м с немалым уважением. Указал на дорогу, по которой тот пошел, и только в конце проявил тревогу, поняв, что мы хотим его нагнать.
Пришлось успокоить, сказав, что нашему товарищу нужна помощь: мол, с лошади неудачно упал. Староста сказку схавал и повторно указал на путь истинный.
С тем мы и покинули поселок, успев только набрать воды и прихватить хлеба.
Макс выходил на связь точно в срок (внял нагоняю), но ничего интересного не сообщал. Следы бандитов вели вдоль края рощи, куда-то на полдень. Плюнув на потерю интересной информации, я велел пройти еще с часок, а потом возвращаться. Макс пообещал так и сделать, только дойти до дальнего края рощи. Мол, для галочки.
А мы направили коней по дороге. Пеший, пусть и начавший путь часа два-три назад, от конного не уйдет. Тем более, если не спешит. Староста сказал, что странник никогда не ходит быстро, ибо ему спешить вроде как некуда. Счастливчик. Нам бы так хоть денек!..
Дорога, сделав изрядную петлю вокруг холма, резко ныряла вниз. Впереди лежала долина, попятнанная десятком мелких озер. Летом в них ловили всякую вкусную мелочь, зимой они почти полностью обмеливали и напоминали лужи. Между озерами росли густые кустарники и небольшие деревца, похожие на ивы.
Вообще-то именно долина была наилучшим местом для засады. Если те бандиты местные, то должны знать. А если нет… это работает на мою версию.
Ну и черт с ней! Прав Витя, мы уже давно не брантеры. Старые привычки надо забывать. А то так и будем за каждым воришкой бегать!
Но долина как место для бивака хороша. Тут пол-легиона влезет. Надо нашим передать координаты, пусть возьмут на заметку. Есть где диверсантам при случае поработать.
Занятый мыслями, я как-то позабыл о страннике и поиске. От размышлений меня отвлек Михаил. Он остановил коня и ткнул кнутом в едва заметные следы на земле.
Я огляделся. Мы проехали почти половину долины и сейчас были между двух озер. Одно практически обмелевшее, второе побольше раза в два. Туда следы и вели.
– Вот где в засаде хорошо сидеть, – бормотнул под нос Михаил.
Мыслил со мной в унисон.
Мы двинули по следам, ведя коней неспешным шагом. Если странник у озера, он нас, несомненно, видел, так что не стоило его пугать галопом.
Интересно, пустит свои способности в ход? Исчезнет, спрячется, нырнет в воду на часок? Или магики так не умеют? Но он вроде не магик. А может, уже покинул долину? Хрен его знает, чего ожидать от такого типа! Так я прикидывал, одновременно думая, стоит ли тогда продолжать погоню или нет.
Но странник оказался на месте…
Он сидел на старом заросшем мхом бревне, глядя на мутную воду с отрешенным видом. У ног горел маленький костер, рядом на бревне разложена тряпица, на ней разломанная лепешка, несколько вареных яиц, косо обрезанный кусок сыра. Чуть дальше небольшой бурдюк и пиала.
Выглядел странник лет на семьдесят, но фигура крепкая, без старческой худобы. Голова посажена прямо, неровно обрезанные густые волосы едва-едва тронуты сединой. Крепкого холста штаны, короткая шерстяная туника, сверху старый выцветший плащ. На ногах нечто вроде мокасин с обтрепанными завязками.
Стук копыт он, несомненно, расслышал издалека, но даже не шевельнулся. И только когда мы подъехали почти вплотную, повернул голову. Резкие черты лица, кустистые брови, прямой нос и необычные светло-серые глаза. Выражение лица властное, уверенное, не очень-то подходящее для мирного странника, о котором все говорят как о человеке, несомненно, добром. Или у него доброта истинная – то есть с кулаками?..
– Это простое любопытство заставило сделать такой крюк? – неожиданно произнес он сильным звучным голосом.
– Не самое плохое свойство человека, – в тон ответил я, останавливая коня. – Доброго дня.
Мы с Михаилом слезли с коней, пустили их к кустарнику. Кони обученные, далеко не уйдут. Разве что к воде.
Странник спокойно смотрел на нас, словно перед ним были поселковые детишки, а не два здоровенных вооруженных типа.
– Пусть будет добрым, – согласился странник. – Разделите еду, раз уж отыскали меня.
В его голосе была насмешка.
Михаил развязал мешок и достал несколько свертков. Потом вытащил небольшую доску, которую мы использовали для импровизированного стола, выложил на нее припасы: вареное и копченое мясо, свежие, с печенью и сыром лепешки, душистый хлеб. В конце поставил кувшин с вином.
– Прошу, мэор, попробовать и наше угощение, – предложил он.
Странник покосился на снедь, качнул головой:
– Я не благородных кровей, мэор воин. Не стоит меня так величать.
Я сел на другой конец бревна, подхватил лепешку.
– Благородным человека делает не кровь и череда предков, а он сам. Не так ли, уважаемый…
Странник свободно взял тонкий ломтик копченого мяса, откусил, пожевал, с одобрением кивнул:
– Недавно коптили… Меня зовут Скел-А.
Прозвучало как «Скел-эА» или «СкелъА», сухой звук перед «А». Сразу не повторишь без привычки. Странник, видимо, это понял, чуть дернул уголком губ.
– Но все называют просто Скел. Я уже привык.
– Мэор Темалл. Но можно просто – Темалл.
– Метах, – представился Михаил.
– Хорошо сказали, просто мэор Темалл, – явил иронию Скел. – Человек может показать благородство, но оценить его должны другие.
– Да, самому о себе так говорить довольно нагло, – сказал я. – Но другие не всегда готовы признать превосходство кого-либо над собой. Как насчет вина, уважаемый Скел?
Странник без смущения достал из небольшого мешка деревянную пиалу, старую, с мелкими трещинами по бокам, и поставил на бревно. Я ловко наполнил ее, потом налил в две медные чаши, поставленные Михаилом.
– Ваше здоровье, Скел.
Странник с интересом проследил, как я легонько ударил краем чаши о пиалу. Отпил немного.
– И вино хорошее. За такое дорого берут на постоялых дворах.
– Подарок бургомистра.
Скел без всякого стесненья брал угощение, с удовольствием попробовал вино, довольно кивнул. Явно не первый раз угощается, привык не комплексовать. Может, и по бабам такой же ходок? А что, если хватает сил отмахивать такие расстояния, на одну девку-то чуток найдется.
Странник допил вино, аккуратно поставил пиалу на бревно и вытер губы.
– Благодарствую за угощение. Нечасто дворяне являют такое расположение.
– Пустое, уважаемый Скел. Еще вина?
– Хватит. Вино хоть и веселит, но чаще туманит голову. А в дороге голова важна не меньше ног. – Скел вдруг пристально посмотрел на меня, словно прицелился, а после паузы спросил: – Вы что-то хотели узнать? Или нужна помощь?
– А что, все обращаются к вам только за помощью?
– Помощь всем нужна, – с расстановкой произнес Скел. – Даже тем, кто богат и могуч. Им иногда даже больше, чем кому-либо. – Взгляд странника не уходил с моего лица, смотрел словно сквозь. Так смотрят бойцы, как бы мимо соперника, чтобы видеть его всего.
– Вы видите, как магики?
Скел едва заметно вздохнул, вдруг отвел взгляд.
– Странно.
– Что?
– Странно, что упомянули магиков.
Он замолчал, глядя в сторону. Я видел, что странник чем-то обеспокоен или удивлен. Чем?
– Нет, мэор Темалл, – негромко произнес Скел. – Я не вижу, как магик. Скорее чувствую. Людей, их желания, надежды, радость. Когда они ждут помощи или спасения. А вот вас и вашего друга я не… словно вы за завесой.
– Угу, – машинально проговорил я, вспоминая слова погибшего Гаюмана. Тот тоже нас типа не «видел». Интересно.
– Но вот что вокруг вас, рядом… это понимаю.
– Это как? – спросил Михаил.
Скел шевельнул плечами, на его лице возникло виноватое выражение.
– Вижу кровь на ваших руках. Вы ее недавно пролили. И прольете еще. Ибо вы воины, и в этом ваша суть.
– Мы не только воины, – вставил я.
– Но вы всегда готовы убивать. Правда, защищая себя или других. Потому и воины, а не бандиты и воры.
– Что еще?
Скел полоснул взглядом по моему лицу, мотнул головой, словно не хотел отвечать. Потом вдруг как-то мягко сказал:
– Я думаю, боль еще живет в вас. Вы страдаете. Ваше нутро горит от злости и ненависти. Только вот можно ли ненавидеть близкого человека?
Я почувствовал, как закаменело мое лицо. Словно клеем стянуло. И в голове застучало. Какого черта?!
– Иногда надо прощать, – продолжил Скел. – Даже если нельзя. Даже если не можешь.
Михаил с тревогой посмотрел на меня, нахмурился, не понимая намека этого загадочного странника.
Черт! С губ едва не сорвались совсем не парламентские выражения. Как этот старик мог узнать? И впрямь магик или экстрасенс? В этом мире слишком много фокусов!
– Мне лучше знать, – с трудом вытолкнули онемевшие губы.
– Да. У человека есть право знать. И ненавидеть. Только вот право судить надо… Нет, не заслужить. Выстрадать. Выскоблить нутро. А тогда человек сможет отказаться от ненависти. И примирить себя с тем, кто давно ушел.
Михаил сообразил, что этот скиталец-экстрасенс наговорил что-то лишнее. Решил сбить накал страстей.
– Какое нутро выскоблить, уважаемый? – с нарочитой ленцой и явной насмешкой спросил он.
Скел скосил на него серьезный взгляд, приложил руку к груди.
– Я говорю о том, что есть у человека помимо разума. То, что заставляет нас иногда поступать вопреки желанию, страху и даже приказу.
– Душа, – выдохнул я.
– Что?
– Это называется душа, уважаемый Скел, – мрачно пояснил я. Слово «душа» произнес на русском, в местном языке этого понятия вообще нет.
– То, что вы именуете нутром, – это сущность человека. Чувства, стремления, надежды. Все это – душа. Что отличает нас от зверей и птиц.
На лице Скела вдруг появилось такое выражение, словно он услышал некий голос с небес. Кажется, впервые мы смогли удивить его по-настоящему.
– Вы понимаете, о чем я говорю?
– Даже больше, чем думаете, – раздвинул я губы в невеселой усмешке. – Это не так сложно.
– Тогда кто вы, мэоры? – очень серьезно спросил Скел. – Дворян обычно мало интересуют вопросы такого рода. Рассуждения о человеческих стремлениях навевают на них тоску.