Я тебя никогда не знал и больше не увижу
Ты кинематографическая актриса
Сегодня я видал последнюю серию
Больше я не увижу свою царицу
Ты была дивно неземно наивно хороша
Это к лучшему что мы никогда не встретимся
Пока меня не засыпет земля
У меня будет в чистоту твою милая уверенность
Может быть ты куртизанка толпы
Может быть гривуазка-богиня
Может быть пряди твоих волос седы
Развратница или сердце твоё святыня
Я тебя никогда не увижу
А если и увижу то не узнаю
Может быть устанешь говорить «люблю» и «ненавижу»
Ангел мой прощай до дверей ада или рая
17Пудрильница
Я нашёл у себя круглую пудрильницу
С уменьшительным зеркалом и крышку
Бедная пудрильница нуждалась в починке
Не помню на какой именно это было на улице
Она кажется плохо закрывалась
Потом мы о ней забыли
Пудра, вероятно, из неё высыпалась
Нежная пудра мешалась с пылью
Теперь надев осеннее пальто
Я нашёл её во внутреннем кармане
Мне стало грустно нежно и тепло
Тепло в октябрьском тумане
«Застрелилась барыня, – мне швейцар
ответил, —
В номере четвёртом новые жильцы»
Вспомнил я далёкий прошлогодний вечер
Ведь не взяв пудрильницы застрелились вы
18
Скачет свет блафардный сцену освещая
С чёрными хохочут белые пионы
Маскарад пространства огоньки мигают
На шлемáх метальных римских центурионов
Площадь вся в народе и в убитых трупах
Из фонтанов медных бьёт шипя вино
И в этих развращённых разодетых группах
Тело набелённо смято и наго
Здесь на освещённой площади огромной
Предают разврату дряблые тела
Посмотрите: дикий образ Джиоконды
К телу прижимает образ старика
Да они женились и обряд сатанный
Запивают кровью чёрного козла
Скоро это будет праздник тела странный
И не дрогнут громом гнева небеса
19Бред
Сегодня мертвецы опять вбивают гвозди
В свои большие медные гробы
Кровавых капель распухнувшие грозди
Чертят перед глазами красные круги
Смотрите там в углу сидит унылый дьявол
И ловит на лету летящий моноплан
Когда-то был царём и он когда-то правил
Теперь унылый чёрт сошёл на задний план
Какой-то там мертвец проснулся слишком рано
Он будит мертвецов соседей по гробам
Фосфорицидный свет шипя течёт из раны
Течёт и расплывается, загнивши, по губам
Он ближе подошёл и мажет смрадным гноем
Лицо моё а капли всё кружат
И лопнул обливши безумным резким воем
А чёрт его собрав сейчас потащит в Ад
Я, кажется, больной и очень слишком нервен
Я, кажется, умру через четыре дня
Нет просто тяжело какой-то орган прерван
Но как светла и [как] легка душа
20
Светотуман ползёт в бульварной мгле
Какой-то юноша с рисунком на щеке
Кричит немым окровавлённым ртом
И пьёт больную кровь бульвар холодным льдом
Оазис света, тьмы гниют останки
И бледный образ бульварной куртизанки
Она сосёт со снега хрястко кровь
Лицо к земле прижав, чтоб скрыть гниющий бровь
Пройдённый светит здесь летовьев светлый свет
Заразу пригвоздил здесь смерти арбалет
Здесь бродит неживой чахотки гнойный ларь
Он ищет на снегу светящих красных трав
Которые сосут из почвы алый сок
Удушливый и сладостный порок
Уже четвёртый час потухли фонари
Потухла жизнь и гнойность светотьмы
Рисунки в тетради «Стихи 2. 1917. Москва»
21Снежная пудра бульвара
Пудрится снегом бульвар пустой
Ночью тихо засыпают укусы
И раны от одичавшей жизни злой
Когда-то ласковой и золотисто-русой
Делает это куртизанка после свидания
Лицо помятое красное исцарапанное ногтями
Засыпает слоем пудры
Чтобы опять служить любовным будням
Завтра опять новые раны следы
На свежем слое снега зачернеют гадко
И опять, когда уйдут они
Он будет пудриться украдкой
Спокойной пудрою молекул
Туманный блеск себя покрыв
Под фонарём светящий сектор
Снежинок света молчалив
22
Соскучилась Москва о грохоте петард
Пускаемых с Ходынки, настроение
Не может dissiper Гольцшмидта fraîche moutarde[33]
Ни даже выжженных скелетный вид строений
23
Я предчувственно пудрился
И корсет зашнуровывал
На безлюдную улицу
Выйдя блузу парчовую
На латунные бляхи застёгивал
Было тёмно и холодно
Я стоял застуженно
Кто[-то] властно и зарево
Мою руку покорную
Мою руку безвольную
Сжал до грубости чувственно
Зло подушка моторная
Грубо мягко подбросила
Гадко тело притóрно
Пододвинулось бросилось
Зло в руке надсмехалася
Золотая округлица
А вдали тушевалася
Исчезала олетуново
Лимузинная кузовость
Фары дальнюю улицу
Освещали олуново
24
«Товарищ гимназист отдайте ваш кастет», —
Сказали вы мне злобный ренегат
Гвардейский офицер когда-то и солдат
Теперь просящий рубль в кафе а тет-а-тет
В пустынный час уж утренней Тверской
С извозчиков сошли нам приказания
Да это ваша власть ведь вы большевик злой
А он их комиссар развинченный
Обыскивать меня расстреливать искать
25
Пробивая окна у вагонов чёрных
Вы бежите бросив всё что будет после
Без просветных мыслей без желаний горних
Только бы на север в топкое погостье
Только бы на север к глинистым низинам
К северным болотам к иглистым лесам
А в мешке холщовом шинная резина
А зачем не знаем поплавки к лесам
Бедные ночные серые титаны
Я сентиментален видя всё и зол
Как мне будет жалко мягкие диваны
В кривенькой избёнке пажеский камзол
Боже мой великий бедную деревню
От всеобщей смерти солнечный спаси
Ведь тебя владыка ласковый и древний
Поминать не смогут, вы[34] большевики
26
Опять смотрю на глупые открытки
Где царственна весна и небо вьёт[?] кобальт
Мне сравнивать смешно нелепые попытки
Запуганной весны с весной Оскар Уайльда
Портнишачья весна сентиментальных вздохов
Чахоточных цветов на тумбах и углах
В расширенных глазах юнцов безумных похоть
Что некогда любовь сменила в городах
Весна надежд несбыточно конкретных
О модных башмаках портнихе [и] любви
О свадьбах через день блестящих и каретных
Поэзия мещан о слове «мы одни»
Печальная весна оттаявшая слякоть
Хотела бы теперь пробиться на асфальт
Через кровавый снег убийц заставить плакать
И робко воскресить заплёванных гидальг
27
Сегодня я счастлив под белой колоннадой
Как летние лучи что пьют моё какао
И просят позабыть курзальное макао
Так ласково блестя эмалевой помадой
На бритых головах соседей-мусульман
Что в голубой тени пьют равнодушно кофе
За солнечной стеной читаю: ресторан
Кафе эстрада парк обеды чай и кофе
Я вижу Кисловодск при ярком свете лета
Без илистой реки без дачного крокета
Без пошлости Виши больного скукой света
Где каждый недочёт презренье и примета
И сплетни про любовь про связь про «дети графа»
Где каждый скучный час страница параграфа
Лечившего болезнь которой нет торговки
Нет нет зачем довольно мне Ольховки
И блюдца с мёдом к чашечке какао
Здесь солнце целый день а вечером макао
28
Опять апрель опять свидания
Опять говенье в тёмной церкви
Где на стенной иконе черти
Читают набожно Писанье
Седому батюшке Ионе
В его раскрашенной иконе
На диссонанс исповеданья
Хочу обидеться
И записать на поминанье
Его на золотом амвоне:
«Пройдёт весна молчанье лета
Меня мечтателя-поэта
Оставит осенью в покое
Теперь влюбляются ковбои
И время глупое крокета»
29Простая весна
На бульварах сонного Страстного
Улыбаюсь девушке публичной
Всё теперь я нахожу приличным
Всё избитое теперь остро и ново
О весенний солнечный Кузнецкий
Над твоей раскрашенной толпою
Я один насмешливый и детский
Зло смеюсь теперь моей весною
Я пишу без символов и стиля
Ежегодный цикл стихов весенних
Знаю всё от фар автомобиля
До задач о трубах и бассейнах
30Поэма опиума
Пролог. Песнь первая
Я не курю его я ем тягучий опий
Нефритных трубок скучен плагиат