Чо даже не сразу осознала сказанное, а когда осознала, решила, что ей почудилось. Иша-сан произнёс это как бы между делом, таким будничным тоном, которым никто не сообщает подобные новости.
Но ей не послышалось.
– Тору – несносный мальчишка, который никак не может повзрослеть, – возмутилась она. – Передать ему деревню – значит обречь её на голодную гибель.
– Это не так. Тору хорош во всём, в чём должен быть хорош предводитель. Он отлично сражается, умеет привлекать надёжных заказчиков и заботится о жизни каждого в клане. Он сумеет сохранить безопасность.
– Его отец тоже был отличным главой клана. До известных событий.
– Ты вспыльчива, Чо, и думаешь лишь о мести. А я слишком стар, чтобы дальше тащить на себе это бремя. Надо же, теперь я понимаю свою мать, что шептала, годами заканчивая дела. Похоже, настал мой черёд завершать свои…
– Иша-сан, вы не настолько стары.
– А я и не говорю, что это быстро получится. У неё ушли десятилетия; не думаю, что справлюсь быстрее. Я останусь лекарем – тем, кем всегда был. Место главы не моё, я взвалил это на себя лишь потому, что никто иной тогда не сумел. Но Тору вырос и станет достойной сменой своего отца.
– А что будет со мной?
– То же, что и с остальными жителями, – для вас ничего не изменится.
– А как же Большая земля? Я думала…
– Ты полагала, я захочу перевезти весь клан? Их место здесь, Чо.
– И ваше?
– И моё. И твоё, как я думаю, тоже. Подумай. Ты сможешь всё так же исполнять поручения или помогать мне здесь. – Он провернул пестик – и листья в ступке захрустели, превращаясь в крошево.
– С кем я повезу их в столицу в таком случае? Тору это будет уже не по статусу.
– Выделят кого-нибудь, разве это трудно?
Нетрудно, Чо это знала. Но что-то вдруг переменилось. Место, что до сих пор казалось домом, вдруг перестало быть столь же уютным и тёплым, столь… безопасным. Она действительно надеялась, что сумеет увезти его с собой. Думала, может, Иша-сан передаст клан ей… Но он прав. Она вспыльчива. Только вот с Тору во главе это место станет чужим.
Чо поднялась и пошла к выходу.
– Знаете, мне было хорошо под вашим крылом, но раз уж вы сложили крылья… Возможно, пришло время лететь дальше.
– Лети, бабочка. Я тебя никогда не держал. – Он оторвался от крошева в ступке и улыбнулся, направив невидящий взгляд в её сторону. – Только лети на свет. Меня больше не будет рядом, чтобы вновь выловить тебя из тьмы.
Это было уже слишком. Она поклонилась – он не видел, слышал шорох одежды – и вышла за порог. Слёзы жгли. Она знала, что больше не может оставаться. Не под началом Тору. Интересно, это ли чувствовала Киоко-хэика, когда власть перешла сёгуну? Перестал ли Шинджу быть её домом? Её безопасным местом?
Она ворвалась в пристройку, где сидели пленники, и села напротив Киоко, глядя ей прямо в глаза.
– Тору, оставь нас, – бросила она не оборачиваясь.
– С чего бы?
– Иша-сан хочет с тобой поговорить. Тебе это понравится.
– Что, сейчас? Уже? – Он явно всё понял и, спотыкаясь, бросился прочь, через мгновение избавив их от своего присутствия.
– А теперь расскажи мне всё, мёртвая императрица. И если я узнаю, что ты лжёшь, я вырву тебе язык, зажарю его в соевом соусе и съем на ужин у тебя на глазах, пока ты будешь давиться собственной кровью и слюной. Ясно?
Она кивнула. Её лицо совершенно не изменилось. Сколько же ты пережила, Киоко-хэика, раз тебя не испугать?
И она начала свой рассказ. А Чо слушала. Стражи сменяли друг друга, солнце ушло за горизонт, и, когда время близилось к страже кошки, Киоко закончила. Завершила на пророке-поэте из рыбацкой деревни на западном побережье. И Чо знала, что она не лжёт. Ни разу не солгала. Все кусочки сложились, всё стало ясно.
– Что вы можете предложить мне за помощь?
– Вы хотели уплыть с острова?
– С острова с погаными правителями. Если обещаете устроить мирное сосуществование людей и ёкаев – мне побег уже не нужен.
– Деньги вы не возьмёте, – заключила Киоко-хэика.
– Невыгодно, – кивнула Чо.
– Место при дворе?
– Я не гожусь в придворные дамы.
– Место в армии?
Чо задумалась. Сражаться она умела отлично, но самураев ненавидела всей своей ки и всей ками, если та у неё была. Киоко-хэика, видимо, догадалась об этом, потому что перебила собственное предложение новым, не дождавшись ответа:
– Дворцовая охрана. Сейчас это место самураев сёгуна, но все они падут вслед за своим господином. Встанете в её ряды?
– Под чьим командованием?
Киоко бросила взгляд на Хотэку, и Чо ухмыльнулась.
– По рукам. – Она обернулась на окно, за которым, кроме бледного Цукиёми с россыпью звёзд, не было никого. – А теперь ваш черёд слушать меня…
Солнце улыбкой сверкнёт
На рассвете, когда наступила стража дракона и Аматэрасу вновь вышла освещать мир, Чо повела пленных к гружёной повозке, сама запрягла лошадей, затолкала пленников внутрь, предварительно крепко связав их вместе, взяла ещё двух выделенных Тору шиноби, и все они отправились в путь к Южной области.
Пока они ехали по пустынным холмам, ничего не происходило. Затем ничего не происходило в малолюдных городах, ничего не происходило в деревнях, ничего не происходило в дороге между ними.
Зато через несколько дней, когда они миновали выжженные войной земли и все скудные прилегающие участки, когда они доехали до первых редких лесов, случилось непредвиденное: на шиноби напали разбойники.
Повозка тащилась по тропе, то и дело спотыкаясь о корни и коряги, когда из скудных зарослей малины, сбросившей все ягоды и готовящейся ко времени смерти, выскочили двое мужчин. Лица их были закрыты широкополыми каса, а в руках блестели клинки – дешёвые кинжалы. Им было не выстоять против шиноби… Но именно тогда пленники, воспользовавшись заминкой, сумели сбежать.
– Сейчас! – скомандовала Киоко и обратилась змеёй – вот кому легко скрыться в лесу. Норико последовала её примеру. Иоши дёрнул предварительно ослабленный узел и развязал руки, после чего освободил себя и Хотэку.
Киоко, убедившись, что все свободны, выползла из укрытия и, спустившись на землю, юркнула следом за Норико через густую траву в глубь леса. Позади зашелестели крылья, и шелест этот уносился всё выше и выше… Хотэку отвлёк шиноби на себя, чтобы Иоши смог укрыться, пока они глазеют.
Киоко забралась на дерево и облюбовала там ветку. Ограниченность сознания новой ки начинали влиять на восприятие действительности – всё меньше она следила и обдумывала, как обстоят дела у других, всё больше осматривала местность и вынюхивала добычу: голод давал о себе знать и вытеснял все мысли. Ей это не понравилось, но обращаться полностью в человека она тоже не хотела: будучи змеёй она – при всём желании – не смогла утащить одежду.
Киоко сосредоточилась и начала менять свою ки. Больше человека, меньше змеи. Обращаться обратно было всегда проще, но только если обращение было полным. Сейчас же она чувствовала, как меняется её голова, размеры, как внутренние органы пытаются найти нужные взаимосвязи, чтобы поддерживать в новом теле жизнь. Она не знала, как именно всё происходит, лишь чувствовала и отслеживала течение энергий внутри себя.
– Выглядишь мило, – мяукнула Норико снизу. Она уже обратилась кошкой и сидела под толстой веткой, на которой устроилась Киоко.
Змеиный, но гораздо толще обычного, хвост обвивал дерево и надёжно удерживал её. Опутав ветвь так, чтобы сложить руки и голову на собственное тело, Киоко выдохнула – теперь лучше. Стоило почаще практиковать неполные обращения. С крыльями она уже легко справлялась, а вот что угодно другое требовало недель практики, чтобы мышцы пообвыклись и управлять новым телом было так же просто, как своим привычным, человеческим.
– Как там дела? – спросила Киоко, тщетно пытаясь высмотреть дорогу, по которой они ехали.
– Мне почём знать? Пахнет кровью.
Киоко застонала. Чо обещала, что она поможет, но не говорила, как именно. Это она нашла в последнем городе, где они останавливались на ночлег, разбойников, и наняла их для нападения. Разбойники против шиноби… Она лишь надеялась, что этот спектакль был тщательно продуман. Достаточно тщательно, чтобы никто всерьёз не пострадал.
– Как думаешь, они в порядке? – поинтересовалась она у Норико, рассеянно посматривая на ту сверху.
– Скажем так: шансов выжить у них было немного.
– Выжить? – Киоко об этом даже не подумала. Она быстро размотала все кольца, в которые сложилась, спустилась и, опершись руками о землю, уставилась на бакэнэко. – Никто не должен умереть, Норико.
– А ты думала, что они немножко подерутся, и шиноби, которые охраняют самый ценный товар в своей жизни, отпустят их с миром?
– Я решила, что Чо всё продумала…
– Конечно продумала. Только она куноичи, что ей две случайные жизни?
– Мы должны им помешать. – Киоко снова обратилась змеёй, вернув себе небольшие размеры, и юркнула обратно к дороге. Сзади послышался стон, а затем шуршание – Норико последовала за ней.
Киоко выползла к дороге как раз в тот миг, когда Кин – один из двух сопровождающих – ударил разбойника, и с того слетела шляпа. Незнакомец стоял к ним спиной, поэтому Киоко не поняла, отчего Кин вдруг так испугался. Он замер, но лишь на мгновение, беззвучно открыв рот. А уже в следующий миг бросился на врага с такой яростью, что даже Норико в облике медведя показалась бы донельзя миролюбивой.
Митсеру – второй шиноби – не отставал в своей жестокой расправе. А разбойник даже не закричал. Последнее (и единственное), что Киоко от него услышала, был прерывистый вдох от удара Кина, а дальше – мгновенная смерть.
Киоко наблюдала, как сначала ему проткнули шею, отчего он и умер, а затем исполосовали лицо, живот, вывалили месиво из внутренностей наружу и топтались в них, разделывая своими кинжалами всё остальное.
Это не было похоже на убийство. Это была одержимость, месть, ненависть или… Она заметила взгляд Кина. Безумный, яростный. Нет, не злоба – страх. Вот что это было. Страх исказил их лица, и теперь шиноби сами мало походили на людей.