– Исао-сан, я не понимаю… – она была растеряна, но говорила искренне.
– Давайте иначе. Кто-нибудь, кроме нас, сейчас отдыхает здесь? Я хочу знать кто.
– Но вы единственные…
– Тогда кто-нибудь, возможно, заходил к вам?
– Сегодня никого больше не было. Сюда обычно едут целенаправленно, а по пути редко забредают, место ведь пустынное.
Иоши стиснул зубы, стараясь сохранить с таким трудом обретённое спокойствие.
– Вы уверены?
Рэй потупилась.
– Можете проверить записи, здесь никого… Исао-сан, может… Вы меня простите, но, может быть, ваша служанка просто отошла прогуляться? – она говорила это тихо, не смея поднять глаз.
– По-вашему, я настолько глуп, что мог бы поднять подобный шум лишь потому, что моя служанка пошла осмотреть окрестности?
Сзади раздалось поддерживающее «мяу». Иоши обернулся. Норико лупила по полу хвостом, швыряя его из стороны в сторону, и гневно смотрела на Рэй-сан. Она тоже была недовольна.
– Нет, конечно нет. Прошу простить меня, – она склонилась перед ним.
– Я хочу осмотреть все помещения.
– Но остальные спальни пусты…
– Не только гостевые.
Рэй выпрямилась и посмотрела теперь уже с сомнением. Страха не осталось. Иоши знал, что переходит грань допустимого, и пожалел, что не может предстать здесь как самурай. Тогда ему были бы открыты все двери. Ему не смели бы перечить и отказывать.
– Господин, возможно, не знает, однако гости допускаются только в гостевые помещения.
Иоши чувствовал, что снова закипает. Он приблизился к ней и грубо процедил сквозь зубы:
– Мне плевать, какие у вас правила. Мой человек пропал, и, если потребуется, я здесь всё обыщу, выпотрошу и выверну наизнанку. Весь ваш рёкан и вас самих.
Он тяжело дышал ей в лицо. Она же молчала – не то испуганная, не то ошарашенная, а может, испуганная и ошарашенная одновременно.
– Что здесь происходит? – от стен отразился грубый мужской бас. Иоши только сейчас обратил внимание на эхо, гуляющее по зданию. Он перевёл взгляд за спину Рэй-сан и увидел там большое раскрасневшееся лицо. – Как вы обращаетесь с моей дочерью? Уберите от неё руки немедленно!
Иоши осклабился:
– Смотрите внимательнее, бросаясь требованиями. Мои руки её не касаются. – Он снова перевёл взгляд на затравленную девушку и отступил на шаг. – Хорошо, что вы здесь. Я предпочту говорить с мужчиной.
– Вот и говорите, нечего на девочку набрасываться! – Краснолицый вышел вперёд и завёл дочь к себе за спину. – Что вам нужно?
– Моя служанка пропала. Я требую…
– Вы требуете?! Вы находитесь в нашем рёкане – проходимцы без лошадей и почти без поклажи. Кто вы, чтобы требовать? Ваш человек – та служанка? Небось бродит где-нибудь, идите ищите, нечего здесь показывать свой крутой нрав.
– Нрав? Крутой нрав? – Иоши не нравилось, что он снова кричит, но справиться с собой не удавалось. Обвинения распаляли ещё больше, бередя оголённую злость, нарыв из страха за неё. – Перед кем я, по-вашему, здесь показываю нрав? Перед вашей дочерью? Всё, что мне нужно, – найти мою служанку. Она исчезла, нигде в округе её нет, поэтому вы откроете передо мной все помещения этого рёкана!
– Я открою вам только выход! – закричал в ответ краснолицый. – Никто не смеет так обращаться с нами. Наша семья уважаема, а вы непонятно кто и откуда. Убирайтесь с моей земли немедленно!
– Убираться?! – прорычал Иоши и бросил на мужчину взгляд, полный ненависти. А затем стремительно прошёл мимо него, направляясь к двери, из которой тот появился, резко дёрнул её на себя и шагнул внутрь, не давая владельцу времени и возможности помешать.
На пороге он замер. На полу сидела девочка. Совсем малышка, лет пять, не больше. Только вот человеческого в ней было немного: белая, почти прозрачная кожа, глаза – два бельма, а значит, нет в ней ками…
Мимо Иоши проскользнула Норико и направилась прямиком к ней.
– Нет, уберите кошку! – закричал мужчина. Он рванулся следом, но Норико уже улеглась на коленях девочки, мирно урча. Послышался тихий смех, бледная ладонь опустилась на загривок.
Мужчина замер.
– Это… – Он упал на колени и закрыл глаза, плечи его затряслись. – Чудо… – послышался всхлип.
Иоши совсем растерялся. Он обернулся на Хотэку, взглядом давая понять, что ни капельки не понимает, что происходит, но в глазах ёкая понимания было не больше. Тогда Иоши обратился к Рэй-сан:
– Почему вы её прячете?
Это не то, что он хотел спросить, но ни о коже, ни о глазах он не смел заговорить первым.
– Разве господин не видит, – тихо ответила Рэй-сан, – что перед ним не вполне человек?
– И что это значит?
– Она моя старшая сестра…
Сколько же в этом мире чудовищ, если даже в таком отдалённом рёкане нашлось одно из них…
– Она ёкай?
– Никогда она не была ёкаем, – отозвался отец семейства. Иоши вдруг понял, что так и не успел узнать его имени. – Девочка, как и прочие. Только… погибла, не отмерив и полдюжины лет.
Ширё. Иоши слышал об умерших, не покидающих мир живых или вернувшихся сюда. Он вдруг осознал, что и сам благодаря Норико стал теперь ширё, только ему повезло заполучить обратно своё тело и сохранить свои глаза, не только ки, но и ками – продолжение прародителя каждого жителя Шинджу. Отчего же эта девочка вернулась лишь частью оболочки?
– До сих пор она никогда не смеялась. И почти не двигалась, – продолжила Рэй-сан. – Мы в первый раз слышим её голос за все те годы, что она здесь. Отец почти всё время сидел рядом в надежде, что она заговорит, боялся отойти даже на мгновение.
Иоши посмотрел на Норико. Та даже головы не подняла – лежала перед девочкой, урчала, и малышка её гладила. Ему показалось, что её щёки потемнели, порозовели… Но, возможно, это лишь игра света. Он приблизился. Почувствовал, что должен. Обошёл рыдающего отца, уже даже не прятавшего лицо – смотрел и не верил собственным глазам, из которых градом катились слёзы, – и сел рядом с малышкой.
– Как её имя?
– Хитоми, – отозвался тот дрожащим голосом.
– Девочка с красивыми глазами. – Иоши протянул руку и положил её на ладонь, которой Хитоми гладила кошку. – Уверен, твои глаза были прекрасны. Где же ты их потеряла?
Стоило их пальцам соприкоснуться – и Иоши провалился во тьму. Ту самую, из которой вывели жёлтые глаза. Сейчас они сияли.
«Как же так вышло, Норико?» – подумал он.
«Кто-то вывел её, – отозвалась она, – но не смог завершить начатое. Она застряла».
«Она жива или мертва?»
«Ни то ни другое. И одновременно и то и другое. Она в Ёмоцухире, на пути в Ёми. Но ей здесь не место. Как не место и среди людей. Она сама не желает там оставаться».
«Я хочу к маме, – детский голосок прорезал темноту. Иоши чувствовал её. Хитоми совсем малышка. Её обнажённая ки ранилась о грубость живого мира, пока чувствительная ками и вовсе осталась здесь, между обителью живых и обителью мёртвых. – Вы отведёте меня к маме?»
Её глаза, песочные с зелёными точками – словно растения, сражающиеся за жизнь в сухой почве, – смотрели на него умоляюще.
«Нужно вернуть её в Ёми, – отозвалась Норико. – Поговори с отцом, я проведу девочку».
Горячий воздух ворвался в лёгкие, заставляя закашляться, и Иоши вернулся к живым.
Отец всё так же заворожённо смотрел на Хитоми, словно ждал чего-то ещё.
– Господин…
– Цутому, Исихара Цутому, – ответил он, не сводя глаз с дочери.
– Цутому-сан, – Иоши силился подобрать слова, но нужные никак не находились. Была бы здесь Киоко – она наверняка сумела бы найти что сказать, как утешить его в горе, убедить оставить дочь… – Цутому-сан, я знаю, что с вашей дочерью, потому что я сам вернулся оттуда, откуда не возвращаются.
Лгать он всё равно не умел, разве что самому себе. Цутому-сан наконец посмотрел на него. Неверяще, оценивающе, изучая с головы до ног.
– Вы живы не меньше меня. Потешаетесь над чужим горем? Смеётесь?
– Лишь стараюсь быть честным. Как вы вернули дочь?
– Хотите затем сказать, что с вами случилось то же? За кого вы меня держите?
– Не думаю, что у нас с Хитоми одна история. Меня вернула к жизни бакэнэко, которая меня же и убила. А потому и тело моё осталось при ней.
Они оба – Цутому-сан и Рэй-сан – покосились на Норико. Та и ухом не повела. Иоши знал, что сейчас всё её внимание обращено за завесу, туда, где маленькая девочка осталась во мраке и одиночестве Ёмоцухиры.
Может, Цутому-сан ему и не поверил, но всё же спросил:
– Значит, она могла бы вернуть и её? – Он наклонился к Норико и пристально посмотрел в её морду. – Ты можешь вернуть мою дочь?
Та не отреагировала.
– Она не ответит вам, – попытался вмешаться Иоши.
– Отвечай! – голос Цутому-сана сорвался на хрип.
– Она сейчас с Хитоми.
Но Цутому-сан его больше не слышал. Он поднёс руку к Норико и осторожно коснулся шерсти.
– Зря он так… – послышался голос Хотэку. Иоши разделял его опасения. За бесцеремонность с бакэнэко можно заплатить очень высокую цену. В лучшем случае – жизнь, в худшем же она и после смерти не оставит в покое.
Цутому-сан тряс Норико всё требовательнее, но та оставалась безучастной, будто крепко спала. Иоши знал, что это лишь видимость. Норико терпит, чтобы не уходить от девочки. Но её терпение не было безграничным, оно даже не было большим. В общем-то, до этого дня Иоши был уверен, что оно вовсе отсутствовало.
– Рэй-сан, если не хотите потерять ещё и отца… – начал он, но заметил, что та уже сама направилась к мужчине. Её ладонь легла на его огрубевшую руку.
– Отец.
Цутому-сан помотал головой.
– Ей там плохо, – пояснил Иоши, Рэй-сан повернулась к нему, держа ладонь на руке отца. – Я не знаю, как вы её вернули, но она – оголённая душа, здесь лишь часть её ки, а ками осталась там, между мирами. Она плачет и зовёт мать, от которой её отняли.
– Но неужели она не хочет к нам? – сдавленно спросил Цутому-сан, всё так же глядя на дочь. – Это ведь моя малышка Хитоми. А ты, – он посмотрел на Рэй-сан, – её сестра, почему ты не хочешь её возвращения? Если она может, – он снова потряс Норико, – если может её вернуть, как его…