– Хорошо, – коротко сказал Иоши.
– Что?
– Я говорю, хорошо. Хочешь – лети. Ты права: я не могу тебе запретить.
– Ты… Ты серьёзно?
– Ты хочешь, чтобы я тебя отговорил?
– Нет, нет! Я… Я просто не ожидала. Думала, придётся расстаться сейчас на плохой ноте и потом выплеснуть всю эту злость на ногицунэ…
– Сражаться лучше с холодной головой, – он улыбнулся и подошёл. – Не позволяй ярости заполнить твой разум.
Иоши обнял её, и Киоко охотно прильнула к его груди.
– Это ты мне говоришь? Человек, который умер, потому что сам не следовал этому совету?
– Так потому и говорю, – он отстранился и посмотрел ей в глаза. Его взгляд согревал, его ки источала покой и любовь. А главное – веру. – Действуй обдуманно. Пообещай, что будешь избегать геройских замашек спасти и умереть. Постарайся спасти и выжить, хорошо? А если не выйдет кого-то спасти – оставь. Это война. На войне всегда есть погибшие.
Она кивнула. То, что он говорил, было страшно. Просто ужасно. И где-то глубоко внутри что-то содрогалось от каждого «спасти» и от каждого «умереть». Но он верил в неё. А если даже Иоши верит, если даже он, тот, кто не хотел отпускать её к богине, пускает в гущу сражения – какое право есть у неё не верить в себя? Она докажет, что заслуживает этого доверия, докажет, что способна вести за собой.
Норико сначала решила, что это Хотэку летит к ней: поздороваться или попрощаться, как знать. Но нет, большой птицей оказалась Киоко. Несколько мгновений – и она приземлилась рядом с ней на крыше.
– Поверить не могу, что ты здесь! – воскликнула Норико.
– Я и сама с трудом верю. Но подумала, что дар обязывает. Хотя Иоши с трудом смирился…
– Не хочу этого признавать, но в этот раз вполне его понимаю.
Киоко смотрела в недоумении.
– Это не сёгун, – пояснила Норико. – Мы не возвращаем тебе трон, не сражаемся с его самураями. Точнее, как бы сражаемся, но по одну сторону… Да уж, кто бы мог подумать. В общем, я просто хочу сказать, что это не то сражение, в которое тебе обязательно нужно влезать.
– Норико, это нелепо, – Киоко засмеялась. Искренне, громко. Норико не помнила, когда она смеялась так в последний раз. – Ты с самого моего отказа убивать какого-то случайного невинного ногицунэ злишься, а теперь решила побыть заботливой?
– Я и не переставала быть заботливой!
– Значит, твоя забота стала чересчур агрессивной, – отрезала Киоко.
– А что мне делать? Ты собираешься лезть в то, о чём понятия не имеешь. Воевать с сёгуном – военачальником всей Шинджу. Тебе при этом всего шестнадцать, ты помнишь? Даже те, кто окончил школу самураев, не сравнятся с Мэзэхиро. Даже Хотэку его не победил бы. Иоши вообще умер от его руки. А ты пойдёшь против него и всех его воинов. Всей. Армии. Шинджу. Ты вообще понимаешь, сколько это врагов?
Она хмыкнула. Она просто хмыкнула и отвернулась. Норико снова начала закипать. Она старалась не злиться на Киоко за её наивность, но такая безответственность уже порядком раздражала.
– Ты могла получить помощь богини, но сама от этого в итоге отказалась.
– Во мне уже есть ками Ватацуми, – тихо сказала Киоко. – А сейчас на этот город собираются напасть две сотни ногицунэ. И как знать, – она повернулась и посмотрела Норико прямо в глаза. В её взгляде читался вызов. – Быть может, смерть кого-то из них зачтётся за выполнение условий Инари.
– О-о-о…
– Да, я об этом подумала.
– А я не подумала, – призналась Норико. И теперь сама себе казалась донельзя глупой. – Только не умри раньше времени, хорошо?
– Да я бы, знаешь, вообще предпочла не умирать.
– Справедливо.
– А теперь полетели, посмотрим, как у них дела.
Тут уж Норико стушевалась:
– Может, ты одна?
– Да брось, ты что, зря чайку съела?
– Эта ки уже своё отработала!
– Норико.
– Киоко.
– Норико.
– Ну нет.
– Норико-о-о.
– Ненавижу тебя. – И она обратилась в чайку.
Рэй забрала свиток у гонца и кивнула стражнику, чтобы тот запер за ней ворота. С некоторых пор рёкан стал местом, в которое без особого приглашения не попасть. Особенно если дело касается людей. Тем более если оно касается самураев.
– Я уж хотел его спугнуть, – усмехнулся стражник. В свете Цукиёми его и без того бледное лицо казалось пугающим.
– Не стоит выдавать себя, – покачала головой Рэй. – Отец будет недоволен, если пойдут россказни о длинношеем ёкае в рёкане у Юномачи.
Стражник тут же приуныл. Может, нанимать для охраны ворот рокурокуби было и не лучшей идеей, но всё же, несмотря на неутолимое желание запугивать всех мимо проходящих, он ещё и отличный воин, обучался при даймё, а значит, в случае чего сможет оказать сопротивление нежеланным посетителям.
– Не грусти, Изэнэджи, – женская голова, обрамлённая короткими чёрными волосами, подлетела к нему и поцеловала в щёку. – Ещё успеешь кого-нибудь испугать.
Он густо покраснел:
– Ну ты совсем безголовая – при Рэй-сан такое вытворять?!
Голова засмеялась и тут же вернулась к своему телу.
– А что такого? Она и так всё знает, правда, Рэй-сан? – Мизуки кокетливо улыбнулась. Она была так же бледна, как и её избранник. И нашли ведь друг друга в этом месте… Рокурокуби и нукэкуби – идеальная пара для охраны. Один пугает, другая готова схватить за ноги и отгрызть пятки, чтобы испуганный не смог убежать далеко. И ведь им даже не придётся выходить за ограду. Как славно, что для семьи Исихара они друзья, а не враги.
– Правда, – она усмехнулась, и Мизуки довольно оскалилась. Рэй поспешила поскорее уйти и начала по пути разворачивать свиток от Кунайо-самы, пытаясь в тусклом свете тётина прочитать письмо.
– Рэй-сан, – послышался шёпот из темноты. – Рэй-са-а-ан…
– Кто там? Выходите к свету. Что стряслось?
– Это я… Только не пугайтесь, пожалуйста… – голос звучал откуда-то снизу, почти по-детски застенчиво, хотя, судя по всему, принадлежал взрослой женщине.
– С чего бы мне пугаться? Я же вас всех расселяла. Кого только не видел этот рёкан…
В воздухе проступило выхваченное светом лицо. Точнее, лишь гладкая кожа там, где должны были быть нос, рот и глаза.
– Простите, что я вас тревожу, – за лицом показалось и остальное тело – почти обычное, почти человеческое. Единственная разница – десятки ртов, расположенных на ногах. Один из этих ртов и говорил с ней. – Внутри уж очень много народу, а с нами в номере маленький бакэдануки, он чуть-чуть… как бы это сказать…
– Пугается?
– Нет, вовсе нет. Но он крайне любопытный.
– Ох, поняла.
Дети… Интересно, что ему показалось более любопытным: лицо без лица или обилие ртов на ногах? До чего добрались его пальцы? Но сейчас ночь, и тревожить кого-то из постояльцев в такое время она бы не рискнула. Даром что половина из них бодрствует. Ночь не время беспокоить ёкаев.
– Подойдите ко мне утром. Я просмотрю списки, и мы найдём для вас место получше, хорошо? – Она постаралась любезно улыбнулся, и женщина благодарно ей поклонилась.
– Конечно. Он уже спит, так что и я смогу. Я бы не обратилась к вам, если бы случайно не увидела вас сейчас. Прошу прощения за этот поздний разговор.
– Всё хорошо, – заверила её Рэй и поклонилась в ответ. – Доброй ночи.
Ноппэрапоны, которые были одними из самых жутких существ согласно глупым сказкам, на деле оказались добрейшими ёкаями, лишний раз боящимися даже вздохнуть рядом. Рэй проводила взглядом женщину до входа и, вернувшись к свитку, последовала за ней.
Даймё предупреждал, что в области гостит сёгун, и взывал к осторожности. Но, кроме этого, было кое-что ещё…
– От кого гонец? – встретил её отец у входа, и Рэй подняла на него встревоженный взгляд. – Нам нужно бы запасы провизии пополнить, а то народу прорва.
– Пополним, – кивнула она. – Только вот с рыбой для тех, кому она нужна, могут возникнуть трудности.
– Отчего же?
– На Минато, кажется, напали.
– Как напали? Кто? Сёгун узнал? Но как?
– Нет, кажется, нет. Не знаю. Сёгун здесь, в Юномачи, нам стоит быть осмотрительнее.
– Ох, – он выдохнул и сел на крыльцо. Рэй примостилась рядом. – А кто напал-то?
– Кунайо-сама пишет, что ногицунэ. Какие-то вако.
– Кто такие вако?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Но беда сразу с двух сторон: сёгун здесь, чтобы проследить за выполнением своих поручений. От ёкаев избавляются.
– У нас? На западе? Да что ж им неймётся! Правильно мы этот забор слепили и стражу поставили.
– Правильно, – согласилась Рэй. – Но, наверное, надо сказать всем?
– И навести панику? Нет уж.
– Но они должны знать, что там опасно. Должны понимать, что теперь рёкан не просто привал и отдых. Думается мне, это их единственное укрытие…
Отец в задумчивости почесал лоб, а затем глубоко вздохнул.
– Твоя правда. Мы взялись помогать ёкаям не просто так. Раз уж бакэнэко нам так помогла – и нам, и нашей Хитоми, – надо сделать всё, что можем. Только осторожно, Рэй, – он пристально смотрел на неё, а она – на его морщинки, собравшиеся на лбу. Так много времени он потерял в своём горе…
– Я найду нужные слова, – пообещала она. – Постараемся обсудить всё спокойно. Но как решить проблемы с рыбой, мне пока непонятно.
– А что даймё пишет?
– Отправил подмогу. Уж не знаю, как это скрыл от сёгуна…
– Да что тут скрывать? Небось по всей провинции, да и по всей области посылает воинов гонять ёкаев. Сёгун там знает, куда они отправились?
– Верно говоришь, – кивнула Рэй, свернула свиток и поднялась. – Надо поспать, отец. Завтра нелёгкий день.
– Я так думаю, – прокряхтел он, поднимаясь вслед за ней, – у нас не то что нелёгкий день – нелёгкие месяцы впереди.
– Не хотелось бы думать об этом так…
– А что поделаешь? Неприятное всегда сложно признавать, но закрывать глаза на правду – только себе вредить.
Он поднял мерцающий тётин и, освещая себе путь, шагнул вглубь рёкана. Рэй вздохнула: и ведь он прав. Но ничего, их дело праведное, они как-нибудь справятся.