Нет!
Нет солнца, луны,
Нет утра весны,
Нет рассвета и сумерек, всякого времени дня,
Нет неба, земли,
Нет сини вдали,
Нет улиц, дорог, нет «с другой стороны, у плетня».
Нет конца всем рядам,
Не видно и где повороты там,
Нет шпилей на башнях,
Не узнать знакомых всегдашних,
Не выказать им вниманье,
Нет пониманья!
Нет странствий, нет перемещений,
Нет намёков, нет представлений.
Нет по земле или морю движений.
Нет почты, возницы,
Нет новостей из-за границы,
Нет парка, нет цирка, нет приветствий знати,
Нет благородных компаний, кстати,
Нет сердечности, живости, здоровой хвалы,
Нет простого чувства в любом хмыре,
Нет мрака, мерцанья, пестрянки, пчелы,
Нет фруктов, цветов, листьев, птиц —
В Ноябре!
Эмили Бронтё[74](1818–1848)
Из сборника «Стихотворения Каррера, Эллиса и Эктона Беллов» (1846)
«Листопад; цветы – как тень…»
Листопад; цветы – как тень;
Ночь длинна и краток день;
Каждый лист осенний мне
Дарит радость в тишине;
Улыбнусь, когда мороз
Расцветёт на месте роз;
Буду петь, лишь ночи сень
Сникнет: близок грустный день.
Из рукописи (ноябрь 1837 года)
«Сгущается сумрак ночи…»
Сгущается сумрак ночи
Жестока ветров стихия
Но чары жгут что есть мочи
И вот не могу идти я
Гнуться гигантов леса
Под снегом ветви кривые
Бури идёт завеса
Никак не могу идти я
Внизу пустынные дали
Вверху облака густые
Не сдвинут меня печали
Не буду вперёд идти я
Любовь и дружба
Любовь похожа на шиповник дикий,
А дружба – это падуб нам желанный,
Темнеет падуб, лишь цветёт шиповник,
Но что цвести здесь будет постоянно?
Весной шиповник дикий ароматен,
И летом его запах чист и ясен,
Но подожди, пока зима наступит,
Кто скажет, что шиповник столь прекрасен?
Тогда букету роз воздай презренье,
Из падуба наряд одень сплетённый,
Когда декабрь тебе приносит тленье,
Венок твой будет всё ещё зелёный.
Защити меня
Ты взглядом выскажи решенье,
Когда рассудок мой в презренье
Моё дразнило пораженье.
Ты защити меня, родной,
Скажи, зачем ты избран мной!
Пришёл судить суровый разум,
Используя все формы разом.
Защитник мой, ты нем ли, часом?
Скажи мой ангел, мой кумир,
Зачем я отшвырнула мир;
Зачем упорно избегала
Путей всеобщих я сначала;
Дорогой странной кочевала,
Беспечно, в поисках наград:
Венка побед, цветка услад.
Они казались мне богами,
Обет мой слышали годами,
К их алтарю я шла с дарами;
Не ценят жертв небрежных, и
По праву презрены мои.
И всё же сердцем я готова
Не приносить им жертву снова;
Душе дать почитать другого —
Тебя, чей вездесущ алтарь:
Фантом, мой раб, мой друг, мой царь.
Раб – я тобою управляю,
Своим желаньям подчиняю,
Злым или добрым назначаю;
Друг – днём и ночью в тишине
Ты наслажденье даришь мне —
Боль, что сильна, но всех милее:
В слезах я счастлива полнее,
Земных забот не знаю с нею.
Всё ж царь, хоть Разум наставлял
Вассала, чтобы тот восстал.
Иль в преклоненье нет резона
С надеждой, верой непреклонной,
Пока душа к молитве склонна?
Бог, защити меня, родной,
Скажи, зачем ты выбран мной!
Шарлотта Бронтё(1816–1855)
Вечернее утешение
У нас в сердцах – сокровищ сладость,
Что за печатью много лет:
Мечты, надежды, мысли, радость,
Найдёшь – и прелести их нет.
Проходят быстро дней забавы,
И ночи – в розовом бреду:
В обманах роскоши и славы
О прошлом память как в чаду.
В час размышлений и бессилья,
В ежевечерней тишине,
Трепещут, словно птичьи крылья,
Все чувства лучшие во мне.
Печаль спокойного томленья
В моей душе, а не беда;
И мысль, рождавшая мученья,
Слезу лишь вызовет тогда.
И чувства, сильные, как страсти,
Вновь станут блеклою мечтой;
А наши скорби и несчастья —
Всего лишь мукою чужой.
Коль сердце кровью истекает,
Как долго быть ему средь гроз,
Пока в тумане лет не стает
Напасть, чтоб жить в печалях грёз!
Иль жить среди вечерних теней,
Где одинокий лунный свет,
И, хоть тусклей небес свеченье,
Не ощущать бессчётных бед.
Порыв души даёт мне знаки —
Пронзать в мечтаниях эфир,
В час одиночества, во мраке,
Чтоб обрести и жизнь, и мир.
На смерть сестры Энн Бронтё
Как мало радости во мне,
И страх могилу обрести;
Но я хотела б в тишине
Скончаться, чтоб её спасти.
И ждать последний вздох весь день
Пред наступленьем черноты,
Желая зреть, как смерти тень
Покроет милые черты.
Вот туча, что должна в тиши
Меня с любимой разлучить;
Я буду пылко, от души,
Здесь Господа благодарить.
Я знаю, потеряли мы
Надежду, славу наших дней,
И вот, среди штормов и тьмы,
От споров устаём сильней.
Энн Бронтё(1820–1849)
Из книги «Стихотворения Бронтё» (1915)
Ночь
Люблю я тихий час ночной,
Когда счастливые виденья,
Чаруя, дарят мир иной,
Что не придёт во время бденья.
И мёртвый голос в тишине
Звучит, себе живому вторя.
Он может дать надежду мне
От одиночества и горя.
В могиле хладной заточён
Тот, кого видеть мне – блаженство.
Но лишь во снах приходит он,
Мой милый, сердца совершенство.
Призыв
О как же я устала,
Хоть слёзы не текут;
Глаза болят от плача,
На сердце – горя жгут.
Я очень одинока,
И тягость в каждом дне,
Устала я от жалоб,
Придёшь ли ты ко мне?
Вседневные желанья
Мои скорей узнай,
Разбитые надежды:
Ко мне не опоздай!
Воспоминание
Да, умер ты и никогда
Не улыбнёшься мне весной;
Но в старой церкви без труда
Могу пройти я над тобой.
На камне я могу сыром
Стоять и думать, как под ним
Замёрзло сердце, что добром
Известно было мне своим.
Хоть ты в могилу заключён,
Но взгляд мой придаёт мне сил;
Хоть краткой жизни ты лишён,
Мне сладко думать, что ты был.
Что ты взлетел на небеса,
И твоё сердце, мой кумир,
Объяла ангелов краса,
Чтоб радовать наш скромный мир.
Эдвард Бульвер-Литтон[75](1803–1873)
Север и Юг
На юге ночью спит она;
Там тишь небес, и там журчанье
Глубин, где светится луна,
Сонливо музыки звучанье.
Нет на её ресницах слёз,
Не жгут уста ей поцелуи,
И боль, и страсть, и трепет грёз
Прошли, минуя.
Покинув толпы северян
И рокот полночи нестройный,
Моей душе, где ураган,
Как в дом её войти спокойный!
Там ночь за ночью, среди мук
Меня лишают сна виденья,
Мир этот призрачный вокруг
Как наважденье.
Знание и мудрость
Ты знанье измеряй лишь мерой той,
Что полнит нас одной печалью. Люди
По тяжести в руках приятной судят,
Что ценен самородок золотой.
Но мудрость ты люби, как любишь свет.
Она не достигается – даётся.
Не из земли, с Небес она прольётся,
В душе у нас оставив яркий след.
Некромантия
Напрасно полагал я, что возможно
Угас ты, юный пыл. Теперь, когда
Без слёз я у твоей могилы ложной,
И убираю траур без следа,
И без тебя живу я так несчастно,
Что дать тебе, пришедшему назад?
Но в маске незнакомки столь прекрасной,
Дарящей мне с улыбкой долгий взгляд.
Вздох
И Страсть, и боль былых времён
Стихают всё впустую,
Когда страданий я лишён,
Чтоб вновь страдать – тоскую.