Правдивость собственных показаний в христианском уголовном суде евреи должны были подтвердить с помощью клятвы. Так, в первый раз представ перед судьями Шатле, Соломон поклялся говорить правду «по
35
своему праву, положив руку на голову» .
Примерный текст такой клятвы приводит в своем исследовании Бернард Блюменкранц: «Клянусь тебе истинным Богом, Богом Авраама, Исаака и Иакова, [тем], кто создал небо и землю, и Его священным законом, который даровал Господь своею рукою Моисею и предкам нашим на горе Синай ... и пусть поглотит земля меня, как Дафана и Авирона при бунте Корея (Числ, 16, 32 - О.Т.), и поразит меня проказа Неемана из Сирии (4 Цар, 5, 1-27 - О.Т.), и подвергнусь я анафеме, маран-афа (1 Кор, 16, 22 - О.Т.), и настигнет меня и дом мой то, чем Бог поразил Египет, и пусть падут на меня все эти несчастья, что здесь
- 36 тт
перечислены, но этой клятвы я не преступлю» . По мнению французского историка, этот текст имел смешанный характер, причем влияние христианства ощущалось в нем даже больше, чем влияние иудаизма.
Это наблюдение имеет для нас первостепенное значение, ибо, как мне кажется, смешение христианских и иудейских представлений наблюдалось во всей системе уголовного судопроизводства в отношении евреев и, прежде всего, в интересующей нас процедуре «еврейской казни».
ÿc ÿc
Как уже говорилось выше, работы, специально посвященные этому вопросу, основывались на средневековом германском материале. Соответственно, прообраз и символические смыслы «еврейской казни» их авторы искали также исключительно в немецкой истории.
Как отмечал Рудольф Гланц, повешение за ноги евреев не являлось в Германии нормой права и представляло собой, скорее, некий, весьма распространенный, но неизвестно когда возникший обычай. Он не описывается и даже не упоминается ни в одном дошедшем до нас
35 RCh, II, 44: jurer en leur loy, en mettant la main sur la teste".
36 "Iuro tibi per deum verum, deum Abraham, Isaac et Iacob, qui fecit celum et terram, et per illam legem sactam, quam dédit dominus per manum Moysi patribusque nostris in monte Syna, et per rubum, in quo deus apparuit, et per arcam foederis atque testamenti, et per sanctum Adonay, et per pactum Abrahe; et si me non degluciat vivum terra sicut Dathan et Abiron in sedicione Chore; et si lepra Neaman Syri super me non veniat; et non veniat anathema maranatha; et si non veniat super me et super domum meam illud, cum quo percussit deus Egiptum; et non veniant omnes ille maledictiones super me, que scripte sunt in hoc volumine: de hoc sacramento periurus non sum" (цитирую no: Blumenkranz В. Juifs et chretiens dans le monde occidental. P., 1960. P. 359-365).
сборнике немецкого права37. Так, например, в «Саксонском зерцале», записанном в самом начале XIII в., между преступниками не проводилось никаких различий по конфессиональному признаку: вор-христианин и вор-еврей должны были претерпевать одно и то же наказание - повешение за шею. Не упоминалась «еврейская казнь» и в комментариях к «Саксонскому зерцалу», созданных около 1325 г. Йоханном фон Бюхом, судьей при дворе курфюрста Бранденбургского и известным глоссатором, который также настаивал на общих для всех
38
преступников правилах .
Насколько можно понять, в XIV в. ситуация оставалась неизменной, о чем свидетельствуют миниатюры из разных кодексов «Саксонского зерцала», созданных в это время. Так, например, в кодексе из Гейдельберга, датируемом 1300-1315 гг., изображение казни вора-еврея ничем не отличается от казни вора-христианина: это все то же
39 ,
повешение за шею со связанными спереди руками . 1у же картину мы наблюдаем в кодексе из Дрездена середины XIV в.40 и в кодексе из Вольфенбюттеля, созданном в 1348-1371 гг.41: еврея вешают здесь за шею, хотя руки его связаны за спиной. (Ил. 3-4-5)
Согласно немецким сводам обычного права, казнь еврея отличалась от казни христианина только одной, но весьма важной деталью. Первого должны были вешать в уже упоминавшейся выше островерхой шляпе,
37 GlanzR. Op.cit.P. 17.
38 Как отмечает Гвидо Киш, отсутствие упоминаний о «еврейской казни» не было следствием незнания или невнимания к особенностям уголовного законодательства в отношении евреев. Напротив, Йоханн фон Бюх отмечал в своих комментариях все судебные различия между христианами и евреями и, в частности, «странный обычай, по которому евреи, приносящие клятву, должны стоять на свиной коже». Подробнее об этом см.: Kisch G. The "Jewish Execution". P. 69-70; Idem. The Jews in Medieval Germany: A Study of Their Legal and Social Status. Chicago, 1949. P. 86-93,101,282.
39 Die Heidelberger Bilderhandschrift des Sachsenspiegels / Hrsg. von W.Koschorreck. Frankfurt am Main, 1979. Bd. 1: Facsimile der Handschrift. Bd. 2: Kommentar. Bd. 1. Fol. 13v.
40 Die Dresdener Bilderhandschrift des Sachsenspiegels / Hrsg. von K. von Amira. Leipzig, 1902. Bd. I: Facsimile der Handschrift; Leipzig, 1925-1926. Bd. II: Erläuterungen. Bd. 1. Tafel 74, fol. 37b.
служившей отличительным знаком и знаком диффамации255. Шляпа наполнялась кипящей смолой, которая стекала по лицу и телу повешенного. Исследователи описывают «казнь в шляпе» как существовавшую параллельно с обычной «еврейской казнью»256 . Однако миниатюры из кодексов «Саксонского зерцала» указывают на то, что такой вариант наказания (возможно, правда, еще без использования смолы) возник раньше повешения за ноги и, возможно, являлся первоначальной формой специфической «еврейской казни», трансформировавшейся затем в повешение за ноги с собаками по бокам. Как в таком случае произошла данная трансформация? Откуда возникла идея вешать преступника вверх ногами, да еще и вместе с животными?
ÿc ÿc
Исследователи, пытавшиеся проследить истоки «еврейской казни» на немецком материале, объясняли использование животных в средневековых судебных процедурах рецепцией римского права, начавшейся в германских землях в XIV в. Они, в частности, отмечали прямую связь между римской "poena cullei" и немецкой «казнью в мешке» (sacken). Человек, признанный виновным в убийстве близкого родственника (parricidium), зашивался в кожаный мешок вместе с собакой, петухом, змеей и обезьяной и сбрасывался в реку или море257. Символический смысл, который вкладывали средневековые судьи в подобное наказание, заключался в уподоблении преступника этим животным. Уже известный нам Йоханн фон Бюх писал в своих комментариях к «Саксонскому зерцалу»: «Собака означает, что такой человек никогда не относился с уважением к своим родителям - как собака, которая бывает слепа первые девять дней своей жизни. Петух означает само преступление и необузданную самонадеянность, угрожающую отцу или ребенку этого человека. Гадюка означает несчастье его родителей... Обезьяна означает самого преступника, физический облик его, но не деяния. Ибо как обезьяна во многом похожа на человека, но все же не является человеком, так и этот преступник похож на человека, но в своих поступках и в сердце своем он - не человек, поскольку способен действовать столь бесчеловечно против собственной плоти и крови»45.
То, что идея уподобления преступника животному на самом деле была заимствована средневековыми юристами из римского права, не вызывает никаких возражений. Во Франции эта ассоциация возникла даже раньше, чем в Германии,поскольку уже в 1260 г. в своде обычного права "Livres de Jostice et de Plet" (представляющем собой переложение «Дигест»46) упоминалась та же самая «казнь в мешке» - с петухом, собакой и змеей47.
Однако в римском судопроизводстве не существовало практики повешения с животными, да и самих животных не вешали48. Этот обычай появился, видимо, только в средние века. Во Франции, к примеру, процессы над животными велись уже с конца XIII в.49 Они сопровождались весьма оживленной полемикой (прежде всего, среди теологов) о необходимости и возможности наказывать (в частности, вешать) подобных преступников. Ведь в этом случае животные уподоблялись людям: признавалось существование у них разума и
50
ответственности за совершенные поступки, т.е. наличие души .
45 Цитирую по: Kisch G. The "Jewish Execution". P. 79.
46 Foviaux J. Livre de jostice et de plet // Dictionnaire des lettres françaises. P. 955-958.
47 Li Livres de Jostice et de Plet / Publie pour la premiere fois d'apres le manuscrit unique de la Bibliothèque Nationale par H.Klimrath et J.Rapetti. P., 1850. Ch. XXV. P. 284: "Une autre loi porsiet par novele paine un très aspre crime, qui est apelee la loi que Ponpeius fist de cex qui ocient leur peres; en quoi il est contenu que se aucun apareille la mort a son pere, ou a sa mere, ou a son fill, ou a aucun de ses autres, ou en apert ou en repost; cil par tricherie ce est fet ou qui est consantanz de cel crime, ja soit ce que il soit estranges, soient puniz par la peine a cex qui ocient leur peres. Ne ne soit pas sozmiz a olme, ne a feu, ne a autre painne solempne, ainz soit liez en un sac о un chien, et о un coc, et о une serpant, et о une singesse; soit gitez о elx en la mer, et en une eue, selonc ce que la region le requiert, si que il perde s'ame, l'usage de toz les elemenz, et li ceaux И soit devez en sa vie, et la terre a sa mort". О «казни в мешке», полагающейся по французскому обычному праву за детоубийство, см.: Brissaud J.-B. L'infanticide a la fin du Moyen Age, ses motivations psychologiques et sa repression // RHDFE. 1972. T. 50. № 2. P. 229-256.
48 Казнь через повешение полагалась по римскому праву только рабам.
49 Первое известное нам описание относится к 1266 г., когда свинья, убившая и съевшая младенца, была приговорена к сожжению живьем в пригороде Парижа, Фонтене-о-Роз, подпадавшем под юрисдикцию аббатства Св.Женевьевы (Pastoureau М. Une justice exemplaire: les procès aux animaux (XlIIe-XVIe siecles) // Les rites de la justice. Cahiers du Leopard d