Как дальше будет развиваться сюжет, зритель увидит сам, но нетрудно заметить, что фильм снят в лучших традициях советской научной фантастики в той её части, что посвящена освоению ближних планет. «Страна багровых туч», «Планета бурь» — сегодняшнему молодому читателю и зрителю эти названия уже практически ничего не говорят.
Интересный, кстати, факт: действие самых мощных советских боевиков происходило на Венере, а не на, казалось бы, более идеологически уместном красном Марсе. Все дело в том, что на молодой и близкой к Солнцу планете советские фантасты рассчитывали найти зарождающуюся жизнь, а про Марс было понятно, что там могут быть, в лучшем случае, её давно угасшие остатки.
Космос как преодоление, борьба и выживание, важность команды, все болеют за общее дело. И во всём фильме нет ни одного негодяя или мерзавца, даже осторожный чиновник — директор НАСА — и тот смахивает на советского секретаря обкома. Все хотят только разумного, доброго, вечного и прекрасного, а ещё астробиолог Марк Уотни почти реализует советскую мечту, выращивая на Марсе яблони. То есть, ой, простите, картофель, удобренный своими биоотходами, но какая, по сути, разница?
Последние десятилетия нам внушали, что советский научный подход к миру — фуфло, и научно-фантастическое кино — старомодное фуфло, и все герои — несовременный трэш, а весь цивилизованный мир давно смотрит «Рэмбо», «Терминатора», «Назад в будущее», на худой конец.
И вот оказалось, что это «фуфло» только тогда, когда этим занимаются русские. А вот когда поляна пуста и русские оттуда ушли — и из кино, и из космоса, туда приходят американцы и начинают делать ровно то, за что недавно вас и высмеивали.
В своё время американцы в кино работали, в основном, в жанре «звездных войн», создавая совершенно немыслимые и невозможные, скорее фэнтезийные, нежели фантастические миры. А советскую фантастику ругали за то, что она вся — ближнего прицела. Но вот мы уходим с площадки, о нас забывают, и американцы начинают показывать, в общем-то, производственные фильмы о работе НАСА, где нет никаких технологий, которые не были бы реализованы уже к сегодняшнему дню, и сделано лишь несколько чересчур смелых допущений о том, что бывает и чего не бывает.
Что ж, нация, которая не создаёт своих космических смыслов, будет воспринимать чужие, третьего не дано — об этом я думал в кинотеатре, припоминая одну примечательную дискуссию, имевшую место в стенах РКК «Энергия».
Речь представителя корпорации сводилась к тезису «мы делаем замечательные двигатели, у нас их покупают американцы, как это прекрасно». На это интеллектуал пытался возразить, что двигатели — это хорошо, но не это главное, а главное — создавать смыслы и цели, потому что если не держишь этот фланг, то тебя просто сметут с твоей самой прекрасной космической программой под лозунгами «в современном мире всё это неважно». Или если не сметут, то определят твоё место в самом конце коридора. И если даже не в самом конце — то всё равно негоже, чтобы за тебя это определял кто-то ещё, — от этого будет зависеть значимость всего того, что ты делаешь, а значит, не только то, что ты будешь делать и как, но и сама возможность продолжать свою деятельность (а то, того и гляди, закроют за бесперспективность, как советский «Буран»).
На что получил возражение в довольно резкой форме «ах, как вы смеете такое говорить про нашу прекрасную космическую отрасль и не ценить труд наших великих учёных», переходящее в фазу «я девочка, я не хочу ничего решать, мы хотим поставлять двигатели и быть смежниками».
Я вспомнил об этом разговоре, когда понял, что в снятом в традициях старой доброй советской научной фантастики фильме об освоении космоса русских-то и нет. То есть вообще. Есть англичане, немцы, американцы (куда ж без них), даже китайцы — Карл, китайцы! — у которых в загашниках есть секретная военная разработка, и она может спасти потерявшегося астронавта, и китайцы готовы открыть свою военную тайну ради очередного спасения рядового Райана («это должны решать не военные, а учёные» — все дружно достали носовые платочки и заплакали от умиления). А мы на этом всемирном празднике героизма и добра просто не предусмотрены.
Всё дело в целеполагании. Если ты хочешь, чтобы на Марсе цвели сперва картофелины из биотуалета, а затем и яблони, ты ставишь себе цель, формируешь своё видение и этого добиваешься. Используя роскошные панорамы с планет Солнечной системы и комет для того, чтобы привлечь финансирование.
Если хочешь быть смежником, утешая себя в свободное время чтением сайтов о том, что американцы не были на Луне, — ты будешь смежником.
Кстати, свежая новость. Евросоюз дал небольшое послабление по санкциям против России: разрешил торговать с РФ компонентами ракетного топлива, которое требуется для пусков с помощью российских носителей европейских спутников по космическим программам стран ЕС. Очень рад за смежников.
Победа над вакуумом
«Звёздные войны. Эпизод VIII: Последние джедаи»
США, 2017.
Режиссёр и сценарист Райан Джонсон
Хотя «Звёздные войны» и получают с завидной регулярностью престижную премию «Сатурн» в категории «Лучший фильм в жанре научной фантастики», но в особой научности эту фантастическую киносагу никто не подозревает. В конечном счёте, дело происходит «давным-давно в одной далёкой галактике», а потому никого не удивляет тот факт, что её туземцы умеют совершать межзвёздные перелёты, но не могут распознать многоплодную беременность, и рождение у Падме двойни в финале «Мести ситхов» вызывает искреннее изумление.
Впрочем, раньше создатели галактической фэнтези считались хотя бы с основными физическими константами и свойствами материи. Теперь же и на них положили большую и волосатую лапу Чубакки. Ладно, что герои, наделённые Силой, освоили ментальную квантовую телепортацию и могут соприкасаться сквозь пространство и, пожалуй, время. Ладно, что принцесса Лея, унаследовавшая от папы кое-какие мидихлорианы, вылетев в межзвёздное пространство не превращается в бездыханную ледышку и отделывается краткосрочной комой. Абсолютно все герои «Последних джедаев» ведут себя так, как если бы вакуума в космосе не существовало.
Представители обеих враждующих сторон ухитряются распахивать бомбовые люки в открытый космос, после чего долго и с красивыми страданиями умирать от потери крови. Находясь на расколотом на части и, соответственно, разгерметизированном дредноуте, они преспокойно ходят, бегают, дерутся, ухитряются друг друга убивать и даже спорить о власти. «Титанику» следовало тонуть в космосе — там все его пассажиры успели бы напиться, влюбиться, родить детей и сделать фото с ними в университетской мантии.
Герои предыдущих частей саги могут только завидовать сегодняшним лайфхакам. Будь сразу же разрешен таран на гиперскорости, — «Звезда смерти» из IV части не протянула бы под ударами камикадзе свободы и пару часов. А если бы можно было протыкать владельца его собственным световым мечом, манипулируя им силой мысли, многие из легендарных ситхов и джедаев не мозолили бы нам глаза по нескольку предыдущих серий. Развивая эту теорему к следующей части, создатели просто обязаны додуматься до пляски летающих в воздухе световых мечей, управляемых ментальной силой одного персонажа.
Впрочем, мой упрёк не нов… Каждую часть «Звёздных войн», начиная с «эпизода IV», справедливо обвиняли в следовании принципу «зрелище превыше всего». Примат картинки над логикой просто вышел на новую ступень. В конечном счёте, все уже сделанные с самого начала допущения, куда более абсурдны, чем любые нынешние «докрутки». Снявши Ньютона, по Гей-Люссаку не плачут. Параметры возможного и невозможного в мире «Звёздных войн» определяются не столько законами физики, сколько теорией литературы, кино и «Указателем сказочных сюжетов» по системе Аарне-Томпсона, а главное — взаимодействием с другими фантастическими вселенными.
Третья трилогия «Звёздных войн» буквально сочится желанием переманить к себе всех фанатов Гарри Поттера, так что работает на безошибочное стопроцентное узнавание. Если над сходством Кайло Рена и Северуса Снейпа не потешался только ленивый, то теперь уже и сходство Сноука с Волдемортом приобрело визуальную и стилистическую законченность, и легилименция полностью легализована, и эпизод с зеркалом повторяет эпизод с зеркалом же из «Философского камня». Световые мечи окончательно превращаются в подобие магических палочек из магазина Олливандера, и потому уже не удивляешься ни перетягиванию «палочки» двумя равными противниками, ни убийству злодея при помощи его же собственного оружия.
Но не Поттером единым — в диалогах Люка и Рей всё время чудилось что-то вроде:
— Откуда девочка?
— Ниоткуда.
— Как имя девочки?
— Никто.
— Под каким флагом выступает девочка?
— Под нейтральным.
Ещё больше в «Последних джедаях» открытых самореференций, так что в какой-то момент это перестает даже раздражать и начинаешь получать своего рода удовольствие. Основная часть юных зрителей фильма если и смотрели предыдущие трилогии, то уж точно не воспринимают их как каноническую святыню, а потому можно прогонять те же самые трюки по второму разу. Люк Скайуокер в роли Йоды, Кайло Рен в роли Дарта Бейдера, Сноук в роли Палпатина, карманная «Звезда смерти» в роли глобальной «Звезды смерти», сыгравшей роль локальной «Звезды смерти», оставшийся безымянным Взломщик в исполнении Бенисио Дель Торо в роли Лэндо Калриссиана, робот ВВ-8 в роли R2-D2, покрытая солью планета со старой базой в роли планеты Хот из V эпизода, зверушки с планеты Эч-То где укрывается Люк Скайуокер в роли эноков с Эндора.
Дублирующиеся образы, персонажи, обстоятельства и сюжеты не повторяются буквально. Скорее это игра, частично осознанная, с большим историческим нарративом — прошлое постоянно повторяется в настоящем и будущем, ни под одной луной нет ничего нового. Вопрос лишь в том, какой поступок новый герой, слишком похожий на героев былых времен, выберет на этот раз.