А Аленка не вернулась.
Слишком красивая девчонка не могла стерпеть, что ее красота - это еще далеко не все.
Почти двое суток ни слуху, ни духу.
Блэк машинально посмотрел на часы: 21. 40. Не почти. Уже двое суток.
Кранты "Фаусту". Определенно, кранты.
Последний год этот диск жил в компьютере. Не вынимался. Даже не возникало желание послушать что-то другое. Денис ткнул мышкой, выбирая композицию, на которой, по замыслу, Елена исчезает... Подвинул на колени планшетку.
Если человек талантлив, то он талантлив во всем. Тезис спорный, но в Блэке он подтвердился на сто один процент: рисовал он так же, как танцевал, как решал сложные математические конструкции - легко и точно.
Несколько быстрых штрихов - и на экране обрисовалось женское тело. Точнее - девичье. Ничего женского в Аленке пока не было. Может быть, потому... Блэк знал ее тело так же хорошо, как если бы что-то у них было. Неудивительно - полгода танцевали вместе. Но - ничего не было, даже мысли не было. Ребенок, он и есть ребенок. Какие здесь могут быть мысли?
Лицо оставалось незавершенным. Лицо Прекрасной Елены Блэк нарисовать не мог. В рисовании он, как слепец, "видел" руками, и изобразить то, что никогда не трогал, было для него так же немыслимо, как отрастить перепончатые крылья и взлететь.
Планшетка лежала на коленях. "Закольцованная" программа по пятому разу проигрывала одну и ту же музыку. За окнами, закрытыми плотными шторами, уже светлело. Четыре утра.
В глубине темного зеркала что-то шевельнулось. И первым возник пристальный взгляд. Который сразу же вцепился в незавершенный силуэт на экране монитора. Во взгляде было любопытство.
Вопрос: идти или нет, перед Блэком просто не стоял. Он шел, и знал, что проведет в зале отпущенные для репетиции два часа, даже если он будет единственным, кто придет. Он будет работать. Он придумал "Фауста", он убедил Настю, он нашел Елену. Каждое движение этого спектакля было наполовину, если не на семьдесят процентов - его. Творили все, но он был капитаном на корабле. И поэтому он придет. И сегодня, и завтра, и послезавтра. И в день премьеры он будет единственным актером на сцене и единственным зрителем в пустом зале... если ничего не изменится.
Блэк легонько толкнул двери в зал. Внутренне он был готов к тому, что они заперты и придется снова спускаться вниз за ключом. Не пришлось. Двери оказались открыты. И весь "Стрит-Данс" здесь. Весь. С той же решимостью, с тем же выражением на лицах. Все... Блэк жадно обежал глазами небольшую толпу. Алены не было. Или... Как будто в зеркальной стене напротив отразился знакомый силуэт.
Блэк стремительно обернулся к дверям.
Показалось. Двери были закрыты.
- Блэк, ты куда?
Он повернулся на голос и увидел... В слегка затемненном углу, у тяжелой шторы, стояла девушка. Спиной к залу. Она не шевелилась, наверное, поэтому ее никто не замечал. Но это точно была она, Блэк просто не мог ошибиться. Именно эту спину с выступающими лопатками, эту тонкую шею, эти узенькие плечи он рисовал вчера в напрасной и самому непонятной попытке что-то осмыслить. Или что-то вернуть.
- Мазур?
Ни движения.
- Аленка?!
Словно не слышит.
- Елена Прекрасная?!!
Девушка стремительно обернулась, и в первую секунду Блэк испытал горькое разочарование: не она. Лицо не то. Похожее, страшно похожее, просто сестра-близнец. Но не то. Взгляд не тот. Аленка смотрела вызывающе и в то же время чуть растерянно. Во взгляде этой девушки было лишь любопытство...
- Никак наша прима пришла в себя, - язвительно бросил кто-то из девчонок. Блэк вцепился в толпу ищущим взглядом. Но "кто-то" предпочел остаться неизвестным, видимо сообразил, что в этот раз Блэк шутки не поддержит.
Девушка сделала несколько шагов, несмело, словно пробуя пол на крепость. Подняла руку. Ребята замерли, словно предчувствуя что-то необычное, и боясь его спугнуть, торопливо расступились.
Девушка уверенно шагнула на освободившееся место, повернулась на носках, взмахнув руками, мягко подпрыгнула.
Это было именно то, придуманное им движение.
Придуманное Блэком этой ночью, проведенной в кресле рядом с компьютером. Он нарисовал его, наверное, раз двадцать или больше. Он видел его. Но Аленка его не репетировала... Или репетировала? Или у него крыша съехала?
Внимательно глядя на партнершу, Блэк все сильнее убеждался - съехала. Окончательно и бесповоротно. Но такое сумасшествие он только приветствовал и был готов дать подписку оставаться в помрачении рассудка до конца жизни. Или, если нельзя, то хотя бы до премьеры.
Алена танцевала так, как он видел в мечтах, в глубине большого зеркала в своей комнате и никогда - до сегодняшнего дня - в жизни. Она не могла, просто не могла уметь так.
Но - делала же. Делала еще лучше, чем он придумал.
Народ помалкивал: нелегко это, встретиться с чудом и не рехнуться. А уж если ты рехнулся, то лучше помалкивай и, может быть, тогда это не сразу заметят. А там, глядишь, и крыша на место встанет. И все обойдется.
- Мазур, ты что, сама репетировала? - возглас Насти выражал всю меру удивления, возможную для здравого рассудка. Каким-то образом руководитель студии удержалась, не "поплыла".
- А почему все остальные сачкуют? Похищение Елены, седьмой трек, работаем!
...Через полминуты черный бархатный занавес дрогнет, и начнет двигаться: убийственно медленно - как, наверное, и должны открываться двери в иную реальность. Изменить уже ничего нельзя. Что не сделано - доделывать поздно. Что не учли, возможно, станет тем самым незаряженным ружьем, которое, по пословице, стреляет раз в год. Но теперь уже поздно еще раз "проходить" спектакль, даже мысленно. Через полминуты все начнется.
На сцене, почти лишенной декораций (по замыслу их заменял свет), они сбились в плотный кружок и обняли друг дуга за плечи: все - и руководитель студии, и режиссер, и прима, и статисты, и ребята, которые вынесут на сцену столик и корзину, и дадут сигнал, чтобы сверху сбросили бумажные цветы - все в один круг, в одно сердце. "Ни пуха, ни пера!"... Три секунды - и торопливо разбежались в кулисы. Блэку выходить из правой, Аленке - из левой.
Он хотел ободряюще пожать ей руку, но не успел - она снова исчезла, но на этот раз недалеко.
...- Мне скучно, бес.
- Что делать, Фауст.
Такой нам положен предел.
Его ж никто не преступает.
Всяк тварь разумная скучает,
Иной от лени, тот от дел.
Тот верит, тот утратил веру,
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру.
И всяк зевает, да живет.
И всех нас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты!...
Музыка была странной, нервирующей. В скрещении линий, напоминающих прожекторы второй мировой, возникли черные тени. Они и в самом деле не касались пола. Блэк протер глаза... потом ущипнул себя. Он не спал и не грезил. И, определенно, не спятил, что бы он не говорил себе сам две недели назад, когда начались всякие "странности". Танец теней шел в честных полутора сантиметрах от пола, смеясь над гравитацией. Заметили что-нибудь зрители? Похоже - нет. Первые ряды расположены так, что пол сидящим не виден, а дальним в полумраке не разглядеть. Но он-то видел все!
- Блэк, твой выход через минуту.
- Знаю. Спасибо... Лариса?
- Да?
- Посмотри внимательно на сцену. Видишь что-нибудь странное?
- Ну да. Здорово, правда? У "духов" специальные туфли, страшно дорогие. Там такой светоотражающий пластик с утолщением. Твой папа постарался, шесть пар подарил... Сказал, их используют, чтобы был "эффект парения". А ты не знал? Ну, ты даешь, доктор Фауст...
- Лара...
- Ага, удачи!
Ладонь девушки легко коснулась плеча. На секунду Блэку показалось, что Лариса сейчас его поцелует. Но музыкальная фраза, которой он ждал, прозвучала как выстрел из стартового пистолета для обоих. Пора. Ему и ей.
Потный, плохо соображающий, Блэк "выпал" в плотную, пахнущую пылью реальность кулис, пытаясь понять: что было, а что привиделось. Действительно парили над сценой духи? А Елена? В самом ли деле она растворялась, уходя в небытие сквозь коридор зеркал. И взгляд ее, вправду ли был он таким - изумленным и счастливым, вопреки трагическому финалу? И, главное, в самом ли деле он слышит этот шум? Зрительный зал аплодировал, свистел, визжал...
Блэк сел на пол. Вокруг него столпились с поздравлениями, сценическое пространство вдруг словно свернулось в кокон, появились какие-то люди, вроде бы директор... Отец... Его подхватили на руки, качнули к потолку - желудок ухнул вниз. Защищаясь, Блэк мазнул перед глазами растопыренной пятерней и, неожиданно для себя, выдал идиотскую фразу из "Смертельного оружия":
- Я слишком стар для этого дерьма...
- О?! - изумилась Настя, - Какие речи у нашего интеллигента в седьмом поколении...
- Он в шоке, - объяснил кто-то.
- Хочешь сказать, шок сделал его нормальным? Тогда - да здравствует шок!
Алены не было! Блэк с некоторым трудом освободился из дружеских объятий и завертел головой. Внезапная паника оказалась так же болезненна, как удар под дых.
На плечо легла легкая тонкая рука. Словно почувствовала.
- Я здесь...
- Елена! Прекрасная Елена! Качать Елену!!!
Большие темные глаза пытливо уставились на Блэка: "Чего они хотят?" От облегчения Блэк тихо рассмеялся. Чего ему привиделось? После всех странностей на премьере он и впрямь был готов поверить, что она исчезла в зеркалах. Дичь.
- Может быть, в кафе? - спросил он, - Я угощаю.
- Супер! - Игорек в экстазе вместо своего приятеля толкнул Настю, но та, кажется, не обиделась.
- Интересное предложение, - улыбнулась она, - а на какую сумму угощаешь?
- По тысяче.
- На каждого? Братцы, веревку. Блэк спятил.
- А это не слишком? - осторожно спросила Настя, - у тебя деньги-то есть? Или отец оплатит?