоти картонное небо
Из города выпрошу яркую даль
Ещё раз полог лазурного хлеба
Пробьёт исступленья звенящая сталь
И совсем издёрганный и совсем изломанный
Вывалюсь в режущий холод созвездий
Пусть отелённой туманности новое известие
Из куполов обсерваторий принесут астрономы
И пойдут шушукаться [нрзб.] приборов
О том что родилась планетная система
А я лучи причесав на пробор
Перелезу где-нибудь через горизонта стену
Что же теперь вы узнали наверно
Пароход слишком рано пришёл[68] в порт
Вывалив полные трюмы скверного
Ни одного солнца не втащит на борт
Куются солнца на заводах презренья
Отвращения выкинут жёлтый фиал
Услышать пыхтенье экспресса зренья
В небо своё я закинул лаг
Что же часы без вчера и сегодня
В вашем слякотном небе я хочу утонуть
Чтоб потом продырявив грядущую муть
Прямо на солнце бросить сходни.
Март 1920 г. Салоники И. Габсбург
79б
Чудовской
Дредноуты в кильватерной колонне
Задумали за горизонт уйти
Я с ними сердце отсылаю в Гаити
Гортанить пробовать на языке колоний
А может быть от моряков в Триесте
Оно сумеет танцевать макао
Уйдёт за океан забудет об отъезде
И будет спать под пальмами какао
Кажется взять человека с улицы
На моране свезти в Гваделупу
Разве не скажет что небо сутулится
Испаряя лагуны в громадную лупу
Не верите расплескаться хотелось
Мильонами газел и триолетов
Когда гудок заплакал как Отелло
И палуба тряслась кабриолетом
О если б вы не растеряли взглядов
Слюну в плевательницах интересных лиц
Какие плитки голубого шоколада
Готовы каждому на распродаже Ницц
Попробуйте черпнуть оскалами безглазий
Морского солнца одуряющий коньяк
Пускай по стеньгам юнгой сердце лазает
То тащится по дну, как многорогий якорь
Вчера Новороссийск подвальная квартира
Сторожевое щупальце мола
Сегодня скатерть Черномория мала
Вместить Галлиполи утыканный мортирами
А лунный камень Мраморного моря
Слепая палуба неслышно расколола
И шелесту луны в винтах проворных вторя
Бренчит на юте кочегаров баркарола
А когда нарумяненный сердца закатом
Через праздники вечера поеду в ночь
Кровавое небо размажу плакатом
«Человек это нечто что должно превозмочь»
Оторвусь от Земли и тогда у приборов
Будут люди шушукаться планетная система
А я лучи причесав на пробор
Перелезу где-нибудь через горизонта стену
Салоники Габсбург, весна 1919 [1920]
80
Написано для Ольги Николаевны
Скажите Вы к чему здесь тучек танцы
Разбито ангелов каре
Там где поют электростанции
В аквамаринах фонарей
Господи, Господи не этим
Приплёлся развешать стихов образки
Разве шумом моторов на улиц скетинге
Город смял паровозные крики тоски
В переулках сознанья пожаров кони
Сюда раскалённые губы любовей
Сквозь проломы истерик на стенах иконы
Принесли исступленья багровые нови
А что если снова напудренным скорбью
С изумрудным лорнетом галлюцинирующих глаз
Предтечи как Бога расквашивать опиум
На бульварах где осени слякоть зажглась
Нет недостаточно лезвия улицы
Чтоб сытое брюхо разрезать неба
Клыки Гималаев что на сердце вздулися
С неба просыплют Антихриста с Фебом
Будет кометами месть казармы
Где по нарам теснятся громады туч
Прогнётся дрожащая птаха луч
Под грохотным лязгом весёлых армий
А здесь вот в больничной палате лета
В карнизах и тучах запутался крик
О том что не надо на небе планеток
Из солнца и листьев пространству парик
Пускай созвездий резкий спектр
Зачинит ангелов каре[69]
На мокром трауре проспектов[70]
Аквамарином фонарей
Март 1920 Принкипо
81В ногу с апрелем
Ольге Николаевне
Как смешно на тротуаре закачались ромашки
В джунглях нервов запели надежд соловьи
А сознанью солгали лазури замашки
То что возглас весны ожидал и ловил
А на площадях мозга стебли колоколен
Закачались встревожив тычинок медь
А ветер что мускулы плакал иметь
Крыши срывает с фабричных околиц
Только не новые песни пою
Грохоты марта закрашены наскоро
Сыплется сурик в соборах от юга
Вызвездив вызвездив острые пики в касках
Всадники песен в улыбок славе
Продырявили утром плакатную резь
Крикнули «Врёте, гремящая лава
Даже в снежном пломбире Эльбруса есть»
А что если солнце прольёт в столицу
Взбешённый весною Кавказ облаков
Ведь и здесь миллионы построят Ниццу
Раз наденет Помпея граниты оков
Ведь конечно нас десять против ста
Чтоб прожектором солнца на мачте Земли
Прорезав туманы из звёздной зимы
Увидеть лагуны в землях Христа.
Принкипо апрель 1920
«В ногу с апрелем»
82Ольге Николаевне
Мы с сердцем ни разу до мая не дожили.
А в прошлом лишь сотый апрель есть.
Слишком уж много прошёл
Песен и звонкого плача
С глаз лазаретного платья
Стёрся серебряный шёлк
Всё же моложе на год
Сердце истёртых глаз
Мозга фортов и пагод
Сердца не точен атлас
Сердце не знает: на площадях мозга
Благовест замер часовых любви
Грохоты щупальцем фаров обвив
Город забыл про часовых[71] из воска
Сердце не знает угодников в нишах
Нет ни старинных надежд алтарей
Там небоскрёбы идей в афишах
Верфи концепций и скрип фонарей
Сердце не знает нет знает не верьте
Ночью в блестящем моторе наркоза
С рёвом носилось до плача до смерти
Шофёра сознанья и взлёта на воздух
Что ж на носилках лазурного случая
Сердце снесли в лазарет Принкипо
Здесь на диете глициний с тучами
Думали взрывы: раздумает помнить
Нет убежит из больницы юга
Солнца пожаров притащит Фивам
Туда где прожекторов ярких имам
Ждут марсельцы пулемётную фугу
А когда сквозь истерики чумные дни
Сквозь расстрелы на зареве горящих городов
На развалинах фабрик гремящих рядов
Маки улыбок закачаются одни
Быть может в сосновых домах простоты
За лучистым забором самодельных свечей
Повешу иконку весёлому «Ты»
Надушенных писем и лунных ночей
И пока под брезентом истёртых глаз
Глянули жерла орудийных зрачков
В небе меж солнца дневных скачков
Зарева взрывов туманность зажглась
Слишком уж много прошёл
Песен и звонкого плача
Сдёрну серебряный шёлк
Разве любви не палач я.
Принкипо май 1920
83Рассвет
Светает. Включают на заспанном небе
Одно за другим облака
До новой полуночи пьяный молебен
Истерик ушёл караулить закат
Грохочут моторы гружёные памятью
На свалки прошедшего тела тарантелл
С рассветом разорванных кабелей[72] наитья
Слетят акробаты и вагончики тел
А только ль пожаров коптящие плошки
Кровавили крёстные ходы Земли
Раз колокол [в] синего неба окошки
Звенел у Эдема топя корабли
Кричали предтечи матросские песни
Взрывая соборы в динамитный набат
Аж гнусного мира мохнатый наместник
Боялся безумные трогать гроба
Сейчас итальянская зелень долин