Точно самурай.
– Верно, – подтвердила Киоко. – Пора бы избавить вас от привычки пререкаться, раз уж вы выбрали признать нас и продолжать служить.
Тогда-то Сиавасэ понял… Первейший. Но как это возможно? Оба мертвы и оба живы. Оказывается, этот мир ещё может удивить. Он убрал пиалу и подошёл к письменному столику. Усевшись за пустым свитком, Сиавасэ макнул кисть в тушь и начал старательно выводить слоги. Столбец за столбцом.
Пять слогов.
Семь.
Пять.
Семь.
Семь.
Слова сами складывались в нужный ритм, он о них не думал, не пытался осмыслить. Стоит лишь на мгновение зацепиться вниманием – и всё рухнет, как не было, растеряет смысл.
Два свитка и два коку потребовалось, чтобы закончить все танка. Он отложил кисть и осторожно взял первый свиток.
«Путь оборвётся.
В Ёми вернётся душа,
Бабочка – в сети.
Солнце улыбкой сверкнёт —
Море велит пересечь».
Он не стал дочитывать, выскочил на улицу – но там уже никого не было. Ушли. Сиавасэ прошёл к морю – вдруг ещё в деревне? Но рыбаки сказали, что гости отправились в Минато – город, расположенный юго-западнее Эена, город с портом и кораблями.
Что ж, хотя бы направление он сумел подсказать верно. Видимо, так всё и должно быть. Видимо, не стоило им знать, что ожидает дальше…
Море велит пересечь
Воздух города был таким горячим и плотным, что каждый вдох давался с трудом. Пахло солью и жареной рыбой, которую прямо на улице готовили в небольших очагах. В отличие от других крупных городов, где можно было увидеть много знатных особ в красивых нарядах, здесь, в Минато, улицы изобиловали рослыми крепкими мужчинами, которые вообще не заботились об одежде и хорошо если хакама надевать не забывали. То и дело мимо быстрым шагом проносился один из таких, таща на себе мотки верёвок, парусину или что-то, что Норико не могла опознать, да не очень-то и старалась.
Минато был таким же, каким она его помнила. Столько лет прошло – а ничего не изменилось.
– Как это возможно? – Киоко во все глаза разглядывала новый, совершенно дикий для себя мир. – Как возможно, что Иноси и дворец не знают о подобном? А что же даймё области?
– Ямагучи Кунайо знал, но закрывал глаза на торговлю, – объяснила Чо. – Она началась здесь задолго до того, как Западная область из нескольких провинций ближе к середине острова разрослась к берегу. Вообще-то, люди и смогли расселиться на этой земле лишь потому, что продавали рыбу кицунэ.
– Кицунэ? – недоумение в голосе Киоко только возрастало. – То есть они сами не убивают рыбу, но покупать убитую кем-то другим не противоречит их правилам?
– В каждом законе найдётся брешь, – пожала плечами Чо.
– Это не закон, это же…
– Что? Наказ бога? Тот же закон, только никем не подписанный. Вообще, не понимаю, почему лисы послушно следуют ему. Ватацуми давным-давно нигде не появлялся, не думаю, что он заинтересован в том, как обстоят дела у его детей – как морских, так и наземных.
Норико задумалась. Чо говорила правду, но сама знала её, судя по всему, не до конца. Кицунэ не убивали рыбу, потому что того требовала Инари. О Ватацуми они не беспокоились, не молились ему, а некоторые наверняка даже не знали о драконе. Единственная богиня, которую они почитали, которой неустанно молились несколько раз в день, ради которой ограничивали себя в пище и прочих удовольствиях, ради которой запирались в храмах на недели и месяцы, была Инари.
– Я так понимаю, нам нужен корабль? – вмешался в разговор Иоши. – Мы можем за него просто заплатить? Или как это делается? Нам надо прикинуться торговцами?
– Норико? – обратился к ней Хотэку. – Что скажешь?
Вообще-то, она ничего не хотела говорить. Она прекрасно чувствовала себя в роли кошки, которая лениво плетётся за теми, кто всё решает. При входе в город она ещё надеялась, что Иоши или на худой конец Чо сами разберутся, что делать, но, судя по растерянному виду первого и безучастному лицу второй, действовать придётся всё же ей.
Норико вздохнула и поскребла лапой по ноге стоящего рядом Хотэку. Он, слава Каннон, понял её сразу и без лишних слов поднял на руки. Норико тихо-тихо, чтобы никто из случайных прохожих не услышал, проурчала себе под нос:
– Нужна одежда.
Хотэку молча потрепал её по голове, опустил на землю и обратился к Киоко:
– Кеи-сан, – это было её новое вымышленное имя для новой ненастоящей внешности, – прошу прощения, но не будет ли у вас ещё одного кимоно?
Норико запоздало поняла, что, вообще-то, она и сама могла обратиться к Киоко с этой просьбой. Почему не подумала? Хотэку, конечно, стоял ближе, но…
Киоко сочувственно посмотрела на Норико.
– Прости, – одними губами произнесла она.
И ладно, она сделала что могла. Теперь пусть сами разбираются со своими кораблями. Норико не собиралась себя выдавать.
– Я сейчас, – бросил Хотэку и скрылся в переулке. Норико поймала удивлённые взгляды остальных (кроме Чо – та, кажется, не особенно интересовалась происходящим и лениво рассматривала всё вокруг) и, намереваясь узнать, куда этот птиц сбежал, бросилась за ним.
В переулке Хотэку уже не было. Быстрый какой – но Норико быстрее. Принюхавшись, она безошибочно учуяла его запах и бросилась следом. Хотэку нашёлся на рынке среди торговых рядов.
О нет.
Нет-нет-нет.
Отличный же был план. Нет одежды – нет превращений. Зачем всё портит?
Забравшись на одну из крыш ближайших домов, Норико высмотрела нужную причёску – неизменный тугой хвост. Точно, вот ему заворачивают юкату. Ну и зачем…
Она прыгнула Хотэку под ноги, когда он вышел с рынка, но тот только улыбнулся.
– Пойдём, – позвал он, и недовольная Норико пошла следом. Теперь им придётся найти какую-то идзакаю, оплачивать комнату с клопами, чтобы она могла одеться, а денег у них и так осталось немного…
Хотэку резко остановился, и Норико вдруг поняла, что они шли вовсе не к остальным, а совсем в другом направлении, и сейчас оказались около какого-то подобия… Да мышь его знает, подобием чего это было. Здесь стояли четыре палки, и на них была накинута какая-то тряпка, прикрывающая верх и три стороны самодельного шатра.
– Здесь, – указал на эту палатку Хотэку. – Насколько я понял, такие тут по всему городу. Люди в них обтираются в такую жару.
Рядом действительно лежали пучки листьев, которыми можно было очистить кожу.
– Я могу вылизаться, – буркнула Норико.
– Я не об этом. Здесь можно одеться.
– А…
Она немного помедлила, но всё же вошла внутрь. Вокруг никого не было – место тихое и безлюдное.
– Я войду? – Хотэку переминался снаружи.
– Ты меня сюда притащил разве не для того, чтобы я смогла перевоплотиться в одиночестве?
– Я просто хотел одежду отдать…
– А… Давай.
Он протянул руку и осторожно опустил свёрток на землю, не заглядывая к Норико, и ей стало нестерпимо смешно от его попыток быть обходительным.
Перевоплощение было быстрым – она привычно нащупала краешком сознания чужую ки, успевшую стать родной, и заместила ей свою, очень нехотя обратив и нос, и уши.
Теперь одежда.
Фу.
Норико ненавидела надевать на себя что угодно. Ни одна из украденных ки, кроме человеческой, не требовала этого, но голую женщину даже в этом душном городе никто не поймёт и не примет. Придётся страдать.
Она развернула юкату и начала одеваться. Пальцы с непривычки не слушались, и если с нижним платьем Норико как-то ещё справилась, то надеть ровно и подвязать верхнее оказалось пытке подобно. Она пыхтела, фыркала и даже чуть-чуть поскуливала, но эти потуги ничуть не облегчали задачу – выходил бесформенный мешок, Киоко не простит ей такого вида.
– Помощь нужна? – раздалось снаружи.
– Всё в порядке, – заверила она. Но спустя ещё полкоку сурового испытания поняла, что задача оказалась не для её лап. Она так до самой стражи медведя провозится, да и то, вероятно, безуспешно.
– Ладно, помоги, – буркнула она едва слышно. Человек бы не разобрал слов, но птиц не человек.
Хотэку вошёл, и в этом крошечном пространстве под занавеской стало нестерпимо тесно. Он стоял едва ли не вплотную, но Норико отдала ему должное – на лице не появилось и тени улыбки. Почти на ощупь он отыскал края кимоно и дёрнул их на себя. Норико от неожиданности подалась вперёд, едва удержав равновесие.
– Извини, – он смотрел ей в лицо. Норико молча встретила этот взгляд, но где-то в районе живота странно защекотало. Ей не понравилось это чувство. Захотелось опустить глаза или отойти, только отходить было некуда…
Он дышал в её губы. Слишком. Близко. И сам на мгновение замер. Очень долгое мгновение. Где-то с вечность. Он просто смотрел, а сердце Норико колотилось. Не сердце, а предатель какой-то. Разве можно так громко! И ладони туда же – внезапно вспотели. Но это можно списать на жару… А вот то, что ноет внизу живота, и это нестерпимое желание на чуть-чуть, на самую капельку податься вперёд… Нет, это на жару уже не спихнёшь. И это Норико не нравилось. Может, она действительно перегрелась, а может, это человеческая ки такая странная…
Он сглотнул, и она опустила взгляд на его дёрнувшийся кадык. Хотэку тут же одним рывком запахнул правую часть её кимоно, за ней – левую, и Норико оказалась завёрнута в кокон из мятой пеньки, отрезана от птица, от воздуха и от мира. Проклятая одежда, просто отвратительно. Хотэку ловко подхватил пояс и, обернув её тело дважды, повязал на поясе узел.
– Вот и всё, – он улыбнулся. Проклятье, в животе всё ещё что-то щекотало.
– Спасибо, – выдавила она.
– Ого, ты и так умеешь?
– Не привыкай.
Смешок. Как же он раздражающе… Мил? Норико тряхнула головой, отбрасывая нежелательные мысли. Непривычные кудри – густые и длинные – рассыпались по лицу, плечам и спине. Хотэку осторожно поддел прядь и убрал с глаз.
– Я тебя ненавижу, птиц, – вздохнула она.