Не дожидаясь ответа, он пошёл дальше, наращивая скорость.
Норико зло топталась позади, не в силах принять решение. И на что она так разозлилась? Сама ведь сомневается, что Инари поможет. Но это было решение Киоко, оспаривать которое она не собиралась. Действительно – не так много возможностей у них заполучить союзников. Хотэку поступил так же, просто открыл ей свои сомнения. Так за это она злится? За то, что он посмел сказать вслух то, что она и сама понимала? Или за то, что он показал ей её собственные мысли?
Норико молча нагнала его и пошла рядом. Извиняться не будет, не дождётся.
– Осталась, – спокойно отметил он не оборачиваясь.
Норико смолчала.
– Я доверяю Киоко-хэика и её решениям, Норико, – сказал Хотэку, продолжая смотреть перед собой. – Не имеет значения, что думает самурай – он всегда будет следовать за господином.
– Госпожой, – буркнула она.
– Обоими. Но нам нужно ускориться. Пеший путь займёт слишком много времени.
– Хорошо, – снова буркнула она.
Он остановился, она остановилась за ним. Он выжидательно посмотрел.
– Давай мне свою одежду.
– Хочешь, чтобы я насмерть замёрзла?
– Ты говорила, умеешь разгонять свою ки и согревать себя.
– Это не повод оставлять меня без одежды, – шикнула Норико.
– Давай, – повторил он, – я сложу её в мешок, а ты обратишься кошкой.
Норико с радостью обратилась бы кошкой и побежала, чтобы ускориться, только вот этот лес полон ногицунэ, которые, повстречав чёрную бакэнэко, сильно не обрадуются. Или, наоборот, обрадуются очень сильно и захотят поиграть, а ей сейчас не до игр.
– Спасибо за предложение, но мне дорога моя жизнь.
– Пояснишь?
– Норико в своём истинном облике здесь много дел натворила, – нехотя призналась она. – Я почему, по-твоему, всё ещё человеком хожу? Думаешь, мне так удобнее?
– Не думаю. Но спрашивать не решался.
– И правильно, ответ тебе не понравится.
– Не переживай, мы ни с кем не увидимся, – пообещал он.
– Ещё как увидимся, глупый птиц. Здесь невозможно остаться незамеченными. К нам не подошли до сих пор лишь потому, что мы чужаки: я в человеческой ки, а ты вообще отродье непонятное.
– Мы полетим, Норико.
– Я не полечу, – упёрлась она. Одно дело – побыть чайкой чуть-чуть и от безысходности, совсем другое – лететь в такую даль. Высоко. Постоянно. Долго.
– Ты боишься высоты? – птиц вроде бы не насмехался, но этот вопрос всё равно уязвил.
– Я бакэнэко с гор. Как думаешь, я могу бояться высоты?
– Тогда в чём дело?
Норико и сама не знала. Она не летала никогда в своей жизни. Никогда, не считая шторма, но там и выбора не было. Забираться на деревья, крыши домов или скакать по павильонам во дворце было весело, но лететь на огромной высоте…
– Я не хочу превращаться в тупоголовую птицу без острой необходимости, – нашлась она с ответом. Не главная причина, конечно, но тоже правда. Застрянешь дольше положенного – забудешь, чего доброго, что вообще бакэнэко.
– Я и не предлагал этого. Полетишь со мной, – просто сказал он.
– Ты меня не услышал?
– Услышал. Поэтому предлагаю обратиться в кошку и полететь со мной. Могу держать тебя в руках. Или на спину залезешь, главное – крылья не приминай. Хотя, если хочешь, можешь просто улечься в сумке и спать.
– Какая чушь.
– Это будет во много раз быстрее. Я летаю вдесятеро быстрее, чем хожу. Вдесятеро, Норико. И путь, который должен занять… сколько, две недели? Три? Займёт два дня.
– То есть ты всё это время настолько медленно двигался с нами, хотя мог… Нет, вы с Киоко могли бы вдвоём за пару дней решить все вопросы?
– Мы с Киоко-хэика вдвоём могли бы быть проданы сёгуну за пару дней. А решить вопросы – это вряд ли. Без тебя мы бы не пересекли море на ооми, а Киоко-хэика не настолько сильна, чтобы перелететь его без отдыха. Да и я, честно говоря, тоже. Этот путь был бы всё ещё долог. И каждый из нас важен, так что нет, мы не могли бы сделать всё быстрее вдвоём.
Норико хмыкнула. Море они бы точно не перелетели, это верно.
– Ладно, – кивнула она и обратилась кошкой. Облегчение сразу прокатилось по телу – словно сняла костюм, который долго-долго носила. Вроде и удобный, вроде даже привыкла, вроде и есть в нём свои прелести, а всё же в родном теле – как домой вернуться, как растянуться на постели после долгого дня.
Хотэку тут же подобрал упавшую одежду, которая погребла Норико под собой, и сложил в сумку. Сама же Норико выгнулась, потянула лапы и заурчала – невыносимо сдерживать это счастье.
– Такая ты милая, когда довольная, – улыбнулся Хотэку. Норико предпочла сделать вид, что не заметила. – Как полетишь?
Она задумалась. В руках точно нет – так не расслабиться. Вряд ли Хотэку её уронит, а всё же рисковать не стоило. В сумку лезть тоже не хотелось. Не сейчас. Оставалась спина. Не очень безопасно, но она хотя бы может цепляться за него когтями.
– Ты будешь остор-р-рожен? – уточнила она. Урчание всё ещё пробивалось наружу.
– Не сомневайся.
– Тогда на спине.
Он кивнул и присел. Норико запрыгнула на плечо и с любопытством осмотрела спину, сплошь укрытую перьями. Потрогала лапой – так не убрать.
– Сложновато будет не мешать тебе, наверное.
– Не переживай. – Он встал и раскрыл крылья. Между лопатками тут же открылось удобное пространство – она как раз поместится, если лечь вдоль. – Готова?
– Угу, – это была ложь.
Хотэку сделал взмах и поднялся вертикально вверх, когти тут же впились в его плечо. Норико прижалась всем телом и ползком попыталась спуститься по спине. Хотэку, по всей видимости прекрасно ощущая её передвижения, наклонялся так, чтобы стало удобнее. В конце концов он поднялся выше, выровнялся и летел уже почти горизонтально – так, что Норико без особенных трудностей развернулась мордой вперёд и улеглась вдоль его позвоночника, на всякий случай вцепившись в плащ всеми лапами.
Было на удивление удобно. Особенно если закрыть глаза, в которые задувал ветер, и не пытаться смотреть вниз.
– Только будь остор-р-рожнее, птиц, – проурчала она, щурясь и прижимаясь к его спине.
– Буду, – пообещал Хотэку.
Аромат специй пробрался внутрь, защекотал нос – и Чо чихнула, отчего окончательно проснулась. Она всё так же лежала в ворохе одеял – тёплых, уютных и мягких. Только от вчерашнего чувства покоя и следа не осталось.
Стыд от воспоминаний о произошедшем заставил щёки гореть, и Чо вскинулась в поисках своей одежды. Её юкаты не было. Как и белья. На месте смятой и отброшенной в сторону одежды лежала свежая. А рядом с ней стояла миска с тёплой водой, у которой обнаружился мешочек. Чо заглянула в него – внутри оказался желтоватый порошок. Принюхалась, осторожно потрогала: да, верно подумала сразу – измельчённая рисовая шелуха.
Она обернулась, убедилась, что кицунэ занят своими делами, и, стараясь не шуметь, быстро вымылась, используя порошок. В Шинджу для очищения использовали листья, но отруби ей понравились больше: тело казалось таким чистым, каким едва ли бывало прежде.
Здесь же, под мешочком, она заметила сложенный кусочек ткани – не одежда, просто отрез: не то из пеньки, не то из чего-то похожего. Мокрое тело била мелкая дрожь, поэтому она промокнула его тканью, убирая влагу, и начала одеваться.
Кимоно, которое ей оставил Ёширо, было похоже на юкату из Западной области, к каким она давно привыкла, – такой же простой крой, нет большого количества слоёв и легко можно надеть самостоятельно.
Только выглядело оно совсем не как те кимоно, что ей уже доводилось носить. Его сплошь покрывала вышивка из зелёных листьев, цветов, названия которых она не знала, и бабочек с невероятно красивыми яркими крыльями, а на нескольких из них прятались глаза.
Она надела его, завязала пояс и кончиками пальцев коснулась вышивки рукава. Бабочки разлетались от них и подола до самого воротника. Снизу – целый ворох, сверху – совсем немного на фоне тёмной синевы, словно кто-то разбудил их ночью, сунул фонарь в самую гущу сада – и распугал.
– Подумал, тебе должно понравиться, – раздался голос Ёширо, и Чо вздрогнула.
Он стоял у входа в комнату, и стыд вернулся с новой силой. Она никогда не стыдилась ни своего тела, ни своих желаний, ни действий. Множество раз наслаждалась кем-то и позволяла наслаждаться собой. Её не смущала нагота. Но то, что было вчера… Ёширо не просто касался её – он забрался в самую душу, туда, куда не забирался никто. Она была слишком уязвимой, слишком обнажённой, какой не была никогда.
Множество раз бывая с другими, Чо всегда засыпала одна. В этот раз всё было иначе, и она не знала, как теперь следует себя вести. Притвориться, что ничего не было? Но было. И было очень хорошо. Так хорошо, что лучше бы не было, потому что теперь ей казалось, что она хотела бы снова уснуть с Ёширо. А это плохо. Это очень плохо.
– Да, спасибо, – сухо ответила Чо, заново по камешку возводя свои внутренние преграды. Все, что он разрушил. Все, что заставил разрушить её.
Он улыбнулся и молча вышел из комнаты. Чо облегчённо выдохнула.
Почему она вчера так себя вела? Что за мяту он добавил в этот треклятый чай? Даже напившись саке, она никогда не забывалась так, как с ним.
С кухни тянуло чем-то ароматным – и живот заурчал. Голодно.
Чо сделала глубокий вдох, вспомнила, что она бесстрашная куноичи, и пошла смотреть, что Ёширо приготовил на завтрак. Или обед. Или какое сейчас время суток?
– Корни лотоса, жаренные в специях, – объявил Ёширо, стоило ей только войти, – маринованные овощи и, – он повёл бровями в сторону чайного столика, – настой на сушёной дикой землянике с листьями черники. Ты будешь просить подать тебе три пиалы добавки, обещаю. От него невозможно оторваться.
Он вёл себя так, словно ничего не произошло. Будто не они были ещё несколько страж назад обнажены друг перед другом, уязвимы, откровенны до предела. Это, с одной стороны, обескураживало, с другой – дарило облегчение. Если об этом не нужно говорить, можно делать вид, что ничего действительно не было.