– О, тогда всё в порядке. – Кири расслабилась и съела немного кеджери. – А что ещё он вам напоминает?
Джулия снова вдохнула, стараясь подойти к этому с аналитической точки зрения.
– Кажется, в нём присутствует несколько ноток. Похоже на запахи цветов, но только более сложные. Немного сирени, которую я очень люблю, но также есть и более насыщенный аромат розы и намек на... темный ночной лес. – Она снова подняла запястье. – А над всем этим преобладает нечто дикое и... хрупкое, что напоминает мне гобой, пение которого проходит красной нитью меж скрипок и виолончелей.
Кири удовлетворенно кивнула.
– Вы хорошо описываете, леди Джулия. Мне и хотелось создать для вас нечто сложное. Теперь необходимо посмотреть, как они лягут на вашу кожу.
Мария взяла флакон и вдохнула.
– М-м-м, замечательно, Кири. – Она проказливо усмехнулась. – Рендаллу понравится, Джулия.
– Думаю, да. – И Джулия улыбнулась про себя. Мужу особенно понравятся эти духи, если на ней, кроме них, больше ничего не будет.
Глава 29
В ответ на записку Рендалла Роб Кармайкл пригласил приятеля к себе домой утром в день бала. Рендалл был рад, что встреча состоится при свете дня. Окрестности Ковент-Гардена не самое худшее место в Лондоне, но определенно и не лучшее.
Наемный кэб высадил Рендалла на соседней улице, и несколько кварталов майору предстояло пройти пешком. Ранним утром вокруг стояла тишина, но он оставался настороже.
Как оказалось, недостаточно. Почти достигнув цели, Рендалл почувствовал, как что-то твердое уткнулось в бок, и хриплый голос прорычал:
– Кошелек или жизнь!
Рендалл локтем саданул нападавшему по ребрам, и тот издал сдавленный звук.
Развернувшись, майор подсек ногу противника и выхватил спрятанный под одеждой нож. Мужчина, неряшливо одетый бродяга, растянулся на земле. ещё в детстве Эштон научил своих друзей приемам каларипайятту.[55] Позже Рендаллу не раз приходилось применять эти навыки на практике. И результаты обычно отвечали ожиданиям.
Внимательно вглядевшись в лицо оборванца, Рендалл убрал нож на место.
– Радуйся, что я узнал тебя прежде, чем причинил серьезный вред, Роб, – изумленно произнес он.
– Я как обычно недооценил скорость твоей реакции, – ответил сыщик своим обычным голосом, легко поднимаясь на ноги. – Я-то думал, что к твоему приходу буду уже дома и успею привести себя в порядок, но предыдущее дельце заняло куда больше времени, чем я ожидал.
– И ты, разумеется, не смог удержаться, чтобы не проверить меня. – Они двинулись к дому Кармайкла, но Рендалл продолжал разглядывать друга. – Я бы пожал тебе руку, но боюсь подхватить какую-нибудь заразу. А чем это ты ткнул мне в ребра?
– Коттукампу. Короткая палка, которую используют в каларипайятту. – И Роб показал заостренный кусок дерева толщиной в палец и длиной в ладонь.
Рендалл с интересом осмотрел оружие.
– Никогда не видел, чтобы Эштон использовал нечто подобное.
– Это усложненные приемы ведения боя, он с ними не знаком. – Роб спрятал палку под сюртук. – Сам я научился пользоваться этим, будучи в Индии. Предпочитаю коттукампу ножу – меньше вероятность случайно кого-нибудь убить.
– А ещё говорят, что именно солдаты подвергаются наибольшей опасности, – заметил Рендалл. – Подозреваю, жизнь в армии Веллингтона куда как спокойнее чем та, которую ведешь ты.
– По большей части мои дни проходят вполне мирно. Но если сыщик с Боу-стрит не готов к любым неожиданностям, долго он не протянет.
На первом этаже старого здания, в котором жил Роб, находился ломбард, на втором – его квартира. Роб отпер дверь на лестницу рядом с ломбардом и пропустил Рендалла вперед. Поднявшись по истёртым ступеням и миновав ещё одну запертую дверь, они оказались в жилище Роба. На удивление уютная гостиная была обставлена с военной аккуратностью. Слуга Роба, Харви, вышел проверить, кто пришел. Матёрый, кряжистый, он выглядел устрашающе, несмотря на деревянную ногу.
Узнав Рендалла, он кивнул в знак приветствия:
– Добрдень, майор, – и исчез в глубине квартиры.
– Дай мне несколько минут, чтобы привести себя в порядок, – попросил Роб, выходя вслед за Харви.
Рендалл опустился в кресло у окна и взял газету из тех, что валялись на приставном столике, но сосредоточиться на новостях не сумел. Сегодня вечером в честь его жены дается грандиозный бал, и, если перед этим хоть что-то определится с незаконнорожденным отпрыском Бранфорда, Джулия, несомненно, получит от празднества гораздо большее удовольствие. Рендалла и самого одолевало невольное любопытство по поводу мальчика.
Минут через десять вернулся Роб, неся поднос с кофейником и двумя чашками. Косматые волосы и грязные лохмотья исчезли, уступив место опрятному, скромному костюму джентльмена среднего достатка. Что являлось таким же маскарадом, как и наряд нищего, но в таком виде Кармайкл мог находиться как среди знати, так и среди бедняков, не привлекая к себе особого внимания. Его худощавое телосложение и каштановые волосы были совершенно обычны и ничем не выделялись, и только холодные голубые глаза заставляли предположить, что Роб не так прост, как хочет казаться.
Рендалл взял чашку с кофе и добавил сливок. С первого же глотка стало ясно, что напиток настолько горяч и крепок, что мог бы свалить и быка. Рендалл добавил ещё и сахара.
– Расскажи-ка о моём юном незаконнорожденном кузене. Трудно было его найти?
– Не особо. – Роб налил себе кофе, ничем не смягчив его вкуса. – Леди Джулия всё очень точно запомнила. Мать мальчика, Салли Томас, работала служанкой в таверне в нескольких милях от Аптона. И ни для кого не было секретом, кто отец ребенка. В течение нескольких лет Бранфорд регулярно навещал Салли, мальчишка же так на него похож, что сомнений в их родстве не возникает.
Итак, мальчик вылитый Бранфорд, что не сулит ничего хорошего. Однако Рендалл сомневался, что это удержит Джулию. И вряд ли он мог осуждать её за теплоту и доброе сердце, поскольку и сам от этого только выигрывал. Решив, что пора перестать говорить о ребенке просто «мальчик», Рендалл спросил:
– Как его зовут?
– Бенджамин Томас. Или Бен, или «этот ублюдок Бенни». – Роб одним глотком отпил полчашки обжигающего напитка, затем вновь долил до краев. – До девяти лет он жил с матерью в таверне. Но при очередных родах Салли умерла, и Бенджамин – единственный из её детей, кто выжил. Мне рассказывали, она была смазливой здоровой девицей и, очевидно, терпеливо сносила все мерзкие повадки Бранфорда. Приехала она откуда-то с запада, но никто не знает, откуда точно. Из какой она семьи неизвестно, так что Бенджамин – один во всем мире.
– Где он сейчас?
– Приход содержать его отказался, и мальчишку буквально продали в рабство самому жестокому фермеру округа. – Роб нахмурился. – На Бена всем наплевать. Никому нет дела, жив он или умер.
Рендалл ощутил неожиданный приступ сочувствия.
– Кто-нибудь пытался сообщить Давентри, что у него есть внук?
– Этого я узнать не сумел. Если такая попытка и была, то успеха не имела. – Роб глотнул ещё кофе. – Фермер, Джеб Голт, отвратительнейший тип. Был женат, но жена его бросила. Работники у него не задерживаются, и потому он великодушно согласился взять голодного мальчишку и избавить приход от трат на его содержание.
– Такого положения не пожелаешь ни одному ребенку. – Рендалл вновь подумал о сходстве мальчика с отцом. – Бенджамин унаследовал жестокость отца?
– Не знаю, сам я с ним не говорил. – Роб нахмурился. – Но один из местных, с которым я беседовал, сказал, что все считают, рано или поздно либо Голт убьет мальчишку, либо тот убьет Голта.
Бастард с внешностью Бранфорда, имеющий все шансы стать убийцей. Чудесно. Рендалл вздохнул.
– Я отправлюсь в Глостершир и заберу его с фермы. Дальнейшее зависит от того, что из себя представляет юный Бенджамин. И всё же обещаю, условия у него будут лучше, чем те, в которых он живет сейчас.
Роб глотнул ещё немного.
– Семья может быть настоящим адом.
Что верно, то верно. Однако они всё ещё его семья.
Выслушав новости о Бенджамине, Джулия попросила:
– Давай завтра же с утра отправимся за ним, Алекс.
Рендалл рассмеялся.
– Уверен, после сегодняшнего бала ты будешь слишком измучена. И Мария тоже. Ей захочется провести завтрашний день в спокойной обстановке, подробно обсудить события нынешнего вечера, а ты, как хорошая подруга, должна будешь ей потакать. К тому же не избежать визитов побывавших на балу гостей, желающих выразить своё восхищение. Так что, думаю, завтра уехать не получится.
Джулия нахмурилась.
– Полагаю, ты прав. Тогда послезавтра.
Какая-то часть Рендалла хотела отложить поездку насколько возможно. Но лучшая часть его натуры требовала забрать от жестокого фермера незнакомого незаконнорожденного кузена. Ни один ребенок не должен подвергаться жестокому обращению.
Рендалл не мог не отметить насмешку судьбы. Ведь его собственная душа огрубела после того, как сам он перенес столько мучений от отца юного Бенджамина.
Когда Джулия готовилась к балу, в её гардеробной собрались все, кто был заинтересован в том, чтобы во время дебюта в лондонском обществе она выглядела как можно лучше. Джулия терпеливо стояла, а мадам Эльер со своей помощницей одевали её в бальное платье и делали последнюю подгонку. Модистка не позволила Джулии посмотреться в зеркало до тех пор, пока её внешний вид не был доведен до совершенства.
Разумеется, по такому важному случаю в помощь Эльзе Мария прислала свою личную горничную. Сама Мария, совершенно неотразимая в наряде из золотой парчи, также пришла оказать моральную поддержку. Появилась и леди Кири в изумительном алом платье. Поводом послужила необходимость помочь, если что-нибудь понадобится, но на самом деле, по её собственному чистосердечному признанию, она не могла пропустить такое развлечение. И последней в комнату вплыла grandmère, выглядевшая даже более величественно, чем сама королева – в черном атласе, обильно украшенном серебряным кружевом, замечательно гармонирующим с её волосами.