– Остановись… – он хотел, чтобы голос звучал твердо, но вышел почти стон.
Джеймс одним плавным движением оказался за его спиной. Его захват вышел крепким – предплечье давило на горло мистера Мирта, лишая его возможности не только говорить, но и дышать. Губы Джеймса прижались к его уху, когда он прошептал:
– Ни за что.
Джеймс с силой оттолкнул мистера Мирта, и тот по инерции сделал несколько шагов вперед, едва не сорвавшись с края паровоза. Языки вырывающегося пламени опалили его лодыжку, и он на миг отвлекся, сбивая с брючины огонь. В своих охотничьих сапогах Джеймс и здесь занимал позицию более выгодную – огню сложнее было бы добраться до него.
– Остановись! – снова выдохнул мистер Мирт.
Он поднял руки в примиряющем жесте, но Джеймс, кажется, только и ждал подходящего момента – он кинулся вперед, норовя подсечь мистера Мирта и уложить его навзничь на крышу паровоза. Ему это удалось – он уселся сверху, одной рукой удерживая мистера Мирта на месте, а другую занося для удара.
– Джеймс! Давай поговорим, прошу тебя! – крикнул мистер Мирт.
Джеймс мотнул головой, отчего выбившиеся из узла волосы закрыли его лицо, и ударил. Мистер Мирт мотнул головой, уворачиваясь, и удар пришелся в крышу. Джеймс зашипел – костяшки обожгло, – и этой заминкой успел воспользоваться мистер Мирт, скидывая его с себя и поднимаясь на ноги.
Паровоз мотнуло – потеряв управление, машина неслась вперед, и вот-вот готова была случиться катастрофа. Мистер Мирт знал, что либо взорвется котел, либо машина сойдет с рельс, либо врежется прямо в стену дворца Цикламенов – но катастрофы сложно было избежать в любом случае.
Все, что он мог, – попробовать спасти себя – и Джеймса.
– Хочешь драки? – крикнул он. – Получи!
Джеймс встал на ноги и обернулся на крик, готовый принять удар – но удара не последовало. Вместо этого мистер Мирт налетел на него всем телом и обхватил поперек пояса.
– Голову береги, – шепнул он на ухо Джеймсу, сталкивая обоих вниз.
Для мисс Амелии их падение происходило так медленно, словно само время перестало течь и все замерло. Все вокруг – кроме двух крошечных фигур, летящих с крыши объятого пламенем паровоза.
– Они же разобьются, – беспомощно прошептала она, хватаясь за единственную опору, которая только была рядом с ней, – за крепкую руку Джона Ортанса.
Ортанс и сам был бледен – знаменитое хладнокровие оставило его.
– Все будет в порядке, – прошептал он, стремясь скорее успокоить мисс Амелию, чем даже убедить самого себя.
Цзиянь с трудом поднялся с пола, на котором сидел, баюкая раненую руку, и спросил:
– Что произошло?
– Они… упали, – прошептала мисс Амелия. – Дрались на крыше и упали…
Мистер Уолш, неотрывно смотревший в окно, крикнул:
– Смотрите, я вижу их! Они живы! Живы!..
Совершеннейшим чудом ничего не сломав, мистер Мирт встал на колени посреди засыпанного снегом поля. Он пошевелил шеей, убеждаясь, что не травмировал голову, и огляделся. Револьвер он успел засунуть за ремень брюк, и тот чудом не выпал за то время, что он летел с паровоза и катился по земле.
Джеймс с трудом встал на колени в паре футов от него. Он выглядел совсем растрепанным, но тоже, кажется, был в порядке – по крайней мере, не было видимых повреждений.
– Что ж, мы еще живы, – пробормотал мистер Мирт, обращаясь неизвестно к кому.
Объятый огнем паровоз несся вперед и в скором времени исчез из поля зрения. Но теперь никто не пострадает от взрыва – и это внушало мистеру Мирту определенную надежду на хороший исход.
Но главная проблема стояла перед ним – растрепанный, припадающий на одно колено Джеймс шел к нему, сжимая револьвер в руке.
Мистер Мирт огляделся.
Они все еще были посреди неизвестности, окруженные лишь снегом и черными линиями кустов. Слева слышался шум реки, не скованной снегом, – она текла далеко внизу, под обрывом. По другую сторону вздымался крутой холм, больше напоминающий гору. На самой ее вершине стояли дольмены в честь Короля фаэ, нынче совсем заброшенные и заросшие мхом. Мистер Мирт помнил это место другим.
Пейзаж вокруг напоминал традиционные ханьские гравюры – еще ребенком Габриэль любовался такими во дворце. От этого накатывало ощущение, что они с Джеймсом были всего лишь двумя крошечными точками, безвольными фигурками на холсте.
Вся их жизнь, каждый сделанный выбор, каждое сказанное слово – в конечном итоге все это привело сюда, в эту точку безвременья, в это пространство, лишенное ориентиров… Издалека раздавались крики. Пассажиры застрявшего посреди снежной тишины вагона были слишком далеко, чтобы иметь возможность вмешаться.
Джеймс остановился и вскинул револьвер.
– Джеймс… – мистер Мирт ответил тем же. – Давай поговорим. Только ты и я. Никого между нами нет.
– Нам не о чем говорить, братец, – Джеймс подошел ближе.
Рука с револьвером едва заметно дрожала. Видно было, что первый гнев спал, к Джеймсу постепенно возвращался рассудок, и хладнокровно спустить курок в лицо старшему почти-что-брату ему становилось все сложнее. Мистер Мирт чувствовал это, а потому поторопился увлечь его разговором.
– Ты проиграл. Давай признаем это. Ты был почти идеален, но тебе не хватило самой малости, и твой план раскрыли…
– Кто меня сдал? – синие глаза Джеймса сверкали яростью, обещая скорую расправу предателю. – Кто? Уилл? Отец Ронни? Старый Вэй?
– Я никого не знаю из этих людей и не знаю, о чем ты говоришь, – покачал головой мистер Мирт. – Но поверь, человек, который раскрыл твои карты, заинтересован в тебе больше, чем в Бриттском Парламенте. Ты хоть осознаешь, на что едва не обрек всех нас?
– Всех, кто покорно, как ослы на веревке, пошли за Уолшем? О, к кровавым переворотам вам не привыкать!
– Ты хоть сам понимаешь, что случилось бы потом?
Джеймс побледнел.
– Я… Я вернул бы себе престол. Люди бы вспомнили, кто их настоящий король! В ком течет серебряная кровь фаэ, кто действительно достоин вести за собой!
– Чужой кровью уже пролитую не вернешь, – печально произнес мистер Мирт. – На руинах Парламента ты бы стоял, гордо подняв флаг Блюбеллов, и считал бы, что так и должно? Я расстрою тебя: никто бы так не решил.
– Ты нарочно это говоришь, чтобы меня разозлить!
– Напротив. Я пытаюсь успокоить тебя, Джеймс. Ненависть застилает тебе глаза. Ты не понимаешь, что всего лишь пешка на шахматной доске.
Джеймс упрямо вздернул подбородок. С растрепавшимися по плечам черными волосами он выглядел, словно фаэ, только что вернувшийся из Холмов, величественен и прекрасен, и мистер Мирт знал, что вот-вот это хрупкое сердце в его грудной клетке разобьется на тысячу осколков, но продолжил говорить.
Для каждого бывают времена, когда единственный способ проявить милосердие – быть безжалостным.
– Ты был слишком юн, когда влетел в ханьские политические игры и позволил им взрастить в плодородной почве твоего горя именно то зерно, которого они так отчаянно жаждали. И им это удалось, как я вижу!
– Что ты несешь!!!
– Было время, когда Блюбеллы мечтали сделать Хань своей колонией, не так ли? Захват не удался, и был даже – чудом – сохранен нейтралитет. Но вот что удивительно – этот нейтралитет не устроил императора, не так ли? Ханьцы никогда не прощают унижений. А Бриттские острова нанесли им оскорбление, которое можно смыть только кровью. И как удобно – к ним в руки попал наследник королевского престола.
– Габриэль… – выдохнул Джеймс сквозь стиснутые зубы. – Я истинный король!
– Они совсем ничего не теряли, правда? – в голосе мистера Мирта сквозило сочувствие. – Если бы тебе удался твой план, ты бы взорвал Парламент и вернул себе трон, и бритты, одумавшись, присягнули тебе обратно… Ты был бы обязан Хань всем.
– Габриэль!..
– Но если бы тебя растерзали на месте, или ты бы погиб при взрыве… Твоя смерть еще выгоднее. Сколько ханьских кораблей стоят сейчас в море, готовые войти в гавань Тамессы, едва получив сигнал с берега?
– Замолчи!!!
Раздался звук выстрела. Пуля просвистела у виска, заставив мистера Мирта замереть, широко распахнув глаза, а Джеймс уже бросился на него, повалив на землю. Они покатились вниз к обрыву, сцепившись. На этот раз схватка вышла длиннее – оба участника драки не пожалели друг для друга кулаков. Наконец Джеймс прижал Мирта к земле и навис сверху, схватив рукой за горло.
– Я тебя убью, – прохрипел он. – Клянусь, Габриэль, скажешь еще слово, и я убью тебя…
Габриэль извернулся, сбрасывая его с себя, и прижал его руки к влажной от снега земле, черной и плотной.
– Прямо как на нашем гербе, – усмехнулся он. – Священный мирт обвил голубой колокольчик…
– А колокольчик не так прост! – прорычал Джеймс и резко согнул ногу в колене. Габриэль взвыл. Джеймс снова уложил его на лопатки и резко отшатнулся, вставая. А потом протянул руку, помогая встать.
– Уходи, – серьезно сказал мистер Мирт, откидывая с лица каштановую прядь. – Попадешься в руки Парламента – и ты покойник.
– Я отступать не собираюсь…
– Не делай глупостей. Пожалуйста. – Взгляд мистера Мирта был печален.
– Разве ты не должен убить меня? – Джеймс проследил взглядом за револьвером.
Он упал в снег во время драки, и мистер Мирт как раз поднял его и теперь осматривал. Револьвер был заряжен, и, кажется, даже порох не успел отсыреть.
– С какой стати? – поднял брови мистер Мирт. – Должен был бы – убил бы, тебе не следует сомневаться во мне.
– Я никогда в тебе не сомневался, братец, – вздохнул Джеймс. – Но Право на смерть распространяется на тебя как на любого гражданина Лунденбурха, а оно…
– Ах, это? И правда… – мистер Мирт навел на Джеймса револьвер и взвел курок. – Я сделаю один выстрел. А ты беги. Так быстро, как только сможешь. Я чую их, они идут сюда. Все они.
– Почему ты меня отпускаешь?
– Потому что в этом истина. Я рожден для службы Блюбеллам и Бриттским островам. Так я смогу отдать долг моему королю. Пожалуйста, Джеймс. Забудь о своей безумной мести. Забудь о Хань. Укройся далеко отсюда – для тебя Холмы Каледонии будут открыты всегда. Уходи. Я прошу тебя.