– На меня напал мой сокол. – Соно с Юри придумали отличную отговорку. – Это вышло случайно.
– За такое птицу надо лишить головы, – откусив кусок жареной курицы, сказал Комей Ку. – Это нападение на приближенного императора.
– В этом виноват не сокол. А я.
Юри все еще подташнивало, и аппетита не было совсем. От запаха еды только сильнее мутило, и даже кусочек красивой на вид рыбы вызывал отвращение.
– Тогда это послужит вам уроком, госпожа Юриэль. А шрам будет напоминать о том, что не стоит доверять даже тем, кто кажется прирученным и покорным.
– Безусловно, император, – Юри склонила голову.
У нее не было сил препираться с Комеем Ку. Она все равно останется при своем мнении, как и император, которого сложно было в чем-то переубедить.
– А вы знали, что человеческий глаз весит всего восемь грамм? – спросил Акайо. – И что только у людей есть белки. У животных, например, их нет. А именно благодаря белкам мы можем следить за направлением взгляда… И еще…
– Брат, прошу тебя, – застонал Масаши, – иди пересказывай свои рукописи по анатомии книжным червям, которые, кстати, тебя заждались. Ты не был в библиотеке уже целых три часа. Твой мозг еще не иссох от нехватки знаний?
– Иссушение мозга грозит только тебе, Мас, – подмигнул ему Акайо. – Удивительно, что ты вообще знаешь слово «библиотека».
– Вчера, среди книжных полок, мне посчастливилось провести время с прекрасной дамой в маске лисы. Я исследовал ее тело, как ты исследуешь страницы книг. И мое путешествие было куда приятнее, чем твое.
– Мерзость, – будто выпив лимонного сока, скорчил лицо Акайо.
– Оставьте ваши разговоры за дверями зала Двенадцати блюд, – прервал их Ичиро.
– Масаши, зайди ко мне после обеда и объяснись, почему провел маскарад без моего ведома! – Комей Ку вытер рот и кинул на стол салфетку.
– Моему порыву чувств не нужно разрешение, отец, – отпив матчи, ответил Масаши.
– Зато теперь дому нужно очищение. Стены впитали грехи развратных людей. Поэтому я вызвал рётоку. – Комей Ку был напряжен и сердит. – Ночью закройтесь в комнатах и не выходите. Не мешайте священникам проводить обряды и изгонять злых духов.
– Ты изгоняешь лишь любовь, отец. А злой дух в этом доме один, – засмеялся Масаши, за что получил в ответ грозный взгляд.
– Паршивец, – процедил Комей Ку.
На этой ноте все молча доели свой обед и, поблагодарив Ара за еду, разошлись каждый по своим делам.
Юри и Соно сидели в беседке посреди пруда. Рассматривая одинокое дерево сливы, с лепестками которого игрался ветер, Юри разглядела красную нить, повязанную на ветке. Но не стала придавать этому значения. Сейчас ее волновало совсем другое, хоть и эту тайну Комея Ку ей хотелось разгадать. Юри знала наверняка, что слива с ниткой как-то связаны с плачущим ребенком из воспоминания императора, но как именно, она разберется потом.
– Глаз болит? – спросил Соно.
Скрестив на груди руки, он сидел, откинувшись на спинку стула. Ниджай, как обычно, не беспокоился о своей ране и переживал лишь за Юри.
– Болит.
– Эвон бы придумал для тебя настойку, облегчающую боль. Он искусный лекарь.
– Ого! Я слышу похвалу.
Юри соскучилась по Эвону. Его золотым волосам и запаху медовых цветов. Его шуткам, улыбке и вечным пререканиям с Соно.
– Интересно, как они там? – Она знала, что на этот вопрос у Соно не будет ответа, но не могла не спросить.
– Надеюсь, пустыня будет добра к ним и они не погибнут в песках. – Соно тяжело вздохнул.
Не одна Юри переживала за друзей. Оказывается, сердце Соно еще что-то да чувствует.
– Мы с ними увидимся на Схиале. Совсем скоро.
Это звучало обнадеживающе. Но сразу после этих слов накатила волна страха. Страха за то, что времени совсем не осталось, нужно торопиться. Что в их руках жизни людей. Юри задумалась об этом только сейчас. И поняла, что у всего есть своя цена. Рана на лице, которую она получила за встречу с Юстином и за разговор, из которого узнала о грехах и раскаянии брата, была лишь началом. Что им придется отдать за тайны святых, Юри и представить боялась.
– Расскажи о своем сне.
Соно, словно солнце в дождливую погоду, излучал спокойствие. Рядом с ним все тревоги улетучивались – Юри уже и забыла это прекрасное чувство. Ей не хватало разговоров с ним и времени, проведенного вместе.
– Среди всех голосов в голове моего брата громче всех был тот, что звал на помощь. Поэтому все мои сны приводят к нему.
– Он в опасности?
– Да. Он отдал душу Сэтилу и теням, которые не дают подобраться к нему. Юстин напуган.
– Но…
– Он не убивал людей, – поняв, что хочет сказать Соно, перебила его Юри. – Точнее, убивал, но не он. Им руководят. Ему нашептывают и заставляют. У него и правда не было выбора.
– Ты хочешь его спасти?
– Я должна его спасти. У меня нет никого, кроме него, и…
Юри замолчала. Она все еще не понимала, что происходит между ней и Соно.
– Меня. Знаю, – договорил он.
Юри быстро перевела взгляд с лебедя, плавающего в пруду, на Соно, и глаз отозвался болью.
– Ащ-щ-щ! – схватившись за него, прошипела она.
Соно сорвался с места и, обхватив ее лицо ладонями, зачем-то начал дуть на повязку, будто это помогло бы унять боль.
– Больно? Очень больно? Мне привести лекаря?
Соно сидел перед ней на коленях и сосредоточенно надувал щеки. Он все дул и дул. А Юри медленно таяла от его теплого дыхания. Словно аскарский лед под палящим солнцем.
– Не нужно. Мне стало лучше. – Юри коснулась его руки и убрала от лица.
Он на секунду смутился от близости и, откашлявшись, сел на стул. Юри заметила, как он прижал ладонь к ране на животе и, отвернувшись, скривил лицо от боли. Но, глубоко выдохнув, вновь повернулся к Юри с улыбкой на лице.
Вечерело. Съёни зажигали фонари, и свет пламени танцевал на пруду, в котором изящные лебеди собрались в небольшую стайку и, сложив длинные белые шеи друг на друга, уснули. Тэнто, стоявшие на берегу у моста, поглядывали по сторонам и ждали гостей, чтобы сопроводить их на ужин. Ветер стал прохладнее, а городской шум за стенами дворца медленно умолкал. Араса готовилась встретить ночь, а ночью, как известно, обнажались все тайны.
– Моих родителей убили наемники «Или», – вдруг сказал Соно. – В день Перерождения дракона, когда мы повезли в провинцию подарки от императора. Отец ушел в храм, а мама прогуливалась с жительницами деревни. Я был в опустевшем доме и рассматривал чужие детские рисунки. А потом…
Юри не перебивала его. Боялась, что он замолчит и не расскажет ей свою историю.
– Потом деревня горела ярким пламенем. Наемники убивали всех без разбора. – Соно не отрываясь смотрел на огонь в фонаре, который им на стол поставили слуги. – Мать с отцом не успели спастись. Я нашел их трупы около паланкина и думал… надеялся… что умру рядом с ними. Но Хикаро не дал наемникам забрать мою душу.
Соно протянул руки к фонарю. Он грел свои длинные пальцы, на которые изредка приземлялись мотыльки.
– И тогда я понял, что хочу отомстить. Хочу убить каждого в этом поганом клане. Заставить их страдать так же, как они заставили страдать меня. Но мне нужно было подобраться к ним ближе, заручиться доверием Ренриса и приближенных… На своем первом задании я убил лучшего друга. Я не мог отказаться. Иначе наемники убили бы меня за непослушание господину. – Соно громко сглотнул. – После смерти Тэмишо я думал, что остался совсем один. Но в клане появилась ты. И со временем я понял, что моя цель – не отмщение. Моя цель – ты.
Сердце громко билось в ушах, которые, кажется, покраснели, как и все лицо Юри. Признание Соно стало лечебной настойкой, придающей силы. Освежающим ветром, новым дыханием и упавшим грузом с плеч. Сказав это, Соно исцелил ее душу и раненое, почти рассыпавшееся на куски сердце. Юри и забыла, что значит смущение. Внутренности сжались от волнения, во рту пересохло, а кровь, устремившись к голове, обжигала щеки. Юри онемевшими пальцами сжала юбку на коленях и посмотрела на Соно, но он так и не поднял на нее глаз.
– И в Рокрэйне я испугался, что потеряю тебя. Наше путешествие становилось все опаснее, а ты, не думая о последствиях, всегда шла за мной. Я боялся, что не смогу защитить тебя. И, поговорив с Эвоном, я понял, что думал лишь о себе. О своих чувствах и страхе вновь испытать боль потери дорогого мне человека. Но я не знаю, что с нами будет дальше и что…
– Стой, – перехватила его руку Юри. – Ничего не говори.
Соно сплел их пальцы – и по спине Юри побежали мурашки. Он крепко сжимал ее руку, глядя теперь не на огонь, а на ленту, повязанную на запястье Юри.
– Ты сказал уже достаточно, – улыбнулась она.
Ей и правда хватило этого раскаяния. Сейчас им двоим нужно было помолчать. И Соно наконец посмотрел на ее растянувшиеся в улыбке губы. Он не спускал с них глаз. Черных, как смоль, глубоких, как океан, сверкающих, как звезды в ночном небе, глаз.
– Спасибо, Соно. За твою откровенность.
– Ты достойна знать все мои секреты, Юри. Пока не поздно, я должен тебе все рассказать.
Они пропустили ужин. Променяли его на молчаливый вечер в беседке посреди пруда. И мысли друг о друге, которые так и остались невысказанными вечернему ветру, гуляющему в саду арасийского дворца.
Соно с Юри шли к своим комнатам в сопровождении съёни. В коридорах никого не было. Даже тэнто, охраняющие спальни императора и его сыновей, куда-то ушли. В углах горели благовония, а на дверях висели таблички с молитвами, отгоняющими злых духов. Видимо, дворец уже начали готовить к обряду.
– Что-то не нравится мне это, – прошептал Соно. – Будь начеку.
И слуги открыли перед ними двери в комнаты.
– Доброй ночи, – сказали они и, закрыв спальни на замок, убежали прятаться сами.
Сокол сидел на подоконнике и приветствовал Юри своим щебетом, но та, вспомнив вчерашнее, испугалась его и закрыла ставни. Сев на кровать, она развязала узлы на накидке и, скинув ее с себя, замерла. За рисовой, разделяющей комнаты, стеной Юри увидела силуэт Соно. Он стянул с себя рубашку и схватился за живот. Кажется, рана все еще сильно болела. Юри, так и не раздевшись до конца, легла на подушку. И, продолжая наблюдать за мельтешащим по комнате Соно, не заметила, как уснула.