оно крепко спал всю ночь. Не видел снов, не вскакивал от шорохов и не тревожился от мыслей, которые мучили его в Рокрэйне. Сейчас ему не нужно было постоянно находиться начеку, ведь теперь он в своей стране среди знакомых людей. В Арасе, в доме Шисуно Соно наконец почувствовал себя в безопасности. Окутанный тишиной, прохладой и ладаном, тающим в лампе, что отгоняла злых духов.
Соно с трудом открыл глаза и потянулся, разминая спину. Но лучше бы он этого не делал. Конечно же, все не могло быть так хорошо. Зудящий шов, который Соно вчера так и не обработал, пульсирующей болью отозвался по всей левой стороне тела.
– Ащ-щ-щ! – схватившись за живот, согнулся Соно.
Он медленно выдохнул и так же медленно вдохнул. Повторил это еще несколько раз и, когда его наконец отпустило, сел, подтянув к ногам мешок. Юри дремала, и, чтобы не разбудить ее, Соно двигался тихо и медленно. Он достал из мешка склянку с зеленой мазью из жмыха хвои и, зачерпнув пальцем побольше, намазал на рану. Ее сразу защипало. Соно прикусил язык и быстро обернул порез тканью.
– Эвон бы сильно разозлился, – пробубнила Юри и сладко потянулась, захрустев спиной и запястьями. – Он попросил меня следить за твоим здоровьем. Но тебе вроде как не нужна моя помощь.
Юри осмотрела его жилистое тело и плохо натянутую повязку.
– Нам нужно поговорить, – выпалил Соно.
Он не придумал, что еще сказать: как оправдаться за Рокрэйн, извиниться за Куана и поделиться прошлым. Но слова уже вылетели из его рта.
– Думаешь?
Юри откинула одеяло и медленно встала.
– Да. – Соно следил за тем, как она сворачивала спальное место. – Я…
– Слышу, вы проснулись, – голос Шисуно раздался за дверью. – Я приготовил завтрак. Поторопитесь, пока все не остыло.
Он приоткрыл дверь, оставив маленькую щель, и запах курочки смешался с ароматами бобовой пасты и свежезаваренного чая. Юри, не дожидаясь Соно, схватила свои вещи и вышла из комнаты.
– Как ты стал ниджаем, Соно? – спросил Шисуно и положил ему в тарелку кусочек мяса.
Завтрак, который незаметно стал обедом, выдался очень сытным. Живот уже заполнился, но Соно продолжал есть, хватая все больше и больше капусты с мясом. Наконец-то вкусная и знакомая еда сменила жареную пресную рыбу и овощное рагу.
– Это долгая история, – ответил Соно.
– Так мы и не торопимся, мой мальчик, – улыбнулся Шисуно.
Он очень хотел услышать историю Соно, но тот не был готов рассказывать правду. Они с Юри скоро покинут этот дом, и он не желал навлекать беду на близкого человека. Кто знает, как все может обернуться. Да и клан «Или» наверняка, смешавшись с толпой, расхаживает по улицам столицы.
– На самом деле торопимся, дядя.
Соно чувствовал себя ребенком, когда обращался к Шисуно не по статусу.
– О! – на этот раз восклицание было не воодушевленным, а расстроенным. – Как же? Ты только вернулся. Оставайся. Мой дом – твой дом.
– Благодарю за ваше гостеприимство, но у нас есть дела.
– Оставайся, говорю, упрямец! Устрою тебя в храм, будешь помогать мне на службе.
Соно на секунду задумался и был почти готов согласиться. Но спокойной жизни, о которой он мечтал, и работе в храме, в котором он бы всю оставшуюся жизнь замаливал грехи, пока придется остаться лишь мечтой. Быстро приняв решение, он мотнул головой. Соно не должен сходить с выбранного пути, не должен думать о жизни, которую не заслужил. Особенно рядом с человеком, у которого он забрал сына.
– Нет, дядя, я не могу остаться.
Шисуно тяжело и огорченно вздохнул. Ухватив палочками редьку, он положил кусочки Соно в тарелку.
– Тогда хотя бы поешь как следует перед своим уходом.
Рётоку положил в его тарелку еще жареной сои и пододвинул свою плошку риса. Вечно голодная Юри проследила за руками Шисуно и громко сглотнула, когда с ней он так ничем и не поделился.
– Дядя, могу ли я просить вас об услуге? – Соно взял кусок мяса и положил Юри в тарелку, но она отодвинула его, так и не съев.
– О чем угодно, мой мальчик.
– Представьте нас императору.
– О! – теперь восклицание напоминало удивление. – Как же я сразу не понял! Видит Ар, совсем старый стал, – Шисуно широко улыбнулся. – Хочешь продолжить путь отца? Стать, как и он, вторым советником?
Соно хотел не этого, но в ответ все равно кивнул.
– Такая должность передается из поколения в поколение. – Шисуно повернулся к Юри: – Лишь два рода могут быть ками императора.
Юри не знала этого и оттого внимательно слушала.
– Род Ито и род Вэй. – Шисуно вырисовывал руками в воздухе какие-то силуэты. – Соно, ребенок Такеро Ито, советника императора Комей Ку, должен был стать советником старшего первого сына императора Ичиро Ку, а сын Соно – уже советником второго сына, Акайо Ку. И так по порядку. Понимаешь?
Шисуно так путано говорил, что Юри, нахмурившись, зачем-то наклонилась ближе к нему. Будто это могло помочь понять смысл его слов.
– Ай. – Увидев вопрос на лице Юри, Шисуно отмахнулся. – Сейчас место второго советника пустует, так как Такеро погиб. Но теперь Соно вернулся, а значит, сможет занять эту должность.
– А-а-а… – нахмуренные брови Юри поползли вверх. Она удивленно посмотрела на Соно и ткнула в него пальцем: – Он – ками императора?
Соно опустил взгляд. Теперь у Юри наверняка появилось еще больше вопросов, и если утром он был готов ей все рассказать, то сейчас смелости поубавилось. Она начинала злиться и нервно дергала коленкой. Видимо, еле сдерживалась, чтобы не накричать на Соно. Он ненавидел себя за долгие годы молчания и тайны, которые не раскрывал Юри, но ему нужно было разобраться с ними самому. Соно не хотелось, чтобы она становилась частью его пропитанного кровью пути. Особенно сейчас, когда он был близок к его концу. Ведь сил на принятие нового решения и отказ от старой цели отчего-то становилось больше с каждым вдохом арасийского воздуха.
– Верно, Юриэль-тэ, верно! – похвалил Шисуно. – Такеро будет тобой гордиться, мальчик мой. – Он потянулся к Соно и похлопал его по руке.
– Так ты отведешь нас в замок? – Соно глотнул ячменного чая и попытался сменить тему разговора. Ему не нравилось столько внимания.
– Конечно! Конечно отведу! Сейчас же пойду к писцу и встану в очередь на аудиенцию. Мне, как главному рётоку, подсобят, и ждать придется не месяц, а всего лишь день.
– Месяц? – поперхнулась рисом Юри.
– Комей Ку – занятой человек. Как и его четверо сыновей. Но не бойтесь: как только они узнают, кто к ним вернулся, так сразу же пришлют за нами паланкин.
– Дядя, я бы смел просить вас кое о чем еще.
Шисуно с Юри уставились на Соно. Юри даже перестала жевать.
– Я бы хотел посетить твой храм. И…
– О! Понимаю! Хочешь написать письмо родителям?
– Да, хочу.
– Стойте, написать письмо погибшим людям? – Юри проглотила фасоль.
– Ты где ее нашел, мальчик мой? – Шисуно удивленно покосился на нее. – Наделена тремя дарами, не знает о ками, так еще и о письмах спрашивает. Смешная у тебя подруга, – заливаясь смехом, Шисуно встал и направился к выходу. – Тогда встретимся в храме, и я передам твое письмо Такеро и Кио.
Шисуно наконец ушел, закрыв за собой дверь.
В каждом храме Арасы, большом и богато украшенном или же маленьком и пустом, где-то на окраине провинции, горожане могли оставить письмо умершим родственникам. Обычно это были поздравления с днем рождения и рассказы о достижениях, которых добились их близкие. Но иногда люди сообщали мертвым и плохие новости. Например, о неизлечимой хвори, потере урожая или долгах, которые были не способны выплатить. Изложив мысли на бумаге, арасийцы приходили в храм и отдавали письма рётоку. Тот читал молитву, призывая дух Дракона, после чего сжигал письмо и развеивал пепел по ветру. Дракон подхватывал сгоревшее письмо и уносил в иной мир. Обычно мертвые отвечали родственникам благодарностью. Например, посылали дождь для лучшего урожая. А если послание оскорбляло души иного мира, те в ответ могли отправить саранчу, которая поедала последние остатки зерен. Поэтому стоило быть осторожным со словами и хорошенько думать, перед тем как обратиться к ушедшим.
– Пойдешь со мной? – спросил Соно.
– Иди один, – все еще обиженно ответила Юри.
Она лежала на татами и жевала сладкие бобы, плошку с которыми успела схватить со стола, прежде чем служанка убрала посуду после завтрака.
– Не хочешь поговорить с мертвыми?
– Не хочу.
– А со мной? – Соно поправил соломенную шляпу и затянул повязку, скрывающую его лицо.
– Не хочу.
– Обижаешься?
– Привыкаю к одиночеству.
Юри перевернулась на живот и, подложив руки под голову, закрыла глаза. На ее лицо падали лучи солнца, а сквозняк, играясь с выбившимися из пучка прядями, щекотал щеку. Соно не стал докучать ей разговорами, поэтому бесшумно вышел в прихожую.
– Подготовьте баню для девушки, – обратился он к служанке. – И добавьте на камни три капли масла кипариса и одну каплю масла юдзу.
– Нет юдзу, Соно-асэй, – поклонившись, извинилась та.
– Тогда масло лемонграсса.
– Как пожелаете.
– И после подайте зеленый чай, но не сильно горячий. Заварите и подождите, чтобы остыл. И ёкан[6]. На этом все. Благодарю вас.
Служанка поклонилась и вышла на улицу. Соно проследил за ней, и, когда она, набрав два ведра воды из поросшего мхом каменного колодца, скрылась в бане, вышел тоже. Сокол, сидящий на той же ветке, что и вчера ночью, закричал. Глядя прямо на Соно, он размахивал крыльями и ждал, когда тот угостит его чем-нибудь вкусным.
– Хватит попрошайничать. Охотник ты или кто?
Птица взлетела и скрылась за крышей дома. Служанка, успевшая выйти, чтобы набрать еще воды, испуганно смотрела на дерево, где секунду назад сидела опасная птица.
– Три капли кипариса, одна капля лемонграсса, – повторил Соно.
– Помню, господин.
Она еще немного постояла на месте, а потом заторопилась к колодцу, шелестя подолом юбки по траве.