Я совсем не такой плохой человек, думаю я. Совсем не такой плохой.
Повторяю эти слова так долго, что сам начинаю в них верить.
«Когда ты знаешь противника и знаешь самого себя, тебе нечего бояться исхода даже сотни сражений». Разве не так говорится в «Искусстве войны»?
Я действовал бы совсем по-другому, если бы мне все было известно!
Зару я оценивал совершенно неверно, но уж себя самого я знаю.
Я закрыл дверь.
Поставил сумку на пол.
Я не могу отсюда сбежать.
46
Луна сияла ярко-оранжевым светом и казалась такой близкой, словно висела не на небе, а прямо тут, по соседству, готовая к тому, что случайные ночные гуляки вот-вот ее сорвут. Мне виделось в этом недоброе предзнаменование. Вроде того, какое сулит ворон, мертвые шмели или кроваво-красный месяц.
Улицы пустынны, и тем не менее я продвигалась недостаточно быстро, заставляла себя останавливаться на светофорах, хотя так не терпелось проскочить на красный. Я не забывала ни на секунду про лежавший в кармане мобильный телефон и постоянно думала о том, что вот-вот раздастся звонок, и на другом конце откликнется Мириам и скажет, что Лео снова нашелся, что с ним все в порядке, он просто решил поиграть в прятки, не понимая серьезности положения, просто хотел мне отомстить – и все в таком же духе. Но мобильник молчал.
Я словно попала в туннель и больше не замечала, что происходит слева и справа от дороги. Полосы перемежались светом и тьмой, и я ехала. Тормозила, выжимала сцепление, трогалась, надавливала на педаль газа, останавливалась, снова приводила машину в движение и рассекала темноту. А потом свернула на нашу улицу.
Чувство, будто против меня все и вся, усилилось, стало чуть ли не всеобъемлющим и до того интенсивным, что стоило только протянуть руку – я почти была в этом уверена – и вот-вот сорвешь его как созревший ядовитый плод. Легкая головная боль давала о себе знать всю неделю, а теперь сделалась почти нестерпимой, как будто голову мою зажали в тиски, пытаясь выдавить глаза из орбит. Боль воспринималась как наказание.
Из-за нее я испытывала дефицит сна, из-за нее нервы были на пределе, кусок не лез в горло, и еще из-за боли мир вокруг казался химеричным, как будто произошло смещение реальности, и теперь из-под нее выглядывала только копия, хоть и довольно точная, но все-таки не совершенная, в которой все представлялось немного по-иному – чернее, глуше, неопределеннее, непонятнее, опаснее.
Передо мной протянулась улица – это по ней я бежала, когда спасалась от чужака. Я двигалась вдоль заборов, ограждавших участки с виллами, пока не нашла свой, протиснулась как и тогда, через дырку, выпрямилась.
Дом угрожающе возвышался передо мной. Как замок с привидениями. Только в комнате для гостей горел свет.
Он там.
И он не спит.
Ждет меня?
Я прошла в сад, оставив сарай по левую руку, какой-то хрустящий звук нарушил тишину и заставил меня вздрогнуть. Я повернула голову и заметила – кто-то крадется. Наверное, кошка. А может, лиса? Я почувствовала, как побежали по телу мурашки, и двинулась дальше. По направлению к дому, к двери на террасе – она лишь притворена. Бесшумно ее открыла и проникла внутрь. Очертания комнат настолько хорошо знакомы, что включать свет не было надобности. Я двигалась с уверенностью лунатика. Прислушалась. Но не уловила ни звука.
Судя по всему, незнакомец находился в комнате для гостей. На секунду я вспомнила об оружии, которое еще лежало где-то в доме. Но уже в следующую – подумала о большом блоке ножей на кухне. Но с игрушками покончено. Я несколько раз сделала глубокий вдох, выдох, затем прочесала подвал, бесшумно поднялась по лестнице, инстинктивно пропустив скрипящую ступеньку, остановилась ненадолго на площадке между пролетами, обратилась в слух. Заглянула в коридор, который ведет к комнате для гостей, но не увидела ничего, кроме сплошной темени. И тут ухо мое различило как будто глухой удар. Я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом, как учащенно забилось сердце. Нет. Это только нервы. Тишина. Я шла вдоль коридора, приближаясь к комнате для гостей. Остановилась перед дверью, собралась с духом. Нажала ручку и резко распахнула дверь. Я увидела погруженную в темноту комнату, включила свет и зажмурилась. Перевела дыхание. За долю секунды все стало понятно: комната пуста. Где же он?
Я снова, повинуясь инстинкту, взяла курс на кухню, думала дождаться там, ведь рано или поздно он вернется. Собралась уже зажечь свет, но вдруг обмерла и остановилась на полпути. Чужак восседал за кухонным столом. В кромешной тьме. Он смотрел на меня и не шевелился. Я щелкнула выключателем.
– Вот наконец и ты, – сказал он.
Человек встал, подался в мою сторону и замер прямо передо мной, его темные глаза поблескивали, словно на мокром месте.
Я отступила на шаг, подальше от этого типа, и спросила:
– Где Лео? Где мой сын?
– Зара, – сказал он. – Спокойно. Лео здесь нет. Он у Мириам.
– Я только что от нее, – вставила я.
Мое заявление сбило его с толку.
– Да, но… – начал было он, но добавить ничего не смог.
Я видела, как усиленно работал его мозг.
– Звонила Мириам, – сказал он. – Лео нашелся.
Я горько рассмеялась.
– Зара, послушай, – снова начал человек. – Я совершил ужасную глупость. Пожалуйста, давай все трезво обсудим.
На секунду я пришла в замешательство. Этот человек как хамелеон. За каждой маской скрывается новая.
– О чем конкретно вы собираетесь поговорить? – спросила я. – Об убийстве моего мужа или о похищении сына?
Он вдруг напомнил мне рыбу, выброшенную на сушу.
– Идите, – потребовала я.
– Куда?
– Туда, где по вашей милости находится сейчас Лео.
– Но здесь его нет, клянусь вам.
– Тогда где же он?
– Я не знаю!
– Или он у Иоганна?
Незнакомец наморщил лоб.
– У Иоганна?
Главное – не сорваться и держать себя в руках.
– Послушай, – предложил он. – Давай сядем и здраво обо всем поговорим.
Что мне прикажете делать?
– Зара, – сказал он. – Зара, пожалуйста, выслушай меня. Лео не у меня. Он у Мириам. С какой стати мне похищать Лео?
– Чтобы превратить его в средство нажима. Средство нажима на меня, – отвечала я.
– В этом нет никакого резона, Зара, – сказал он. – Только прикинь все хорошенько. Если бы я задумал понукать тобой с помощью Лео, я бы никогда не сознался в том, что он у меня, поняла?
Он прав. Но вся ли это правда?
– С какой радости я должна вам верить, пусть даже отчасти? – спросила я.
– С той радости, что это правда. Я никогда не причиню мальчику зла. И то, что я сказал, правда. Мириам действительно звонила сюда до того, как ты появилась. Она нашла Лео. С ним все хорошо.
– Вы убили моего мужа, – сказала я.
– Нет, – возразил он. – Я этого не делал.
– Вы сами признались.
– Я только хотел спровоцировать тебя, всколыхнуть!
– Очень мило!
Я горько рассмеялась.
– Это правда!
– Всколыхнуть, но ради чего?
Чужак открыл было рот, но что-то его остановило.
– Ты же видишь: Лео здесь нет, – наконец произнес он. – Он у Мириам!
– Тогда она бы мне позвонила! – сказала я.
– Она и звонила. Но сразу сработал автоответчик. Наверное, сел аккумулятор.
Я почувствовала, как глаза мои сузились до щелок. Не выпуская чужака из поля зрения, нащупала в заднем кармане джинсов мобильник. Левой рукой достала телефон и мельком взглянула на дисплей.
– Зара, мне очень жаль, – сказал чужак. – Я очень обо всем сожалею!
Он шагнул в мою сторону, я невольно отпрянула, но он продолжал наступать, настиг меня и притянул к себе. Стало трудно дышать, я оттолкнула его, сделала шаг назад и оказалась у кухонной стойки, я больше не думала, только действовала, выудила нож из блока, вытянула перед собой, но…
Не понимаю, как он это провернул: движения его неестественно быстры, я и глазом не успела моргнуть, а он уже стоял подле. Схватил меня за запястье, попытался завладеть ножом. Мобильник упал на пол, я изо всех сил сопротивлялась и мне удалось вырваться. Чужак, тяжело пыхтя, отпрыгнул назад. Я не стала медлить ни секунды: размахнулась и наотмашь полоснула его по груди. Он испуганно вскрикнул, попятился назад, рубашка на месте пореза повисла клочьями, сочившаяся из раны кровь пропитала ткань красным. Я зажмурилась. Тоже отступила назад. Чужак прижал руки к ране, но было поздно.
Я все увидела.
И в ту же секунду испытала озарение.
Мир разрушился. И неожиданно мне открылось, что соткан он не из атомов, но из неисчислимых нитей, давным-давно поистрепавшихся. Потянешь за одну из них, и вся действительность начнет распускаться, пока не подкатится к моим ногам эдаким спутанным клубком шерсти.
Нож выпал из моих рук.
Оставалось только одно, что я могла бы сделать, что надо было сделать. Собрав последние силы и последние капли решимости, я снова подошла к чужаку.
Он не отстранился и не занял оборонительную стойку.
Схватив его за рубашку, вернее за то, что от нее осталось, я сорвала ее и – увидела его. Оно было там, под неглубокой раной, которую я нанесла. Оно было там.
Родимое пятно Филиппа.
47
Я мечтала об этом долгие годы. Снова и снова.
Ночь. Мы стоим друг напротив друга. Мир выметен подчистую, и кроме нас – никого. Адам и Ева. Реки, горы и озера, луга и леса, дороги и поля, фруктовые сады, цирковые шатры и моря – все только для нас. Я не осмеливаюсь повернуться, даже ничего сказать не решаюсь, – боюсь, что чары разрушатся, что кокон, окружающий нас и сдерживающий мир вовне, даст трещину. Я чуть не вздрогнула, когда Филипп поднял руку и нежно, очень нежно коснулся моей щеки. Как будто хотел убедиться, что я тоже настоящая. Я закрыла глаза. Пыталась осознать, что стою здесь, и Филипп гладит меня по щеке. Так, как он делал уже сотни раз. Снова открыла глаза. Чары рассеялись.