Или же наша задача — существовать не в рамках биполярной системы, в которой мы всегда останемся дерзкими догоняющими, а вырабатывать собственный исторический мир, шкалу ценностей, образ жизни, в котором задача «переамериканить» американцев зачастую не будет даже вставать, поскольку американцы в эти игры (в прямом и переносном смысле) не играют? Просто быть собой. Всё «более лучше» быть собой. В конечном счёте, этому у американцев, национальной игрой которых является непонятный никому в мире бейсбол, тоже можно поучиться.
Тает лед
«Лёд»
Россия, 2018.
Режиссёр: Олег Трофим.
Сценаристы: Олег Маловичко, Андрей Золотарёв
Сперва я предполагал сказать что-нибудь ядовитое про кинокартину «О чём говорят мужчины». Но над маленькими и убогими не издеваются, поэтому сказать мне почти нечего. На весь фильм было ровно две по-настоящему смешных шутки — в начале и в конце, обе про «Бин-банк». Я хохотал до слёз и очень удивился, когда это оказались не шутки, а вполне серьёзный продакт-плейсмент ещё не захваченного на тот момент ураганом «Эльвира» кредитного учреждения.
Зато всё пошученное как нарочно оказалось совершенно несмешным и насквозь вторичным. Четыре мальчика-инфантила, всю жизнь полагавшие, что «быть мужчиной» сводится к «быть кобелём», обнаруживают, что стареют, и пытаются поддержать вяловатый тонус мускулатуры, вернувшись к принёсшему им некогда успех жанру «роад муви».
О том, что большую часть времени в мировой истории мужское определялось несколько иначе, «Квартет» не то чтобы не слышал, но решил не принимать в расчёт. Ладно война, говорят, опять входящая в моду!.. Но ты хотя бы построй сына, воспитай дерево, заплати ипотеку!.. Перед нами люди, которые вообще не принимают решений, плывут по течению и в этом смысле технически мужчинами не являются. А гендерно… с учётом постоянно эксплуатируемой в этом сериале гей-темы наличие физиологических признаков не играет никакой роли.
В первой части герои ехали на автомобиле через Киев в Одессу и пошучивали над украинской мовой. Сейчас русские мужчины могут проследовать тем же маршрутом только если на танке. В противном случае их впустят в «жемчужину у моря» только в вышиванке и с кольцом в носу. Шутить про «Угорщину» теперь не допущено либеральной совестью, а посему шутят над немцами и французами. Шутки были бы смешными, если бы не их очевидный политкорректно-заместительный смысл.
Вместо Одессы персонажи едут на поезде в Санкт-Петербург (более бездарного, некомпетентного и поверхностного показа северной столицы мне давно не попадалось), привычно предаются пубертатным воспоминаниям, пересказывают друг другу бородатые анекдоты, обсуждают малоинтересные медицинские, финансовые и половые проблемы, ищут какое-то «счастье» и почти незло издеваются над проводницами и рядовыми обывателями, напивающимися в поездах. Короче, если вы ещё мужчины, вместо похода на эту нудятину раздайте лучше деньги бедным или передайте в фонд поддержки жертв плохих шуток.
Поскольку сказать об этом хоре мальчиков-кастратов более нечего, перейдём к музыкальной мелодраме «Лёд», которая, как и предсказывалось, порвала, как тузик грелку, серые «Пятьдесят оттенков», набрала за два «уикенда» миллиард рублей, и это явно не предел. Полные залы зрителей рыдают, смеются и хлопают вместе с героями фильма, а того гляди и пустятся в пляс.
Снобы при этом на фильм плюются и, даже снисходительно признав, что в этой картине «что-то есть», объясняют успех в основном плохим зрительским вкусом. Как отметил один из моих друзей, «если свалить в одну тарелку всё самое вкусное, всё, что хочется съесть: и солёные огурцы, и мороженое, и малиновое варенье и жареную картошку, и аджику — получится совсем не так вкусно, как хочется», а потому признаёт и неперспективной идею «спортивную драму, мюзикл, сказку типа „городское фэнтези“, перестроечную „чернуху“ смешать в одной посуде, дополнить фильмом о любви золушки к золушку, любви, которой напрасно пытается помешать прекрасный принц».
С точки зрения чистоты жанра и классицистического канона — сказано верно. Только вот зритель так явно не считает, и на сеансах сидит друг у друга на голове, стараясь не толкаться. Потому феномен «Льда» нуждается, минимум, в объяснении.
Первое — на поверхности. У нас на глазах в русском кино возникает новый стиль, который я бы назвал северным сентиментализмом. Не знаю, заметили ли вы или нет, но каждая удачная российская киноработа последних девяти месяцев вышибала скупую, а порой и обильную слезу. На своей памяти я плакал на «Салюте-7», «Аритмии», «Легенде о Коловрате», «Движении вверх», «Рубеже». Каждая лента была четко ориентирована на зрительское чувство эмпатии. И вот снова плачешь — на «Льду». Запрещённых приёмов создатели, в общем-то, для себя не признают — дочки-матери, спасение детей, трагические расставания с любимыми, смерти родителей и их загробные видения, крепкая мужская дружба и боевое братство… В ход идёт любой способ доказать зрителю, что он не электроовца.
При этом перед нами не поверхностный «болливуд» с попытками протанцевать об этом и не мексиканский сериал с театральной аффектацией. Скорее, это что-то на той волне, которая была в знаменитой телепередаче «От всей души». Сентиментальность цивилизованного северного человека с христианским настроем, освобождённого от западнической нигилистической «самоиронии». Ну, а уж создав стиль, можно в его рамках клепать и шедевры, и крепкие фильмы-середнячки.
Так или иначе, этот стиль оказался победой над десятилетия убивавшим наше кино жанром постперестроечной чернухи. В «Льде» взяты, в общем, всё те же характерные для этой чернухи элементы: город безликих обшарпанных панелек, в котором совершенно не узнаётся Иркутск, тётя-ларёчница, её пьющий хахаль, жестокая тренерша, парень-гопник с «ДырБулЩирУбищурМаша», циничные дельцы фигурного бизнеса… Из этого запросто сооружалась беспросветная история, оставляющая чувство гадливости и пустоты, как это ещё недавно обидно получилось с «Легендой № 17», где Чебаркуль так и остался образом мрачного и безысходного мира, из которого никогда и никуда не выбраться, а потому даже победа, одержанная в отсутствие заточённого волей Политбюро в собственном дворе тренера, не давала чувства подлинного преодоления.
«Лёд» двинулся совсем в другую сторону Он оказался фильмом вообще без однозначно плохих людей (ну может быть, безымянная «соперница», но и её понять можно). Это история о том, как люди друг друга поддерживают ровно в ту решающую минуту, когда эта поддержка важнее всего. Причём если в американских «Трёх билбордах» перед нами картина мелкого добра, окружающего грандиозное зло, то здесь перед нами добро существенное, по существенным поводам. «Лёд» обозначил картину мира, в котором можно жить даже при минусовой температуре.
Выступивший продюсером ленты Фёдор Бондарчук некоторым образом оправдался за гнусный русофобский и социально-расистский собственный фильм «Притяжение». На главную роль пригласили Александра Петрова, который сыграл жестокого и омерзительного гопника, скандирующего «земля — землянам» и пытающегося отобрать свою девушку у гламурного «инопланетянина», переодевшись в его «экзоскелет».
Во «Льде» тот же самый сюжет разыгран с обратным знаком. «Гопник» Петрова — невероятно обаятельный, смелый, инициативный, спасает любимую от катастрофы, в которую её втягивает себялюбивый и обаятельный «инопланетянин». Для спасения любимой он переоблачается в экзоскелет «инопланетянина», а в решающий момент на льду шепчет Наде: «Русские не сдаются!». Чтобы устранить всякие сомнения в том, что перед нами анти-«Притяжение», в роли конкурентки Нади ещё и сняли Ирину Старшенбаум.
Что реабилитация получилась, видно из того, что «Лёд» обошёл «Притяжение» и по финансовым показателям, и по охвату зрительской аудитории. Это стало наградой за отважный отказ от высокомерного социального расизма, которым была до сих пор полна продукция нашей «творческой интеллигенции».
Лёд непонимания помогли сломать и песни. Снявший «Лёд» режиссёр Олег Трофим — профессиональный клипмейкер. И это оказалось для фильма плюсом, а не минусом. Клиповость — важная черта нашего современного киновосприятия. А музыкальные номера, стилизованные «под 90-е и начало нулевых», но только не те 90-е, где бандиты и демократы, а те, где простые люди с песнями и человеческим теплом прорывались сквозь нищету и смерть, отлично резонируют со средним зрителем.
Внезапное возвращение через уморительный клип в «качалке» своеобразного гимна начала 90-х — «Делай как я» Богдана Титомира — знаменательно тем, что выступает не как символ социального распада, а напротив — как единство «только своих» и «музыка рабочих районов», которая отведёт плохое.
Собственно, это единственно возможное, как мне представляется, прочтение 90-х. Это не время, когда жулики и воры принесли нам более похожую на ВИЧ-инфекцию «свободу», и не время, когда всё было беспросветным адом. Это время, через которое русские люди, сплотившись, помогая и защищая друг друга, согревая своим теплом, — прорвались.
Поэтому ещё одна песня из 90-х, «Лететь» позабытой уже всеми «Амеги», ставшая своеобразным итоговым гимном «Льда», также оказалась удивительно в тему.
Однажды он сказал:
Твой полёт всего лишь сон!
И ты летать не стал,
Стал таким, как он.
В том контексте, в котором исполняется эта песня в фильме, она превращается в настоящий боевой гимн русского восстания против западных правил и западного миропорядка. Подогнанный аккурат под драматически для нас сложившуюся Олимпиаду (единственными героями которой оказались как раз фигуристки и хоккеисты), «Лёд» заряжён именно нужной в данный момент нашем спорту атмосферой оптимизма: дисквалификация не страшна, главное — любовь и дух, всё только начинается.
Как фильм о фигурном катании «Лёд» тоже оказался очень хорош. И дело не в технике, а в передаче сути драматических коллизий этого спорта. Чудовищная, нечеловечески жестокая конкуренция девочек. Катастрофический дефицит мальчиков, делающий каждого, кто умеет хотя бы что-то, полубогом, имеющим право выбирать партнёршу хоть из тысяч. Чрезвычайная травмоопасность из-за высочайших скоростей, которая в случае падения может закончиться смертью прямо на льду. Жесточайшее напряжение между артистизмом и сложностью техники.