«Береги себя, Катя,» – прошептал он, отпуская её руку. Его золотистые глаза были полны непрочитанных эмоций.
«Буду,» – кивнула она и, поддерживаемая Луизой, скрылась в глубине кареты. Луиза села рядом, бросив последний сложный взгляд на Далина. Дверца захлопнулась. Кучер щелкнул вожжами. Элис с высоты козел весело помахала рукой.
Карета тронулась, скрипя колесами по каменной мостовой. Арден подошел к Далину.
«Она сильная. Выкрутится.»
Далин не ответил. Он стоял неподвижно, как изваяние, и смотрел вслед удаляющемуся экипажу. Ветер трепал его темные волосы. В его обычно холодных глазах отражалась пустая дорога и что-то еще – тревога, сожаление и странная, глубокая пустота. Загадочная девушка Катя, бывшая невеста Катарина, уезжала в самое логово опасности. А он, могущественный герцог-дракон, оставался здесь, бессильный её сопровождать, уповая только на артефакты, веселую телохранительницу и личную служанку Луизу. Он стоял так долго, пока карета не скрылась из виду, растворившись в утренней дымке у ворот замка. Только тогда он медленно развернулся и пошел обратно в холодные, внезапно показавшиеся слишком большими и пустыми, стены своего дома.
Глава 30. Золотая Пустота
Пыль, поднятая каретой Кати, давно осела на придорожные листья. Но Далин все стоял у окна кабинета, смотрел на пустую дорогу. В замке воцарилась гнетущая тишина, которую не мог рассеять даже привычный шорох пергамента под его пальцами. Бронзово-золотые драконьи глаза, обычно столь холодные и оценивающие, сейчас были тусклыми, устремленными в никуда.
Пустота.
Это слово навязчиво стучало в висках, сливаясь с тяжелым ритмом его сердца. Не физическая пустота замка – он был огромен, здесь всегда были слуги, стража, Арден. Пустота внутри. Та самая, которую он ощутил мгновенно, как только карета скрылась за поворотом. Будто кто-то вырвал часть его существа, оставив холодное, неровное пространство.
Воспоминания налетали, как вихри:
Северные Крепости. Ледяной ветер рвал плащ. Переговоры шли вязко, как болотная тина. И вдруг – яростный рык внутри, заглушивший голоса графов:
«ЧУЮ БЕДУ! ОНА... БЛИЗКО! НАДО ВОЗВРАЩАТЬСЯ!»
Дракон рвался на волю, ослепленный неведомым инстинктом. Далин едва успел бросить помощнику короткие указания, прежде чем мощные крылья взметнули его в свинцовое небо. Обратный путь был кошмаром – дракон ревел в его сознании, яростный, одержимый, чувствуя что-то невыносимо близкое и... недостижимое. И этот запах! Сладкий, дурманящий, сводивший с ума, витавший в воздухе у самых стен его замка... и исчезающий, как мираж.
Потом – буро-коричневая тень, рев, полный той же безумной тоски. Чужак. Их битва была яростной, но предсказуемой. Холодный расчет против слепой ярости. Ломая лапу сопернику в последний момент, Далин увидел в его глазах не страх, а муку, зеркальную его собственной. И вместо финального удара – магический свет паралича. Почему? Возможно, потому, что в этой одержимости он узнал отражение собственного дракона.
Потом – кабинет. Две пары глаз, испуганно следящих из тени. Катя и Луиза. Наивные "котятки", как мысленно усмехнулся его дракон. Он знал, что они там, слышал их сдавленное дыхание. Их страх был почти осязаем. И тогда он спросил... спросил о Ней. О той, чей запах сводил его с ума. Видел, как Катя побледнела, как отрицала... Лгала? Он чувствовал, что она лжет. Но еще не понимал – почему.
Потом – Арден за столом. Его слова били, как молот: «Запах... он был один и тот же, Далин. Я никогда... Никто в Академии никогда не слышал о подобном! Истинная Пара – уникальная связь! Она не может быть... общей!»
Их диалог висел в воздухе тяжелым, неразрешимым вопросом. Как? Почему? Откуда? Ответов не было. Только гнетущая тайна и угроза позора для той, кого он...
Далин резко отвернулся от окна. Его кулак сжался, костяшки побелели. Катя. Не Катарина. Катя. Душа из другого мира, брошенная в этот котел ненависти и интриг.
«Я не Катарина. Я — Катя.»
Эти слова, сказанные в тишине кабинета под защитой звуковых чар, до сих пор отдавались эхом. Сначала – шок, ледяной и всепоглощающий. Потом – щемящее понимание, объясняющее все: ее странную силу, ее смелость, ее непохожесть на ту жалкую, истеричную тень, которую он презирал. А затем – волна вины. Густой, черной, как смоль. Вины за настоящую Катарину. За ее одиночество. За ее смерть, которую он, занятый своими делами, презревший невесту, даже не заметил. Его холодность могла стать последней каплей. Эта мысль жгла сильнее драконьего пламени.
«Тогда я бы не встретил тебя, Катя», – пронеслось в голове. Горькое, неоспоримое признание. Он потерял одну жизнь... и обрел другую. Яркую, сложную, бесконечно ценную. И теперь ее отправили обратно в пасть льва, в дом Вейлстоунов, а он был вынужден остаться. Бессильный. Скованный условностями и необходимостью сохранять видимость.
В груди зашевелился зверь. Дракон, успокоившийся после отъезда Кати, но теперь снова встревоженный пустотой и смятением хозяина.
«Она ушла,» – пророкотало внутри, голос низкий, вибрирующий. «Ты скучаешь. Ты хочешь ее.»
Далин не стал отрицать. «Да.» Простое, страшное в своей откровенности слово.
«Так возьми ее. Сделай своей. Любовницей. Твоя воля сильна. Дракон... дракон подождет Истинную». Предложение звучало соблазнительно-простым. Практичным. По меркам их мира – почти милостивым.
Гнев, внезапный и яростный, вспыхнул в Далине. «НЕТ!» – его голос грохнул, как удар грома, заставив задрожать стекла в окнах. Он ощутил, как чешуя проступила на скулах, как когти впились в ладони. «Никогда! Ты слышишь? Никогда не предложу ей такого! Она – не игрушка для утешения! Она достойна солнца, а не тени! Достойна... всего.» Его голос сорвался на последнем слове.
Дракон внутри затих, ощущая силу его чувств. Потом – тихое, почти уважительное: «Ты прав, Хранитель. Она... сияет. Даже сквозь туман. Дракон понимает. Но тогда...» Голос зверя стал тоскливым, потерянным. «Где Она? Наша Истинная? Запах был... был здесь!»
«Не знаю,» – прошептал Далин, снова глядя в пустоту за окном. Горечь заполняла рот. Он любил Катю. Это осознание пришло не с громом и молнией, а тихо, как пробивающийся сквозь пепел росток. Любил ее упрямство, ее смех, который звучал так искренне, ее глаза, полные решимости, когда она боролась внутри себя. Любил ее, а не мифическую Истинную. Но его дракон... его дракон жаждал другого. Той, чей аромат сводил его с ума. И если Она найдется...
Холодная сталь решимости вошла в его сердце. Он выпрямился, золотые глаза загорелись прежним огнем, но теперь в них горела не только власть, но и безусловная защита.
«Я не позволю никому ее забрать. Ни лживым родственникам. Ни убийцам Катарины. Ни... даже тебе, моя вторая половина. И уж тем более – не этому Ардену, если он посмеет...Она выберет сама свою судьбу. А я просто буду рядом.»
Дракон внутри промолчал. Но Далин почувствовал не привычный рык протеста, а... тихое, настороженное согласие. Зверь чувствовал его боль, его решимость. Они были связаны навеки. И пока Катя была в опасности, пока ее свет мог погаснуть – их цели совпадали. Защитить. Найти убийцу. Раскрыть тайну.
Далин подошел к столу, где лежали донесения с границы, отчеты управляющего. Бумаги казались бессмысленными. Он взял перо. Его пальцы сжали древко так крепко, что оно треснуло.
Одиночество сжимало горло. Но теперь в нем горел не только холод пустоты, но и жар любви и ярости защиты. Катя уехала. Но ее битва – и теперь его битва – только начиналась. И он, Далин Вейлстоун, дракон крови и власти, не намерен был ждать в стороне.
Хочешь больше книг? Легко!
📚 Добавь в библиотеку – чтобы не искать потом.
⭐ Отметь звездой на главной – это лучший способ сказать "спасибо" автору!
👇 Подпишись внизу страницы – и будь первым, кто узнает о новинках!
Эти три клика – топливо для писательского двигателя! Помоги автору не сбавлять обороты! ✨
Глава 31. Возвращение в логово змей
Карета со скрипом остановилась у знакомых ворот — высоких, чугунных, с выкованным фамильным гербом Вейлстоунов, изъеденным дождями до матового блеска. Вечерний воздух был густ от запаха мокрой листвы и дыма — где-то вдали жгли опавшие ветви, и горьковатый аромат смешивался с сыростью. Катя сжала кулаки, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, а в ушах стучит кровь.
«Ну что, леди Катарина», — Элис подмигнула ей, притворно весело, «добро пожаловать в родные пенаты!»
Ее голос прозвучал неестественно громко в тишине усадьбы — даже птицы не пели здесь, будто зная, что это место давно отравлено холодом.
Дверь открылась еще до того, как они успели подняться по ступеням, скрипнув на заржавевших петлях.
«А, наша несостоявшаяся герцогиня вернулась!» — Мать стояла в дверях, тонкие губы искривлены в ядовитой улыбке. От нее пахло дорогими духами — жасмином и миндалем, но под этой сладостью сквозило что-то резкое, как уксус. «Ну конечно, куда же еще тебе идти, пустышка?»
Катя не успела сделать и шага, как Себастьян, ее «любимый» брат, резко ущипнул ее за локоть, так что слезы брызнули в глазах. Его пальцы были липкими от вина, а дыхание пахло перегаром.
«Даже забеременеть не догадалась», — прошипел он, «хоть так бы привязала его. А теперь он ищет настоящую невесту. Тебя же просто выбросят, как мусор».
Отец молчал. Но его взгляд — холодный, презирающий — говорил сам за себя. Ты неудачница. Позор рода. Никому не нужна. В воздухе между ними висела тяжелая тишина, прерываемая лишь потрескиванием факелов у входа.
«Проходи», — махнула рукой мать, «комната твоя свободна. Хотя, может, стоило отдать ее горничным? Вряд ли ты теперь задержишься здесь надолго».