е означает, что оборотень, которые живущие в основном на внутреннем резерве, не могут пользоваться внешними силами, как не означает и что люди, которые чаще обращаются к внешним потокам, не могут обладать внутренними. Наша с вами задача определить ваш путь. Он будет уникальным и подходить только вам.
— То есть всё сразу не получится? — спрашивает кто-то.
— Баланс возможен, — ректор останавливается посреди аудитории и смотрит на меня. — Но в этом случае у вас будут цветные волосы.
Все оглядываются на наш ряд. В этом классе нас трое, становится неуютно.
— Рождение ребёнка с необычным цветом волос большая редкость, — Тенгер продолжает смотреть на меня. — Это отличительный признак того что внутренний резерв гармонично сочетается с внешними потоками, что делает таких магов очень ценными.
— И что? Случись война, цветник поедет на передовую? — усмехается кто-то, слышатся смешки.
— Да нет, их другому учат, — язвит Тимонт.
Я поджимаю губы. Будь у меня выбор, на передовую поехала бы, честное слово. Война — это ужасно, но общество императора ненамного лучше.
— Цветы слишком редкие, хрупкие и необычные, чтобы бросать их в пекло, — возражает Тенгер. — Кроме того, их сила отличается ещё одним необычным свойством. У вас есть внутренний резерв магии, но для всех остальных вы — внешний источник энергии, ненамного отличающийся от природных потоков.
Я вздрагиваю и поднимаю голову. Ректор смотрит мне в глаза и продолжает тем же спокойным и ровным голосом, но я воспринимаю его слова как смертный приговор:
— Отсюда следует, что цветы могут не только соединять свою магию с природной, но и с силой другого мага. Как вы знаете, на их руках есть метка, означающая совместимость с императором, но даже после стольких лет и множества красавиц, принятых в цветник, он до сих пор не представил империи жену. Девушку, метка которой замкнётся полностью. Ей станет та, чей магический предел окажется достаточным, чтобы выдержать силу императора и подарить ему сильного наследника.
Я опускаю взгляд на клеймо и дрожащими пальцами закрываю его рукавом пиджака. Ректор не сказал ничего особенного, всё это мы очень-очень кратко уже слышали, но последняя часть… о ней я задумалась только сейчас.
«Такой редкий и темпераментный цветочек нужно облагородить. Слышишь, сладкая? Я готов дать тебе ещё один шанс», — напомнил в памяти противный голос императора.
Достаточно большой потенциал. Проклятье я чуть не разнесла оранжерею, так что ректору пришлось вмешаться. И император не вышвырнул меня, не казнил и не отправил в тюрьму, ведь я и правда напала на него. Значит ли это что…
Я поднимаю взгляд на ректора. Очень хочется верить, что ошиблась, но в чёрных глазах я читаю подтверждение, что поняла всё правильно.
Вашу ж мать… Я — фаворитка императора.
Глава 12. На краю
Во рту мгновенно пересыхает. КАК можно было так вляпаться?
Мысль о продолжении рода императора вызывает тошноту. Стараюсь дышать глубже, чтобы подавить это противное чувство. А ещё думать о чём-то другом.
Больше всего мне сейчас хочется, чтобы кто-то сказал, что это всё ерунда и меня точно не коснётся, но то, что я видела в глазах ректора, напрочь лишает меня надежды.
Он знал… После моей встречи с императором понял, что я особенная. И поэтому позаботился? Потому что надо сохранить такой уникальный экземпляр цветника? Как мило.
Поднимаю глаза и снова ловлю на себе взгляд Тенгера. Глубокий, завораживающий, затрагивающий в моей душе какие-то струны, которые начинают петь.
О чём я, орк вас всех подери, опять думаю?
— У тебя всё хорошо? — мне на руку ложатся пальчики Илли. — Ты вся бледная.
— Здесь просто душно. От всяких утомительных лекций, — еле слышно шиплю я и утыкаюсь в записи.
Кажется, ректор ехидно хмыкает, но я делаю вид, что не обращаю внимания. Не мог же он услышать? Я сама еле разобрала, что сказала!
Старательно вывожу слова на бумаге, концентрируясь на буквах и как можно меньше вникаю в то, что рассказывает Тенгер. Может, если я буду плохо учиться, я буду не нужна никому? Не раскрыла потенциал и всё такое?
Ректор, будто понимая моё состояние, больше не трогает меня до самого конца лекции. Пару раз замечаю, что тот придурок, Тимонт, периодически оглядывается. Меня бесит липкость и высокомерность его взгляда. Почти так же, как у императора. И ведь не пугают его наказания ректора…
— Все свободны, — наконец, заканчивает занятие Тенгер.
Я облегчённо выдыхаю, потому что рука уже просто отсохла столько писать.
— Я пойду к девчонкам в нашу гостиную, — щебечет Илли. — Магда же старше, её сразу на второй курс отправили. Мне до жути интересно, что там дальше будет! А ещё обещали рассказать, когда в следующий раз император прибудет. Говорят, тогда же заберут старших девочек. Ты со мной?
Конечно, надо бы пойти. Но я чувствую, что лишнее упоминание об императоре точно мне сейчас не нужно.
— Скажи, а есть места, куда нам тут можно ходить безопасно, так, чтобы потом не схлопотать?
Конечно, я мало на что надеюсь, но вдруг.
— Ну… — она пожимает плечами. — Есть дальняя оранжерея и выход в парк из неё. Говорят, что это территория только для цветника. Но там за девушками всегда наблюдают охранники.
Я киваю. Понятно. То есть в одиночестве не останешься. А мне сейчас очень не хочется никого видеть.
Илли хватает сумку и, потупив глаза, как и положено «цветочку» выскальзывает из аудитории. Я, намеренно чуть дольше проковырявшись со своими записями, покидаю аудиторию одна из последних, потому что ну совсем не хочется проходить мимо ректора.
Но этот невыносимый мужлан будто специально дожидается меня.
— Этеринга, — окликает Тенгер, когда я иду мимо его стола. — Напоминаю, что свод правил ждёт тебя вечером в моём кабинете.
Голос мягкий, обволакивающий. Как будто он говорит не о зубрёжке, а о свидании. Почему-то эта мысль заставляет пробежать мурашки по моей спине.
— Так точно, господин ректор, — пытаясь скинуть с себя это дурацкое наваждение огрызаюсь я.
— Ещё одно замечание, шпилька, или подобная ситуация, — он показывает глазами на то место, где меня прижимал к себе Тимонт, — и ты будешь ходить только за ручку со мной. Ты поняла?
Этого счастья мне ещё не хватало! Я фыркаю и складываю руки на груди.
— И тебе, конечно, нечем больше заняться? — язвительно спрашиваю я.
— Но разве я могу ослушаться воли императора? — он опирается на широко расставленные руки так, что нависает надо мной.
Взгляд цепляется за его крупные натренированные кисти, которые явно не только искусно создают магические плетения, но и замечательно владеют мечом, пробегается по мускулистым предплечьям, видимым из-под закатанных рукавов, и останавливается на лице, расположенном в опасной близости от моего.
Нервно сглатываю и облизываю внезапно пересохшие губы. Кажется, его глаза становятся ещё темнее, а у меня в груди жжёт так, что дыхание перехватывает.
— Иди, Этеринга, — хрипловатым голосом говорит Тенгер. — Уходи.
Заставляю себя оторваться от его глаз и практически убегаю. Проклятье! Что это сейчас было?
Теряюсь в однообразии коридоров академии, а потом и вовсе оказываюсь где-то… на крыше.
Ого. Как только я делаю шаг в открытую дверь, ветер сразу же поднимает мои волосы и начинает трепать юбку. Зато у меня наконец-то получается сделать нормальный вдох. Как будто мне до этого дико не хватало воздуха.
Я дохожу до самого края и свешиваю ноги. Страшно ли мне? Не страшнее, чем когда император умудрился заставить меня сесть к нему на колени. Меня аж передёргивает от этого воспоминания.
Передо мной, где-то там, внизу суетятся маленькие фигурки адептов и преподавателей. А дальше, за высоченной стеной академии, зеленеют практически бескрайние леса. Не соврал Тенгер, сбежать отсюда сложно. Но… Может, если я проложу маршрут, ориентируясь на то, что вижу с крыши…
— Мяу! — снова заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности знакомый котяра.
— Нет, ты издеваешься, да? — приложив руку к груди, в которой бешено колотится от испуга сердце, возмущаюсь я. — Хочешь быстрее закончить моё никчёмное существование?
Я поворачиваюсь и вижу уже не кота, а устроившегося рядом, так же свесив с карниза ноги, Саймона. В аудитории его не было, видно тоже учится на курсе старше.
— А ты бессмертная вот так сидеть? — парирует он. — Я ж будущий страж. Мой долг защищать и всё такое, так что, если решила сигануть с крыши, я тебя не пущу.
— И что? Рискнёшь жизнью ради той, кого видел пару раз? — хмыкаю я, глядя вниз. — Это очень глупо.
— Пару-тройку жизней на глупости потратить можно, — довольно улыбается он, демонстрируя выраженные клыки. — Ты опять нарываешься, кроха?
— Сам-то хорош. Тебя ж под трибунал, — пожимаю плечами я. — Так что если влетим, то вместе.
— Я не только про крышу. Везёт тебе на неприятности.
— Ага, — вздыхаю я и поджимаю губы. — Иди уже. Не прыгну я.
— Не-а.
— Иди.
Он смеётся и ерошит мои волосы.
— Нет. Ты мне нравишься. Так что я не прощу себе, если уйду и оставлю тебя вариться в этих мыслях.
Хочу огрызнуться, но… Если быть совсем честной, то он мне тоже нравится. Забавный, лёгкий… И не носится с моим «цветочным» статусом. Почувствовал, что мне плохо и, хоть я отрицаю, понял, что сейчас мне не стоит быть одной. При этом и глазами не раздевает как тот же Тимонт. По-человечески относится, хоть и кот. Какая ирония.
Лезу в сумку, чтобы достать яблоко, которое я прихватила с завтрака, и вижу там странную смятую записку.
Что за ерунда? Откуда он тут?
Разворачиваю хрустящую бумажку и пробегаюсь взглядом по нескольким строчкам, написанным размашистым, немного неаккуратным почерком.
«Думаешь, ты особенная? Вы все в одном месте одинаковые! И я тебе это докажу».
Глава 13. Тренировки
Я несколько раз перечитываю записку. Смотрю на обратной стороне, но никаких новых пояснений не обнаруживаю. Вроде бы ничего такого здесь не написано, но мне всё равно становится не по себе, а вдоль позвоночника пробегают колючие мурашки.