– Я тоже сделал однажды неправильный выбор, – сказал Цзиянь. – И раскаиваюсь теперь. Если бы я остался на своей должности – а мой начальник мне благоволил и наверняка разрешил бы вернуться, – я смог бы быть рядом с ним. Не дать имперской машине затуманить его разум, манипулировать им…
– Знаете что, друзья, – серьезно сказал Ортанс. – Я не такой умный, как вы. И не вращался никогда среди сильных мира сего, я простой механик. Но обоим вам хочу сказать – прекращайте есть себя поедом и думать, что вы могли что-то изменить. Прошлое остается в прошлом. Настоящее утекает с каждой секундой. Мы – в конце концов – можем решить только, каким будет наше будущее.
– Вы правы, Джон, – со вздохом согласился мистер Мирт. – Однако невозможно избавиться от этих мыслей просто волевым усилием. Нам всем требуется время.
– Да и мир уже не будет прежним. – Цзиянь прикрыл глаза. – Сейчас Парламент сделает все, чтобы заострить вопрос ханьской угрозы. О мире между державами, кажется, можно забыть навсегда. Каково будет обычным людям, таким как я, кто не имеет – или отказался иметь – к этому отношение?
– Не знаю, как будет каким-то «им», но вас я в беде не оставлю, – твердо сказал Ортанс.
И осекся, словно хотел еще что-то сказать… Но помешало то, что они уже спустились в доки и вошли в обиталище Шершня.
– Ба, Ортанс, какие люди! – Шершень широко усмехнулся. – А времечко-то истекает. Слышал, ты устроился на непыльную работенку. Уже грешным делом подумал, а зачем-де тебе старый добрый Шершень? Тебе теперь кое-кто другой все достанет!
Он ткнул узловатым пальцем прямо в грудь мистеру Мирту.
Мистер Мирт, слегка ошалев от такого приветствия, кашлянул в кулак.
– Вас дезинформировали, господин Шершень. Я работаю с теми материалами, что мне поставляют. И, к сожалению, о ваших каналах мне только мечтать и мечтать.
– Должен сказать, у вас получается. Не мечтать, кхм… Работать. Мы оценили. От железной дороги будет толк, это точно.
– А откуда вы меня вообще знаете? – осторожно уточнил мистер Мирт.
Шершень расхохотался, обнажив плохие зубы:
– Кто же вас не знает, гениальный мистер Мирт? Ваши портреты во всех газетах, а мы, знаете ли, их тут почитываем, почитываем… ну и подтираемся, а как без этого? Такова жизнь!
Ортанс, заметив нехороший блеск в глазах мистера Мирта и памятуя о его скрытой воинственной породе, поспешил перевести тему:
– Удалось достать то, что мы просили?
Шершень хмыкнул.
– Удалось. Но каким трудом! Едва успели перед тем, как прижали сяо Вэя с его контрабандой. Кажется мне, теперь и мои каналы прохудились. Кому бы сказать за это спасибо?
Выразительный хмурый взгляд Ортанса подсказал ему, что он касается границ, которых не стоило переступать. Шершень хорошо вел дела – и не собирался вступать в конфликты с постоянным покупателем. А Ортанс оставался таковым, и, насколько мог заметить наметанный глаз контрабандиста – с учетом биомеханики его дружка, помощь Улья понадобится чаще, чем ему бы хотелось. Да и популярность механика после триумфа железной дороги – который мог бы стать и падением, но чудом избежал этого – повысится в обществе.
Людям нужны механизмы и паровые двигатели. Ортанс умеет с ними работать. Да к нему очередь выстроится перед домом и будет ломиться в дверь.
А Шершень сможет, при должной удаче, стать не просто поставщиком редкостей – а единственным, кто работает с ним напрямую.
Но торопить события он не хотел.
Вместо этого свистнул, подзывая пару мальчишек: обхватив с двух сторон грубо сколоченный деревянный ящик, они с трудом поднимались к Шершню со стороны складов. Ноги в прохудившихся ботинках скользили по земле, голые щиколотки покраснели от мороза, но на лицах мальчишек читалось вполне понятное предвкушение – за такую работку Шершень наверняка даст не меньше пяти фунтов. За это можно было и спины погнуть.
Ящик с гулким стуком упал на землю. Внутри что-то отчетливо лязгнуло.
– Это оно? – осторожно спросил Цзиянь.
– Можете вскрыть и проверить, конечно, – усмехнулся Шершень. – Но так уж принято верить на слово добрым друзьям, а, Ортанс?
– Вздумаешь обмануть… – тяжело выдохнул Ортанс, но продолжать не стал.
Деньги перекочевали из кармана Ортанса – который заранее настоял, что вносить плату должен именно он – за засаленный воротник контрабандиста.
У Ортанса не было особых причин сомневаться в честности Шершня в вопросах товара. Они имели за плечами длинную историю и могли, если так можно выразиться, доверять друг другу: пока оставались в рамках собственной выгоды. Потому Ортанс полез в карман и достал еще десятку.
– Эй, вы, – окликнул он мальчишек. – Донесете это до кеба – получите все.
– А вы умеете обращаться с молодежью, друг мой, – с улыбкой сказал мистер Мирт, пока они возвращались обратно к кебу, следуя за кряхтящими от натуги носильщиками.
Уже начинало смеркаться, и Улей приобретал откровенно жутковатый вид. Цзиянь ежился и посматривал по сторонам, но мистер Мирт и Джон Ортанс уверенно прикрывали его с двух сторон.
– С такой молодежью обращаться проще некуда, – хмыкнул в ответ механик. – А вот научить управляться с отверткой уже сложнее.
– И правда. Хотя, говорят, в этом мире возможно все.
Покинув пределы Улья, все трое, не сговариваясь, вздохнули с облегчением. Мистер Мирт вскочил на козлы.
– Поехали! У нас впереди много дел!
Дождавшись, пока Ортанс и Цзиянь устроятся в кабине, он тронул вожжи, и серая лошадь в яблоках неспешно двинулась по мостовой.
Мистер Мирт помог дотащить ящик до входа в особняк, попрощался и направился к себе – после всего произошедшего ему срочно требовалось уединение. Никто не мог бы упрекнуть его в этом.
Ортанс и Цзиянь остались одни.
– Ну, посмотрим, как Шершень справился с работенкой. Если что-то не так, я с него три шкуры спущу…
Ортанс втащил ящик в коридор и сел на корточки с гвоздодером в руках. Крышка ящика поддалась легко. Цзиянь с опаской заглянул внутрь.
В ящике ровными рядами лежали пластины из легкого металла искусной работы, тонкие шурупы, какие‐то детали…
– Все в порядке, – довольно выдохнул Ортанс. – Дайте мне пару дней, и я наконец приведу вас в порядок, друг мой.
– Спасибо, – мягко улыбнулся Цзиянь. – Тогда сообщите мне, как решитесь. Я обычно дома, если не гуляю в парке. Ну… раньше было так. Не думаю, что теперь что-то изменится…
Ортанс резко поднялся и в упор посмотрел на Цзияня.
– Зачем? – спросил он.
Цзиянь растерялся и осторожно уточнил.
– Что – зачем?
– Зачем вам возвращаться в вашу квартиру? Вы стеснены в средствах и вынуждены платить за не самую лучшую комнату в слишком дорогом районе.
– А что вы предлагаете?..
– Оставайтесь здесь, – Ортанс обвел рукой свою гостиную. – У меня есть свободная спальня.
– Но я не могу…
– Можете. Знаете, мне как раз нужен был толковый помощник в мастерскую. А прошедший месяц показал, что лучше вас я вряд ли кого-то найду. И… мне кажется, немного растений украсили бы мою гостиную…
Он шагнул вперед и взял живую ладонь в свою, осторожно сжав.
– Вы согласны?
– Вы иногда бываете совершенно невыносимы, Джон, – пожаловался Цзиянь. – Особенно когда предлагаете работу.
Ортанс довольно усмехнулся.
Вряд ли переезд Цзияня отнимет у них много времени. А дальше… Что будет дальше, покажет время, однако в одном Ортанс мог поклясться – количество боли, которую ежедневно испытывал Цзиянь, должно сильно сократиться.
…вот и все?
Подошел к концу этот непростой год.
Впереди – что-то новое.
Последние полгода выдались совершенно сумасшедшими. Я доводил до совершенства паровую машину – а затем уничтожил ее собственными руками. Я спас и Правительство, и Джеймса, и остановил возможную войну – но как избавиться от чувства вины? Что я живу не ту жизнь, которую хотел бы, а ту, которая предназначена. Кем предназначена?
Я хочу отправиться в Каледонию и попытаться найти ответы на эти вопросы. Найти тех, кто отправил меня сюда. Что они думают? Чего желали на самом деле? Но мечтать легко, а на деле… Сейчас все силы будут брошены на проект железной дороги, и я должен быть здесь. Этот мост я должен достроить сам.
А там, надеюсь, пара-тройка денечков в Эденесбурхе представится. Далеко загадывать не хочу. Слишком долго жил одной мыслью, одной мечтой. Теперь надо сосредоточиться на настоящем.
Мистер Уолш сказал мне недавно, что ханьская угроза становится все реальнее – судя по всему, ставки они делали вовсе не на Джеймса. Я был бы удивлен, если бы это было так. Что ж… И с этим справимся. Всему свое время. И место. Мое место – за рабочим столом, над чертежами и картами. Строительство железной дороги начнется уже следующей весной, и у меня так мало времени…
Но есть еще одно дело, которое занимает все мои мысли и заставляет отвлекаться от работы. Представить не могу, как к нему подступиться! А Поуп, зараза, только посмеивается надо мной. Хорошо ему посмеиваться, он каменный. А вот я, как оказалось, нет. Хотя вот уж нашел чему удивляться! Разве выросший среди людей фаэ перестает быть фаэ? Разве теряем мы способность очаровываться прекрасным с первого взгляда, разве не тянемся к невозможному?
Умом понимая, что не должен этого делать, я все же отправил записку мисс Эконит с приглашением на прогулку. Моя милая Амелия… Я не видел ее несколько дней и уже готов выть на луну от тоски, подобно волколаку. Не должно джентльмену так себя вести! Постараюсь завтра не обнажать перед ней свое волнение. И свою заинтересованность…
Глава 21Солнце над Лунденбурхом
В канун Йоля над Лунденбурхом светило почти весеннее теплое солнце. Мисс Амелия Эконит, одетая в теплое платье с небольшим турнюром и меховую накидку, вышла из кеба напротив ворот Блумбергского кладбища.