Вспомнив уроки Луизы, Каролина приняла более удобную позу, подвинувшись ближе к исследуемому объекту. Она разнообразила свои ласки, чередуя легкие и жесткие прикосновения, устанавливая ритм, в котором, казалось, пульсировала не только ее кровь, но и кровь Джеффри.
Вскоре Каролина вошла в раж, возбудившись не меньше, чем граф. Ее дыхание участилось, соски набухли. Когда Джеффри взял ее грудь и сжал пальцами твердый розовый бутон, она вскрикнула от восторга. Однако она не забыла при этом про свою работу, все более увлекаясь нарастающим ритмом.
Он со стоном произнес ее имя, и она в упоении закрыла глаза. Судя по всему, настал тот миг, о котором она мечтала. Если верить Луизе, то он был близок к экстазу. Ей почти ничего не нужно было делать, потому что он сам терся о сжимавшую его ладонь. Наблюдая за ним, она испытывала странное, восхитительное чувство.
Каролина тоже была готова. Он мял и терзал ее грудь, и от его огненных ласк ее тело пылало. Внизу живота появилась сладкая истома. Ее женское естество изнывало и жаждало принять его в себя.
И она сделала это без колебаний. Одним быстрым движением она оседлала его и, прежде чем он успел опомниться, резко опустилась вниз. Джеффри изумленно распахнул глаза, но было уже поздно. Он вошел в нее идеально, и ничего более прекрасного она никогда не испытывала.
Все получилось лучше, чем она ожидала. И боль от разрушенного барьера невинности оказалась менее острой.
Мгновение соития было волшебным.
– Каролина! – Джеффри резко сел и схватил ее за плечи, норовя стащить с себя. Но она его не отпустила, а, напротив, с еще большей страстью предалась новым ощущениям. Откинув голову назад, она погружала его в себя все глубже, чувствуя, как раздвигается ее лоно.
– Раздели это со мной, – только и смогла она выговорить, испытывая необыкновенное чувство полноты. Сердце и тело ее распирало от любви к этому человеку. Теперь он был в ней, и ничего другого она не хотела. Все свершилось. Ее сердце и душа распахнулись ему навстречу, и Каролина заглянула Джеффри в глаза, мысленно умоляя его осознать значимость момента и пережить вместе с ней неповторимость этих потрясающих минут.
– О Господи! – простонал он.
По его интонации Каролина не смогла понять, выражал ли этот возглас ужас или восторг.
Луиза не рассказывала ей, что делать дальше, но Каролина как будто знала это всегда. Она сначала покачала бедрами, наслаждаясь ощущениями, возникшими от его присутствия в ее теле, потом слегка приподнялась и снова опустилась.
Джеффри задержал дыхание и конвульсивно сжал ее руки. Каролина продолжала двигаться. Она не могла оставаться в покое, словно боялась упустить какое-нибудь пусть даже самое незначительное ощущение, внимая малейшим движениям его тела.
– Ты не должна была этого делать, – произнес он в перерыве между стонами.
Она сладко улыбнулась и наклонилась к нему, чтобы его поцеловать.
– Напротив, должна была.
Он сжал ее груди в то мгновение, когда она прильнула к его рту. Его поцелуй был пылким, нетерпеливым и знойным. Но еще больше обрадовало ее то, что он взял инициативу в свои руки и начал проникать в нее все глубже и смелее.
«Посмотри на меня, – мысленно попросила Каролина, ощутив прилив новой волны. – Будь со мной». Подстроившись под его ритм, она стремительно опускалась на него, когда он взлетал ей навстречу. Ее тело объяла трепетная дрожь, а разум покинул привычные пределы.
Это был миг истинной полноты свершения. Они были вместе. Они принадлежали друг другу, слившись воедино.
Она взглянула на Джеффри. Его напряженное тело, жадная порывистость движений свидетельствовали о том, что он больше себя не сдерживал. Вдруг он открыл глаза. Их взгляды встретились. И тогда она увидела, как расширились его зрачки, когда он осознал случившееся. Он заглянул ей прямо в распахнутую душу и узрел там любовь.
И Каролина увидела в его душе то же самое.
В них обоих была любовь.
Любовь их окружала.
Любовь и была ими.
И тогда с последним качком его бедер Каролина почувствовала, как ее снова пронзила дрожь. Ее сознание расщепилось, но теперь она не была одинока. С ней был он. Их крики слились вместе. Их тела стали одним. И впервые в жизни Каролина ощутила в своем сердце покой. Потому что Джеффри был рядом.
– Наконец-то, – прошептала она, упав на него обессиленная, – я поняла.
Но понял ли он?
Джеффри пошевелился. В нем боролись противоречивые чувства. Он поймал себя на том, что улыбается. И это было удивительно. Более того, он испытывал покой – нравственный и физический. Это новое состояние души было столь редким для него, что казалось нереальным.. Оно было сродни умиротворению, и ничего более прекрасного он не знал. И теперь удивлялся, почему раньше к этому не стремился.
Но тут им овладели другие, менее радужные мысли, омрачившие розовую ауру высшего блаженства. Прижавшись к его боку, лежало теплое нагое тело, и шелк волос восхитительным облаком покрывал его руку и плечо.
«Каролина...» – произнес он мысленно ее имя, и вдруг широко улыбнулся. Он повернулся к ней, чтобы поцеловать. И только тут понял, что случилось.
Они, оказывается, лежали на полу. На полу в гостиной. Но тело его сиятельства отдыхать на такой твердой поверхности не привыкло, вследствие чего он испытывал определенный дискомфорт. Повернувшись на бок, он сдавленно застонал. На левом бедре красовался свежий синяк.
В этот ужасный момент он окончательно пришел в себя. Кровоподтек освежил в памяти недавние события, и он вспомнил, чем они тут занимались и откуда появился синяк. Как Каролина его оседлала, и чем это закончилось...
Она его оседлала!
И он лишил ее невинности.
Обесчестил!
– Джеффри! С тобой все в порядке?
Он приподнялся, чтобы взглянуть в ее прекрасные голубые глаза, и увидел перед собой женщину со следами еще не угасшей страсти. Ее длинные ноги эротично скользили вдоль его мускулистых ног, и он ощущал шелковистость ее чудесной кожи. Но это было еще не все. Он чувствовал наливающуюся тяжесть нового приступа вожделения.
– О Боже! – застонал Джеффри и торопливо вскочил. Его движения были резкими, нервными, неосторожными. Если бы она вовремя не отодвинулась, то, откатываясь в сторону, наверняка ударилась бы об пол.
– Джеффри? – Ошеломленная, Каролина смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он видел, как страх непонимания исказил ее черты и она прикусила губу.
Этот жест приковал его взор к ее рту, и его сознание снова наводнили воспоминания. Он целовал эти губы. Его взгляд скользнул вниз... Что они наделали!
– О Господи! – простонал он в который раз и с трудом оторвал взор от роскошного тела. Нужно было заставить себя сосредоточиться на чем-то другом. На чем угодно.
Тут он увидел свою одежду и лихорадочно схватил се, стремясь не только прикрыть наготу, но и отвлечься от греховных мыслей о Каролине. В голове все смешалось в попытке найти какое-то оправдание или выход.
– Я не должен был... – бормотал он, запинаясь. – Мы не должны были... Но... Ты... Я... Но я не могу!
– Но мы сделали это, Джеффри, – перебила его Каролина, и лицо ее озарилось радостью. – И я теперь все поняла. Всю жизнь я задавалась вопросом почему она ушла? Как смогла она бросить меня? Оставить отца и меня. – Каролина широко улыбнулась и посмотрела на Джеффри. – И вот теперь я поняла. Из-за этого и ради этого!
– Нет! – Он опустил голову, пытаясь собраться с мыслями.
– Да. Во имя любви. О, Джеффри, то, что мы сделали, то, что мы пережили вместе, это была любовь. Я люблю тебя.
Он резко вскинул голову, словно его ударили.
– Каролина, – начал он, хотя даже приблизительно не представлял себе, что собирается сказать.
– Как моя мать была влюблена в цыгана, так и я влюблена в тебя. Как и она, я готова пойти на любой риск. – Каролина встала на колени. – Ради тебя я готова бросить все и всех.
Он застонал. Этот глубокий, грудной звук выражал всю полноту его переживаний.
– Ты не можешь...
Она широко улыбнулась.
– Конечно, нет. В этом нет нужды. Но моя мать не могла поступить иначе. И я теперь знаю причину. – Она легко вскочила на ноги. – О, Джеффри, я так благодарна тебе.
Он закрыл лицо руками, чтобы хоть немного успокоить боль, разрывавшую его грудь, хоть чуть-чуть облегчить невыносимую муку.
– Нет! – испугался Джеффри. – Не подходи ко мне!
– Но почему, глупенький? – Каролина рассмеялась. – Я ведь люблю тебя.]
Когда, терзаемый угрызениями совести, он снова застонал, Каролина подошла к нему и убрала ладони с его лица. Джеффри не сопротивлялся. Его руки безвольно повисли вдоль тела. Он неуверенно поднял на Каролину глаза, чтобы посмотреть, как восприняла она крушение своих надежд.
– Неужели ты не понимаешь? – с болью спросил он. – Я не могу из-за тебя пустить все коту под хвост. Это только погубит нас всех и ни к чему хорошему не приведет. – Он схватил ее за руки, словно боялся, что иначе не сможет ее убедить. – Каролина, ты не можешь меня любить!
– Но я люблю! – воскликнула она радостно и, отняв у него одну руку, прежде чем он успел что-то сказать, прижала пальцы к его губам. – Я не жду, что ты женишься на мне. Ты достаточно ясно объяснил мне свое положение. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я тебя люблю. Я сама этого не ожидала. Но после мамы ты единственный, с кем мне хорошо, кто смог заставить меня смеяться. Благодаря тебе я забыла, что я «синий чулок», у которого нет никакого будущего, кроме химических опытов и разведения овец. – Закончив тираду, Каролина оторвала пальцы от его рта и нежно поцеловала его в губы. – Я знаю, что ты не хотел лишать меня невинности. Свершившееся целиком и полностью лежит на моей совести. – Она мечтательно воздела руки к небу и закружилась по комнате. – Зато я теперь счастлива! – пропела она. – Благодаря тебе.
Джеффри озадаченно наблюдал, как она вальсировала по гостиной, окутанная сияющей аурой радости. У него от боли сжалось сердце. Вина, стыд, позор подобно змеям свились в один клубок и точили его душу.