Жилище местного правителя располагалось в южной части Минато и выглядело зажиточно, но всё же не особенно богато. Однако только у его ворот стояли стражники и только у него было несколько выходов со двора.
По Минато Киоко шла в образе Каи, Хотэку и Иоши всё так же прятали лица, но все понимали: внутрь незнакомцев не пустят. Поэтому они нашли в городе наряды поприличнее, приоделись, а за несколько шагов до ворот Киоко сменила облик на истинный. Скорее всего, дзурё не знает, как выглядит дочь Миямото Мару, но так она хотя бы не будет чувствовать себя лгуньей.
Ворота во двор были закрыты, и стражник строго потребовал:
– Представьтесь и назовите цель визита.
Они поклонились и послушно последовали приказу.
– Фукуи Хотэку, самурай императорского двора.
Киоко заметила, как бровь одного из стражников недоверчиво выгнулась. Знали ли они имя Хотэку? Или его удивило, что самурай из столицы оказался здесь?
– Сато Иоши, сын Сато Мэзэхиро. Император Шинджу.
Тут уж лица стражников вытянулись, один не выдержал и крикнул:
– Лжец! Сато Иоши погиб при битве у Иноси. Думаешь, раз мы так далеко, то совсем ничего не знаем?
На них обернулось несколько случайных прохожих. Киоко сделала вдох и, стараясь унять страх, негромко, но твёрдо произнесла:
– Миямото Киоко, дочь Миямото Мару, – она сделала паузу и протянула её чуть дольше, чем требовали приличия, прежде чем сказать следующее: – Императрица Шинджу.
Стражник тут же положил ладонь на рукоять катаны. Конечно, они не поверят. Любые самозванцы могут заявиться сюда и назваться императорами, поэтому Киоко тут же коснулась ки того, кто собрался напасть, и переняла его облик.
– Я бы не рекомендовала, – сказала она его голосом. – Вы ведь знаете, что Миямото Киоко обладает Сердцем дракона? Это все знают.
Она сменила ки одного стражника на ки другого.
– И умеет перевоплощаться в кого угодно, – Киоко не улыбалась, говорила серьёзно. Улыбка может испугать, а ей меньше всего было нужно, чтобы её боялись. Могут ведь подумать, что она ёкай.
Она вернула себе собственное тело и продолжила:
– Я знаю, что вы считаете, будто Миямото Киоко сгорела вместе с дворцом Лазурных покоев. Но, увы, это было единственной возможностью спастись из рук сёгуна. И я сейчас говорю об этом так спокойно, потому что знаю, что ваш господин тоже имеет свои секреты и далеко не всё рассказывает Мэзэхиро-доно. Не так ли?
Они переглянулись. Сейчас должны вновь попытаться убить. Если они воспитаны в столице, то после этих слов ни за что не позволят подобраться к дзурё.
И действительно, чувствуя уязвимость положения своего господина, оба самурая тут же обнажили катаны. Иоши и Хотэку поступили так же. Киоко просто вздохнула.
– Может, вы хотя бы спросите у него? – с надеждой спросила она. – Не думаете, что он хотел бы встретиться с нами?
– Велено никого из столицы не впускать, – отозвался стражник, держа клинок наготове.
– Так мы и не из столицы – вчера вернулись из Шику, – улыбнулась Киоко. – У нас общий враг. Давайте обойдёмся без этого ненужного сражения. Либо скажите ему, что мы здесь и ожидаем, либо возьмите нас под стражу и отведите к нему.
– Сложите оружие, – приказал самурай.
– Только после вас, – отозвался Хотэку.
– Мы возьмём вас под стражу и отведём к Киёхико-сама.
Иоши чуть помедлил, но всё-таки спрятал катану в ножны, а затем кивнул Хотэку. Тот тоже убрал меч.
– Нам придётся забрать их у вас.
Хотэку смотрел на Иоши, ожидая, по всей видимости, его указаний, но тот медлил. Киоко знала о его любви к оружию и о том, насколько болезненно ему расставаться с мечом. И всё же ситуация требовала. Конфликт действительно был бы излишним. Вряд ли им здесь по-настоящему что-то угрожает. Во всяком случае, не сейчас и не от этих людей.
Он посмотрел на Киоко, и она едва заметно кивнула: всё хорошо, мы справимся. Не сводя с неё глаз, он отстегнул ножны и отдал катану. Киоко не сомневалась, что где-то в рукаве он наверняка припрятал танто. Раз даже на собственную свадьбу пронёс – ни за что не останется безоружным в доме человека, который должен подчиняться сёгуну.
Хотэку ни в чём не сомневался. Он был отличным самураем и прекрасно выполнял приказы господина. И тогда, когда служил сёгуну, и теперь, когда служил Иоши. И ей.
– Следуйте за мной, – сказал стражник, забравший оружие. Второй велел открыть ворота и замкнул их маленькую процессию. Охранять вход остался только один самурай, который всё это время стоял молча и старательно не обращал внимания на происходящее, осматривая улицы за спинами гостей – или пленников – своего господина.
Они шли через скудно усаженный растениями двор. Если обычно на землях правителей благоухали сады, то здесь можно было найти разве что редкие кустарники и несколько зелёных пухлых растений, какие Киоко видела в «Огнедышащем драконе». Было видно, что дзурё совершенно неинтересны какие-либо украшения. Всё здесь было таким же, как и снаружи, – пустынным, сухим и песочно-жёлтым.
Их провели в небольшой павильон в стороне от основного – по всей видимости, жилого – здания. Своей пустотой и сдержанностью он напомнил Киоко Светлый павильон, который, вопреки названию, был угнетающе тёмным и совершенно голым. Этот павильон хотя и не был тёмным – множество проёмов в стенах исполняли роль широких окон, – а всё-таки уюта в нём было не больше.
Около половины коку прошло в тишине, пока её не нарушили тяжёлые шаги. Киоко изо всех сил одёргивала себя, чтобы не коснуться ки дзурё, – уж очень хотелось узнать, как он настроен… Но она запрещала себе. Всё увидит. Он покажет им те из своих чувств, что посчитает нужными, облекая их в слова.
Мужчина, вошедший в павильон, выглядел грузно и совсем не походил на даймё и других дзурё, которых Киоко наблюдала на всех праздниках во дворце. Этого лица она не помнила. Неужели не приезжал ни разу? Она бы наверняка запомнила столь… выдающуюся внешность. Киёхико-сан обладал большим, просто огромным животом. При этом он не выглядел крупным. Его ноги были не так уж велики и крепки, да и руки – совершенно обычные. Но он словно проглотил одну из тех бочек с рыбой, что перевозил Кайто-сан.
– Мёртвые правители пожаловали, ха! – его голос громом пронёсся по павильону. Невообразимо низкий и раскатистый. Кажется, Киоко даже ощутила, как от него вибрирует раскалённый воздух. – Кто тут возомнил себя дочерью Первейшего? Ну? Ты?
Его взгляд ощупал каждый мё лица и тела Киоко, словно перебирал по костям, по крупицам, выискивая подвох.
Киоко поднялась и поклонилась, несмотря на его грубость. Пришло время вспомнить всё, чему учила её Аими-сан и что она успела забыть, пока скрывала своё имя и свою суть.
– Приветствую, Киёхико-сан.
Он остановился и прищурился.
– Не могу вспомнить, чтобы вы посещали дворец в Иноси, – продолжила Киоко. – Верно, множество здешних забот не позволяли вам отлучаться надолго. Прискорбно осознавать, что мы могли бы избежать этого недоразумения сейчас, если бы моё лицо было вам знакомо.
Иоши улыбнулся. И он, и Хотэку могли бы быть хорошо знакомы с дзурё, если бы тот не пренебрегал своей обязанностью посещать все значимые события дворца.
– Знаешь, что я не был во дворце, следовательно, знаешь, что не видел ни Киоко-хэику, ни сына Мэзэхиро-самы, – в голосе Киёхико-сана звучал вызов. Он не собирался им верить, но Киоко приложит все усилия, чтобы не поверить он не смог.
– Теперь видели, – она не улыбалась, сохраняя на лице бесстрастную маску. Как давно она её не надевала для подобных бесед… – Наверняка вы знаете о моих способностях.
– Обращаться? Ты в Западной области, девочка, здесь ёкаев больше, чем людей. Нас таким не удивишь.
– Однако у оборотней лишь одна ки, подобная Творцу и человеку.
– Кроме оборотней, есть и другие.
– Несомненно. Однако вы должны знать, что, каким бы ни был ёкай, глаза он изменить не в силах. Такое неподвластно даже богам.
– И что? Мало ли девчонок с глазами цвета неба?
– И многих вы видели?
Он замолк. Время близилось к полудню, Аматэрасу была беспощадна, и в этом открытом со всех сторон павильоне становилось невозможно жарко. На лбу Киёхико-сана уже подрагивали капельки влаги, а шея его раскраснелась. Киоко видела, что ему хочется поскорее разоблачить их и покончить с этим. Это хорошо, значит, долго с ними возиться не станет. Оставалось только сменить гнев на милость и заставить поскорее поверить.
– Киёхико-сан, так как я здесь, вы должны понимать, что я знаю и о существовании порта, и о том, что Кунайо-доно и все его предшественники надёжно скрывали Минато от столицы. Я не виню вас – вы делали, что должны были, для защиты своего народа, который в Иноси отказывались защищать и на который не обращали внимания. Я здесь не как императрица, от которой нужно скрываться. Я здесь как дочь своего отца, что верил в мир и чей мир опорочили.
Дзурё молчал, только его тяжёлое дыхание становилось всё громче.
– Верите вы мне или нет – не столь важно, если цель у нас одна: спасти ёкаев. Ваш порт переполнен беженцами из всех областей, но теперь угроза надвигается и с моря. Так что вы предпочтёте: поверить мне и объединиться против общего врага или отослать меня прочь и закрыть глаза на опасность, о которой я желаю предупредить?
Он уже держался за стену одной рукой, а другой пытался освободить шею. Пот стекал по лицу цвета спелого красного яблока, но никто из его самураев даже не шевельнулся, чтобы помочь господину, хотя беспокойство на их лицах отразилось довольно явно.
Запрещено – поняла Киоко. Этот человек не умеет принимать помощь, пока не прикажет. Ему нужно в дом, иначе он потеряет сознание, так и не успев отдать приказ.
– Киёхико-сан. – Она обратилась в него и с ужасом услышала, как где-то на одном из нижних слоёв наряда треснул шов.
Только не подавать вида, нет.
Кимоно обтянуло огромный живот и едва держалось. Любой миг грозил стать последним в его жизни.