А вот какой-то торговец в паре шагов от неё пытался справиться со своим копьём, но то, кажется, намертво застряло в теле убитого лиса. Киоко старалась не думать обо всех телах как о тех, за кем стояли жизни, целые судьбы, семьи, мечты… Что-то их на это толкнуло – и они сделали свой выбор.
Киоко не сразу заметила, что к торговцу справа заходил другой ногицунэ. И не просто заходил – мчался на него с катаной. Взмах – и она едва успела влететь между ними, чтобы отразить удар. И ещё один. Ещё. Она сильно уступала врагу в фехтовании, а потому, нащупав нужную ки, быстро перевоплотилась – и вот уже перед ногицунэ стоял он сам. Этот миг замешательства позволил ей вонзить катану в живот. Она даже не знала, что это будет так легко… Сталь разрезала плоть мягко, быстро, выпуская наружу содержимое брюха. В нос ударил едкий, тошнотворный запах, и Киоко тут же взмыла вверх. Мимо просвистела стрела, и уже не было времени приходить в себя. Она уклонилась, глянула вниз: рядом с мёртвым ногицунэ лежал тот самый торговец. Кто-то всё-таки добрался до него, она ничем не помогла…
Снова этот свист. Киоко дёрнулась в сторону, но остриё оцарапало предплечье. Не думать. Вот почему Норико велела не думать. Если она будет сожалеть о каждой смерти, она просто пополнит ряды мертвецов.
Норико выбивалась из сил. Где-то дальше к юго-востоку ки, принадлежащая ей, упорно удерживала форму и ками внутри себя, сильно ослабляя бакэнэко. Она это и раньше знала, но до сих пор не осознавала в полной мере, насколько действительно ослабла.
О ки медведя она больше не думала. Она не знала, сколько продержалась в том облике, только понимала, что мало, слишком мало.
Нескольких ногицунэ она укусила змеёй, но после того как чья-то нога топнула в мё от её головы, решила, что это не лучшая идея в подобной обстановке.
Солнце клонилось к закату, а на земле прибавлялось трупов. И к сожалению, не врагов. Торговцы, работяги, простые жители Минато – все они оказались неспособны пережить это сражение. Тела, призванные заслонить путь врагам, задержать их, пока не подоспеет подмога. Если она подоспеет.
Норико выхватила взглядом Киоко – та то и дело менялась: змеиный хвост сменялся лошадиным, мелькала то волчья пасть, то лисья, то она вовсе пропадала, обращаясь кем-то столь маленьким, что с расстояния в десяток тел и не увидеть. Жива, борется. Это главное. Только бы она не погибла.
– Где Кайто-сан и Ёширо-сан? – Хотэку появился из ниоткуда. В этом обилии крови Норико совсем перестала различать запахи, и ей это сильно, очень сильно не нравилось.
– Севернее, – кивнула она. – Справляются. Они здесь получше многих.
– И Ёширо? – Хотэку присел и сунул лезвие катаны в пасть ногицунэ, уже собиравшегося схватить его за лодыжку. Клинок утонул по рукоять. Три хвоста дёрнулись и опали, кровь сначала потекла струйкой, но стоило Хотэку вытащить катану – хлынула так, что вмиг залила землю под лисом.
– Похоже, чему-то полезному их в монастыре учат, – Норико взобралась по кимоно Хотэку на плечо и сиганула оттуда в лицо врагу, который подбирался к птицу сзади. Мига его растерянности хватило, чтобы вонзить когти в глаза и исторгнуть из него нечеловеческий крик.
Хотэку тут же подхватил Норико в полёте и добил ногицунэ катаной в сердце. Отсутствие доспехов на врагах сильно облегчало задачу: сражаться было легче, чем с самураями, но число врагов давило – они всё дальше отходили от берега, всё больше углублялись в город.
С лисьей наградой
– Луна сегодня красивая, – сказал Иоши и накрыл её ладонь своей.
Они лежали прямо на земле во дворе дзурё, за огромным забором, а все крики остались где-то далеко.
– Такая красивая, что умереть можно, – сказала Киоко и отвела взгляд от бледного Цукиёми в окружении россыпи звёзд. Всё это теперь казалось злой насмешкой, а вся жизнь – уродливой жестокостью в изящной обёртке из этих красот.
– Но мы не умрём, – пообещал он.
– Возможно. Но многие уже умерли.
– Они знали, за что погибают.
– Мы все здесь и жертвы, и убийцы. – Киоко поднялась, не в силах лежать спокойно.
Трое суток она почти не спала. Её силой приводили сюда и заставляли отдыхать. В городе на каждой улице высились баррикады – Иоши распорядился. Целые кварталы отвели раненым. Мёртвых быстро выносили за город, в холмы, и там хоронили. Киоко смотрела на всё это и думала: когда, когда Иоши стал этим невозмутимым хладнокровным человеком, который последовательно решает важные вопросы, а ей спокойно (или хотя бы делая вид, что спокойно) позволяет лезть в гущу битвы?
Но ей не хотелось размышлять об этом сейчас, в тот редкий миг, когда битва почти затихла. Ногицунэ тоже нуждались в отдыхе. И в такие стражи лишь изредка кто-то, случайно или намеренно забредший не туда, кричал, лишаясь жизни.
– Помнишь, мы верили, что ёкаев может убить лишь Кусанаги? – она наклонилась над ним, заглядывая в глаза, но на лицо Иоши легла её собственная тень.
– Помню. – Он притянул её к себе, не давая отстраниться, и Киоко послушно упала – сил на сопротивление просто не было. – Не могу понять, как мы в это верили.
– Как именно сказано в легендах?
– У меня спрашиваешь? – в его голосе послышалась улыбка. – Это ты учила историю и легенды, я в это время пропадал совсем в другом месте.
– Оружие, способное сразить тёмные души чудовищ?
– Как-то так говорил мой отец, – кивнул он.
– Как-то так написано и в свитках, – Киоко скатилась с него и снова улеглась спиной на землю. – Хотя я не уверена насчёт «тёмных» и «чудовищ».
– Получается, легенды лгут?
– Получается, люди их перевирают так, как им удобно. Может, Кусанаги и уничтожает души, а для обычной смерти достаточно и простой катаны. И, думаю, это справедливо для всех нас.
На лицо упала тень, и послышался едва различимый шорох крыльев. Так летал только Хотэку.
– На севере прорвались, – коротко доложил он. – Там почти нет самураев, они в основном на юге.
– Потому что безопасность южной части города важнее, – подтвердил Иоши, поднимаясь. – Это может быть уловкой.
– Или они просто нашли самое слабое место в обороне города.
– Я полечу, – Киоко старалась придать голосу решительности, но он прозвучал устало даже для неё.
Иоши помог ей подняться и покачал головой:
– Тебе нужно отдохнуть.
– Я обращусь в кого-нибудь, у меня ещё есть силы. Потом отдохну.
– Потом ты опять потеряешь сознание от истощения посреди битвы, – возразил Иоши.
– Я была в облике скорпиона, никто даже не заметил.
– Тебя могли раздавить.
– Не надо было тебе рассказывать…
– Нет уж, надо было. Теперь я хотя бы знаю, что ты совершенно не беспокоишься о том, чтобы выжить.
– Зато я ужалила не меньше дюжины ногицунэ!
– Славно. Только, если бы ты умерла, это было бы сомнительное достижение.
– Но я ведь жива.
– Киоко-хэика, вам действительно стоит отдохнуть, – встрял Хотэку.
– На севере Ёширо-сан, – призналась она. – Я не могу оставить его без помощи, потому что из-за меня он сильно ограничен в возможностях защитить себя.
Иоши глубоко вздохнул. Ему это всё не нравилось. Очень не нравилось.
– Хотэку, в центральной части рассредоточены пять отрядов. Переведи один в северную, пусть помогут.
– Иоши, – Киоко начинала злиться. – Пока вы здесь будете перебрасывать людей, там погибнут не единицы, а десятки. Переводите хоть полк, но я полечу и помогу сейчас.
Она расправила крылья, поднялась и оглянулась на Иоши.
– Прости, я больше не могу иначе.
– Выживи, пожалуйста.
– Выживу, – улыбнулась она и перемахнула через забор. За ней взмыл Хотэку и отправился к западу, за подмогой для северных асигару.
Как оказалось, умение управлять своей человеческой ки отлично помогает справляться и с лисьей. И хотя в первый день Ёширо пришлось нелегко и потребовалось время, чтобы приспособиться, теперь он чувствовал себя превосходно. Челюсти намертво смыкались на конечностях врага. Удары хвостами были сильными и точными – он легко сбивал ногицунэ с ног. А при их ярости и хаотичности движений справляться с ними было действительно просто. Единственное, что всё осложняло, – союзники: не все распознавали в нём своего, приходилось порой отправлять их на принудительный отдых. Но в остальном…
– Ёширо, прошу, добивай своих жертв, – взмолился Кайто, загоняя копьё в сердце лежащего без сознания ногицунэ. – Перегрызи горло, откуси ногу, руку – что-нибудь сделай, чтобы они, отлежавшись, не убивали нас, а?
Ёширо с сожалением посмотрел на уже мёртвого ногицунэ. Убивать он не хотел. Сам не понимал, почему всё ещё следует этому правилу, но, видимо, ценность жизни впечаталась в сознание вековым соблюдением правил соги, и ничем её не вытравить.
Но, несмотря на все старания Ёширо и Кайто, их оттеснили назад. Это было плохо. Через два квартала в домах лежали раненые, которые не могли ходить и не могли постоять за себя. Если ногицунэ до них доберутся, то перебьют и не поморщатся. Их целью было захватить город и забрать из него всё, до чего дотянутся лапы, – этим они и занимались.
Что-то полоснуло по рёбрам. Он взмахнул хвостами, ударяя напавшего по ногам, отскочил и зарычал – новые привычки быстро въедались в нутро.
– Сзади! – послышалось сверху, и Ёширо прыгнул вперёд, в прыжке делая полуоборот. Ещё миг – и остался бы без ушей. Или, вероятнее, без головы. Киоко-хэика стремительно влетела в ногицунэ, нависшего над Ёширо, и повалила его на землю, туда, где ещё мгновение назад стоял кицунэ. Она выпустила когти и полоснула по горлу, прямо как Норико. Пока бедолага истекал кровью, Киоко-хэика приподняла его и с силой впечатала в землю. Коротко треснул череп. Да, теперь точно мёртв.
Она поднялась и отёрла руки от крови. Движение выглядело уже настолько привычным, что Ёширо никак не мог узнать в этой девушке ту, что всеми силами отказывалась убивать ногицунэ ради помощи богини. А в ней такая мощь…