Первой заговорила бразильянка. Она стала быстро говорить что-то на французском Полю. Весь смысл сказанного мне уловить не удалось, лишь фрагменты её речи.
Вначале женщина сказала, что не знает, поздравить нужно Поля или ему посочувствовать. Потом говорила что-то еще, что перевести мне не удалось.
В ответ Поль громко, практически с рыком произнес ей:
— Замолчи!
Но на его грубость и рычание женщина лишь весело расхохоталась, а затем спросила:
— А что она сама ничего не говорит?
Я поняла, что речь идет обо мне.
— Давайте знакомится, я — Паулина, а это Изабелла и Габриэль. А вас как зовут?
Поль хотел что-то сказать, но я произнесла на французском:
— Здравствуйте. Я — Яна, я русская, и плохо говорю на французском.
— Русская?! — На хорошем русском произнесла женщина. Они что, тут все русский знают? А она продолжила мне говорить на моем родном языке: — Я поражена. У вас в России что, открыли какой-то секретный ингредиент, который позволяет человеческой женщине становиться парой оборотня? Ты у нас тут уже третья такая. И, главное, так умело русские женщины становятся истинными не кому попало, а лучшим представителям нашей стаи! Сначала был альфа, потом бета, теперь вот — омега.
Паулина рассказывала все эмоционально, активно жестикулируя при этом руками. После её реплики возникла небольшая пауза, и я ответила:
— А вы хорошо говорите по-русски.
— Я — дочь альфы! Альфа — самка. — горделиво ответила женщина, — я много чего умею. И шесть языков знаю. В числе которых русский и китайский.
— Ты забыла упомянуть, что и живешь ты уже не одну сотню лет, — вставил Поль.
На что Паулина подошла близко к Полю, очень близко, я бы даже сказала, провокационно, и заявила:
— Да, дорогой, но раньше тебя мой возраст нисколько не смущал. Наоборот, тебе ведь нравился мой опыт и та животная страсть, которая была между нами в постели…
— Это было раньше, — возразил Поль.
— Ах да, помню я, помню, что ты мне говорил. Что приезжаешь со своей… этой, — она ткнула в меня пальцем, довольно невежливо нужно сказать, а ведь изначально она произвела на меня более благоприятное впечатление. И на повышенных тонах женщина продолжила, — которая носит твоего ребенка. И да, я помню, что пока она в положении, ей нервничать нельзя. Именно поэтому я должна была убраться из дома, в котором мы с тобой ВМЕСТЕ жили и страстно занимались сексом.
Поль стоял молча. Он злился, это было очевидно. К своему удивлению, я вдруг даже обнаружила, что злость и раздражение, которые захлестнули меня в данный момент, они не мои, а его! К тому же, его кулаки были сжаты до побелевших костяшек пальцев, а желваки на лице ходили. Но он молчал. Ни слова из сказанного не отрицал.
А я всё еще не могла понять, что сейчас происходит. Будто из зоны благополучия и комфорта меня резко выдернули в другую реальность. Ужасную, жуткую, мерзкую реальность. Но моё сознание всё ещё не хотело адаптироваться к происходящему, и признавать очевидное.
Подруги Паулины молча стояли, наблюдая за происходящим, словно за спектаклем, как зрители, купившие билет в первом ряду. А сама Паулина продолжила говорить на понятном мне русском языке, в этот раз демонстративно повернувшись в мою сторону, и осмотрев меня с ног до головы.
Она уже не кричала, а скорее рассуждала вслух.
— Тебе её совсем не жалко?
— Паулина, ты о чём? — проговорил, теряющий терпение Поль.
— Я о том, что не проще ли было с ней договорится? Я знаю и вполне тебя понимаю. Жить с человечкой и доверять ей ты не можешь. Я понимаю, и принимаю твое желание иметь своего собственного щенка. Я даже готова помочь тебе в его воспитании. Но зачем усложнять жизнь и держать эту женщину у себя, как собачонку? А если она привяжется к тебе? Не думал об этом? Не проще ли просто с ней было договорится и предложить несколько сотен тысяч долларов за малыша. Уверена таких денег она никогда не видела.
— Паулина! — грозно сказал Поль, хватая женщину за руку.
Но она продолжила, как ни в чём не бывало:
— Да, ты прав. Ради своего щенка и миллиона не жалко, тем более, он у нас с тобой есть…
У меня в висках било набатом, кровь прилила к моему виску, а я дальше не хотела ничего слышать и знать. По-моему, сказанного было вполне достаточно. Я аккуратно обошла стоящих впереди женщин, пока Поль шипел на говорившую, и дергал её за руку. А потом я почти бегом побежала с того злосчастного места. Подальше от него, от неё, от этих дам. Которые стояли и получали явное удовольствие от происходившего спектакля.
Добежать успела только до поселковой дороги. Пелена из слез душила, но я сдерживалась, не позволяя позорно разревется здесь.
Меня догнал Поль.
— Яна! Не слушай её, она злая, ревнивая и обезумевшая баба. Так вышло, что вначале она была с альфой, потом со мной.
— Не нужно! Пожалуйста, избавь меня от этих ваших подробностей, кто с кем был, и чем занимался.
Поль крепко схватил меня за плечи, не давая пошевелиться. Он пытался поймать мой взгляд и заставить смотреть прямо в глаза. А мне было больно, мерзко и противно. Я тут же отвела лицо в сторону.
— Отпусти!
— Не отпущу, пока не выслушаешь.
— Не хочу. Не хочу! Не хочу я тебя слушать! — кажется, у меня начинается истерика.
Как только я подумаю, что эта женщина была посвящена в планы Поля и знала о том, что он хотел забрать у меня моего ребенка... Или они вместе это придумали?! Он с ней спал, а мне о ней ничего не сказал. Может быть, это и есть их совместный план. Просто женщина не выдержала, заревновала и проболталась?
— Яна!
— Отпусти, отпусти меня, пожалуйста! — слезы всё-таки струей потекли по моим щекам, но это меня совершенно уже не волновало, и я даже не собиралась их вытирать.
Поль разжал руки и отшатнулся от меня. Его напугало мое эмоциональное состояние. Уже совершенно другим, тихим и вкрадчивым голосом он проговорил:
— Тише, Яночка, тебе нужно успокоиться. Тебе ведь нельзя нервничать, ты же помнишь?!
— Ага, чтобы родить здорового ребенка и подарить его вам с этой?! Или продать?! Ты действительно думал, что я могу…
Поль вмиг оказался рядом, схватил меня и крепко прижал к себе. Вопреки действиям его голос был спокойный и вкрадчивый. Ладонями он гладил меня по волосам, как маленько ребенка, и приговаривал:
— Тише, дорогая, тише. Зачем ты сейчас доводишь себя до срыва? Тебе нужно успокоиться, а потом мы с тобой сядем за кружкой чая и разрешим все наши недоговоренности. Не нужно сейчас на эмоциях делать больно мне и себе.
Недоговоренности? Вот как он это называет. И пока он меня поглаживал по головке и успокаивал, как собачонку (сразу яркой обидой кольнули воспоминания о том, что именно так меня назвала любовница моего мужа, бывшая или настоящая, неважно какая), у меня в голове промелькнул план.
Мне нужно к Виолетте. Срочно. Меня приняли в стаю. Так? Значит, я полноправный её член независимо от того, оборотень или человек, независимо от того, могу я ментально общаться с членами сообщества или нет. И если я полноправный член, то могу потребовать отдельного жилища и защиты от коварного плана недоделанных любовников.
Да, возможно сейчас мне сложно рассуждать здраво, но наедине с собой я точно успокоится не могу. А Виолетта пока единственная моя союзница здесь (я очень надеюсь, что союзница), и, возможно, она подскажет какой-то другой выход из ситуации.
Я отпрянула от Поля и как можно спокойнее сказала:
— Поль, мне, и правда, нужно успокоиться и прийти в нормальное эмоциональное состояние.
— Я рад, что ты это понимаешь…
— Но твое присутствие рядом со мной мне в этом мешает.
— Хорошо, давай я отведу тебя домой.
— Нет. Я пойду к Виолетте.
— Яна, но…
— Пожалуйста, мне сейчас очень плохо…
— Давай мы поговорим, а потом ты…
— ДА НЕ ХОЧУ Я ТЕБЯ СЕЙЧАС СЛУШАТЬ И С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ! — прокричала я. — Мне нужно успокоится. И сделать это я смогу только в спокойной обстановке. Я пошла к Виолетте. Одна. Дорогу я помню.
— Разреши, я приду за тобой…
— Я сама вернусь, как успокоюсь. Дай мне время.
Я направилась в дом к альфе быстрым шагом, насколько это было возможно. А в голове, словно на зависшей пластинке, вновь и вновь прокручивались слова Паулины про ребенка, и их с Полем животную страсть.
Глава 28
Я уже подходила к дому альфы, когда оттуда навстречу мне выскочила женщина. Я её сразу же узнала. Она у Мишеля с Виолеттой исполняет роль экономки, и именно ей Виолетта давала поручение накрыть нам ужин, в моё прошлое посещение. Если не ошибаюсь, женщину зовут Мари... Или Мери.
Только сейчас вид у неё был слишком встревоженный и даже напуганный. Она, как угорелая, промчалась мимо меня, пока я её не окликнула.
— Постойте, что-то случилось?
— Врач! Нам срочно нужен врач! — ответила женщина и продолжила бежать дальше, пока я её не остановила словами:
— Я врач. Что случилось?
— Врач? Детский?
— Кто пострадал? Мы теряем время!
Женщина, опомнившись, схватила меня за локоть и скороговоркой рассказывая провела в дом:
— Жанна, наша малышка Жаннет. Её нужно спасти. Она в доме на втором этаже.
— Малышка? Что с ней?
— Вначале на теле появилась сыпь. Её становится больше и больше. Теперь у неё отекает лицо и губы. Мы очень боимся за неё, и не знаем в чём дело… родители места себе не находят. А я что могу, я и не врач вовсе, и никогда такого не видела у младенцев. Мы, оборотни, не болеем вовсе…
Экономка все говорила и говорила, провожая меня до комнаты с пострадавшей. Когда дверь в комнату открылась первым делом мне бросилось в глаза напуганное, побледневшее лицо Веты. Здесь же, из угла в угол, словно загнанный зверь, по комнате ходил Мишель.
— Что с ней? — ещё раз уже у родителей уточнила я, параллельно подходя и к младенцу, и осматривая её.
— Ты же, кажется, врач. Это ты нам и скажи, что с ней. Если бы мы знали! — резко и довольно жестко проговорил альфа.