Кстати, именно это напряжение и вызвало настоящую драму между двумя нашими спортсменками на Олимпиаде в Пхёнчхане. Евгения Медведева — настоящая артистка, любимица всего сообщества фигуристов, умная, работоспособная, шедшая от золота к золоту до главного золота своей жизни, но не рисковавшая чрезмерно в сложных элементах программы, предпочитая чистописание.
И вдруг за несколько месяцев, на фоне перенесенной Медведевой травмы, взошла звезда Алины Загитовой — девочки, перешедшей из юниоров во взрослые соревнования. Загитова также ученица Этери Тутберидзе, тренера, из-за которой женское фигурное катание значительно усложнилось и сильно помолодело, превратившись в своего рода художественную гимнастику на льду. Героиня «Льда» Нина в этом смысле оказалась бы старовата, хотя она выступает в парном разряде, где успешно катаются и побеждают и тридцатилетние, как триумфатор этой Олимпиады Алёна Савченко, некогда «кинутая» украинской федерацией, перебравшаяся в Германию и добившаяся на пятой для себя Олимпиаде ледяной короны.
Загитова подошла к этим играм как спортсменка. Она делает запредельно сложные в техническом смысле вещи, обладает исключительной техникой, силой, концентрацией и инициативой. Она совершала один за другим великолепные прыжки, набрав практически максимальное количество баллов, которое только могут выставить судьи за технические достижения. Хотя даже всё это не доставило бы ей триумфа над Медведевой, если бы не наработанный ею за последние месяцы престиж.
И дело не в мнимом меньшем артистизме — с ним у Алины тоже было всё в порядке, хотя трудно не признать за Медведевой исключительного хореографического таланта. В судейских оценках за компоненты в фигурном катании есть элементы местничества и дедовщины, а потому, если бы так же каталась спортсменка, которую судьи видели в первый раз, ей бы, в сравнении с титулованной Медведевой, ничего не светило, несмотря на идеальное исполнение программы. Но, на счастье Алины и несчастье Жени, именно Загитова приехала на Олимпиаду с золотом Еврочемпионата, на котором она отодвинула Медведеву на второе место.
Ситуация, в итоге, сложилась очень некрасивая, так как некоторая часть спортивной и околоспортив-ной общественности ухитряется, по сути, травить Алину — первую нашу золотую рекордсменку этих игр. Когда травят американцы, то тут нет, конечно, ничего кроме взбешённой русофобии. Но когда то же делают некоторые наши, заявляя едва ли не то, что Алина должна была сама споткнуться и отдать медаль Жене, — это глубоко несправедливо и низко.
Это спорт. Спорт — это соревнование. И Загитова выиграла именно в соревновании, пойдя на крупный риск в исполнении очень сложной программы (а «Лёд» показал нам как нельзя вовремя — это риск на грани смерти и инвалидности). Мало того, она проявила тактический талант и инициативу: не сделав в предусмотренном её программой месте ритбергер, перенесла его ближе к финалу, когда все уже решили, что она его просто пропустила. Другими словами, Алина Загитова отчаянно дралась за свою медаль, а потому золото — её по праву.
Впрочем, для Жени Медведевой в том же «Льде» тоже огромный и важный урок: всё только начинается. Все эксперты единодушно отмечают, что она — настоящий новатор и художник в фигурном катании, ей под силу переломить тенденцию к «лолитократии» в женском катании и прийти триумфатором на Олимпиаду через четыре года. Более того, если кому-то и под силу такое сделать, то только ей. А потому есть надежда и даже, пожалуй, уверенность в том, что это не конец великолепной истории, а только начало.
«Лёд» оказался очень со-интонирующим этой сложившейся в нашем фигурном катании атмосфере. Он позволит заглянуть в душу этим девушкам и поможет понять: почему эти ещё почти дети так отчаянно рвутся к победе, так чудовищно рискуют и в известном смысле обрекают себя на положение погребённых заживо после ухода из спорта ради минуты славы, которая может и не наступить. Впрочем, тут «омоложение» нашего катания вполне может пойти на пользу: для многих станет возможным уйти из отрасли практически в школьном возрасте и начать другую жизнь, вполне состоявшись в этой, спортивной (и как человек, не любящий профессиональный спорт, я это считаю, пожалуй, лучшим исходом).
Наши мёртвые нас не оставят в беде
«Рубеж»
Россия, 2018.
Режиссёр: Дмитрий Тюрин.
Сценарист: Александр Шевцов
«Мёртвые не должны мешать живым» — размышляет в начале фильма «Рубеж» Миша Шуров, циничный девелопер, застраивающий город на Неве и окрестности многоэтажками. Фантастическая история о временной петле заставит «продвинутого» персонажа XXI века встретиться лицом к лицу с войной и прошлым своей семьи. Ему предстоит на собственной шкуре уяснить истину, которую более двухсот лет назад сформулировал великий Эдмунд Бёрк: общество, нация, страна, государство — это не только контракт между людьми (так полагали ретивые дельцы во все времена), но «партнёрство между живыми, умершими и теми, кому ещё только предстоит родиться». Ради этого высшего договора Шурову придётся рискнуть деловой репутацией и жизнью.
Путешествие во времени — приём не новый. Вопрос в том, насколько он талантливо и выразительно применён. В кинотеатр отправляешься без особых ожиданий. Литературой о «попаданцах», которые лихо помогают товарищу Сталину ловить врагов государевых, рынок затоплен. В 2008 году на экранах прошла по-своему очаровательная и простодушная лента «Мы из будущего», состоявшая из тех же, что и «Рубеж», элементов — оборона Ленинграда, военная археология, перерождение современного человека в результате столкновения с войной. Кого и чем вы хотели поразить?
Тем не менее, продюсерам Файзиеву и Степанову удивить удаётся — причём вторым фильмом за полгода. Как и в «Легенде о Коловрате», в «Рубеже» есть к чему придраться, но делать этого совершенно не хочется, настолько захватывает происходящее на экране. Сценарий картины, тугой, как пружина, изобилует непредсказуемыми поворотами и запоминающимися деталями. Даже романтические и героические штампы обыграны так, что и скептика рано или поздно бросит в дрожь.
В этой истории дерзко ломаются каноны «попаданческого» жанра. Обычно гость из будущего — это прогрессор. Сверхчеловек, всеведущий, спасающий неразумных предков и выправляющий историю. Единственным препятствием на пути его великих свершений, как некогда для янки из романа Марка Твена, оказывается невежество и ограниченность людей прошлого. Миша Шуров не таков. Он мельче, пошлее, чем герои былого, «богатыри — не вы». Единственное желание персонажа — найти выход из временной ловушки, как в компьютерном квесте, и только тут он проявляет изобретательность и энергию. А по-настоящему Шуров включается в историческую борьбу лишь тогда, когда понимает, что она имеет к нему самое непосредственное, семейное
отношение. Начинается бег наперегонки со смертью — своей собственной и деда, а возможность изменить события многолетней давности покупается лишь жертвоприношением. И перед ним возникает уже личный квест: передать деду письмо до того, как тот умрёт, и тогда, может, он не умрет. И тогда у отца героя будет нормальная семья. И тогда он сам, быть может, вырастет не таким отморозком. Когда Джон Коннор отправляет в прошлое Кайла Риза, чтобы спасти мать и сделать себя — это ладно. А вот когда говнюк отправляется в прошлое, чтобы из говнюка стать Джоном Коннором, это круто придумано…
Создателям «Рубежа» удалось отменить лёгкость игр со временем, и наградой стал действительно сильный фильм. После него нетрудно поверить, что в самых разных жанрах — героический эпос («Коловрат»), космическая фантастика («Салют-7»), спортивная баталия («Движение вверх») — мы не просто пытаемся упаковать свой материал в каноны чужих жанров, а формулируем собственные — и в темах, и в ценностях, и в метасюжете. Великая Отечественная в этом контексте становится мифопоэтическим Временем Героев.
Бои на Невском пятачке, который до апреля 1942 года удерживали солдаты Ленинградского фронта, надеясь с него осуществить прорыв блокады, велись с невероятным ожесточением. Землянка последних защитников, с которой начинается сюжет фильма, вполне реальна. В 1990-м поисковики обнаружили блиндаж штаба 330-го полка (в составе подразделения сражался и был ранен в ноябре 1941-го рядовой Владимир Спиридонович Путин) и в нём останки 11 человек, принявших там во главе с батальонным комиссаром А. В. Щуровым последний бой, когда немцы буквально «раздавили» плацдарм. Тяжелораненый Щуров, не желая сдаваться врагу в плен, застрелился. Рядом с майором медицинской службы Борисом Аграчевым был найден маленький пистолет «Шмайсер». Оружие комиссару оставила на память любившая его медсестра Ольга Будникова. В деревянной коробочке от пистолета записка: «Оленька, прощай, больше мы с тобой никогда не увидимся».
С той же великолепной документальной точностью переданы в «Рубеже» и другие эпизоды боёв за Невский пятачок: вынос раненых по льду и ставший кульминацией фильма штурм 8-й ГРЭС. Парадокс: фантастический фильм оказывается менее условным и абстрактным, чем большинство «исторических» картин. Да, все исторические краски заменены одной — красно-жёлтой охрой — на лицах, на форме, на земле. Ещё с палеолита это был цвет погребения павших на войне героев. Но в этой «охряной» оптике мы видим реально существовавших людей, а не массовку. Перед нами педантичная реконструкция происходивших в истории событий. Это стало возможным благодаря работе поисковиков, которые не только смогли отдать последний долг тысячам погибших воинов, но и сделали нашу историю личной.
Битва за песчаный карьер, задающая главный конфликт фильма, кстати, происходила в действительности — правда, не на пятачке, а в другой точке Ленинградской области. Поисковики и в самом деле устраивали шумные протестные акции и ночные дежурства, блокируя строительные работы до проведения исследований. Другое дело, что таких карикатурных отморозков, каким предстает в начале фильма Миша Шуров, в реальности всё-таки нечасто встретишь. Самое фантастическое допущение в фильме состоит в том, что сегодня может существовать обыватель, сознание которого находится настолько вне общенационального консенсуса, касающегося Великой Отечественной. Все смотрели телевизор, все умеют произносить правильные слова, но когда доходит до дела, то оказывается, что право и экономика приходят с исторической памятью в трудноразрешимое противоречие. Но то, что вопрос памяти стоит в центре нашего самосознания, — это очень существенно.