— Он потянулся к небольшой шкатулке на столе, щелкнул замком и достал оттуда… один-единственный золотой. Бросил его с легким звоном на край стола перед Катей. «На булавки. И выметайся. Не отвлекай меня от дел, которые действительно важны для семьи».
Золотой лежал на полированной поверхности, жалкий и оскорбительный. Это был плевок. Окончательное подтверждение её ничтожности в его глазах. Но именно этот плевок стал искрой. Катя почувствовала, как холодная ярость, острее льда, которую она создавала утром, поднялась из глубин. Кулон на шее тревожно нагрелся. Котик внутри зашипел, но не от страха, а от ярости, сливаясь с её эмоцией.
Она не схватила монету. Она медленно подняла на отца взгляд. И в её глазах не было ни страха, ни покорности. Там горел холодный, расчетливый огонь, заставивший герцога на мгновение отвести взгляд.
«Важны для семьи?» — её голос прозвучал тихо, но с такой режущей ясностью, что каждое слово падало, как капля ледяной воды. «Интересно, папа. Как вы думаете, что будет важно для семьи, когда лорд Далин узнает, что его невесту, женщину, связанную с ним клятвой крови, содержат впроголодь? Что ей выдают ЖАЛКИЕ ГРОШИ, в то время как его щедрое содержание оседает в ваших карманах? Вы считаете, он оценит вашу «заботу» о его имуществе?»
Она сделала шаг вперед, опираясь ладонями на край стола. Стол слегка дрогнул, и на его поверхности тонкой паутинкой побежал иней, тут же растаявший от её гнева. Уставившийся на нее отец даже не заметил этого.
«Я – его НЕВЕСТА. ПОКА ЧТО». — Она подчеркнула эти слова. «И пока это «пока что» длится, я требую того, что мне причитается по праву и по договору. ВСЕ! Каждый медяк, который он присылает на МОЁ содержание. На книги. На платья, достойные будущей герцогини. На всё, что нужно ученице магической академии, пусть даже «пустышке». Потому что», — её голос стал шепотом, но от этого только опаснее, — «представьте, как оскорбится лорд Далин, узнав, что его избранница выглядит нищенкой. Как он воспримет то, что его деньги идут не на её нужды, а на…» — её взгляд презрительно скользнул по дорогим безделушкам на столе, — «на безделушки и прихоти вашего драгоценного наследника. Драконы, папа, очень ревнивы. И к своему имуществу. И к своей чести. И они НЕНАВИДЯТ, когда их обманывают».
Кабинет погрузился в гробовую тишину. Герцог Вейлстоун сидел, не шевелясь. Его лицо было бледным под легкой смуглой кожей. Брезгливость сменилась сначала гневом, потом – холодным страхом. Он прекрасно знал характер Далина. Знал его месть. Мысли о возможных последствиях – скандал, разрыв выгодного (пусть и ненавистного) союза, гнев могущественного дракона – явно проносились у него в голове.
Он молчал так долго, что Катя уже подумала, придется ли ей кинуть его любимую чернильницу для пущего эффекта. Но потом он резко дернул шнур колокольчика. В дверь тут же заглянул старший слуга.
«Джарвис», — голос герцога звучал хрипло. «Принеси… кошелек леди Катарины. Полный».
Слуга, удивленно подняв брови, исчез и вернулся через минуту с небольшим, но явно увесистым бархатным мешочком, туго затянутым золотым шнурком. Герцог кивнул в сторону Кати. Джарвис с легким поклоном протянул мешочек ей.
Катя взяла его. Он был приятно тяжелым в руке. Она не сказала «спасибо». Она просто посмотрела на отца еще раз – взглядом, полным ледяного презрения и обещания, что это не последнее их столкновение. Затем развернулась и вышла из кабинета, не закрывая за собой дверь.
Победа была сладкой. Тяжесть монет в руке – осязаемым доказательством её первой серьезной победы над системой Вейлстоунов. Она поднималась по широкой лестнице, почти порхая, когда наверху показалась фигура Себастьяна. Он явно поджидал её, прислонившись к балюстраде с нарочито небрежным видом.
«Ну что, нищенка?» — он сплюнул себе под ноги, недалеко от её ступни. «Выклянчила у папочки подачку? Надеюсь, тебе хватит на пару тряпок, чтобы прикрыть твою тощую задницу в Шпиле. Радуйся, пока можешь. Скоро Далин от тебя откажется. И тогда…» — он злорадно осклабился, — «о тебе больше никто и никогда не вспомнит. Ты сгниешь где-нибудь в забытой богом дыре, и даже черви не захотят твоего костлявого тела».
Его слова, такие жестокие и полные ненависти, вдруг не задели её. Напротив. В них она услышала что-то… слишком личное. Слишком заинтересованное в её исчезновении. Мысль, промелькнувшая в глазах, пронзила и её: Он. Это он убил Катарину.
Холодная ярость снова кольнула в груди. Но теперь она была под контролем. Катя остановилась на ступеньке выше него и посмотрела на него свысока. В её глазах светилось нечто странное – не гнев, а… насмешливое предвкушение.
«Себастьян, милый братец», — её голос звучал сладко, как отравленный мед. «Не злись так. Посмотри, вся лестница в снегу от твоей магической мощи. Кто потом убирать будет?»
Себастьян нахмурился, автоматически оглянулся. И замер. Прямо позади него, у подножия балюстрады, лежала аккуратная, почти круглая кучка пушистого снега. Совсем свежего. Его лицо озарилось восторгом глупца, принявшего удачу за заслуги.
«Это я!» — воскликнул он, забыв про Катю. «Видишь?! Моя сила растет! Лед подчиняется мне даже неосознанно! Папа! Мама! Идите сюда! Посмотрите!»
Он бросился вниз, снося с ног ошеломленного слугу, несущего поднос. В доме снова поднялся переполох. Слышались восторженные крики матери, сдержанное, но довольное бормотание отца. Себастьяна снова поздравляли, восхищались его «невероятным талантом». Решили, что завтра же, не откладывая, едут в столицу, в Гильдию Магов, чтобы официально зарегистрировать его третью стихию и подобрать учителя.
Катя стояла на лестнице, наблюдая за этим фарсом. На её губах играла едва заметная улыбка. Она мысленно потирала руки. « Пусть празднуют. Завтра будет пир... на их же похоронах репутации».
Но, поднимаясь выше к своей комнате, её внезапно пронзила мысль. Острая, как игла. Когда завтра выяснится, что у Себастьяна НЕТ магии льда... первое подозрение падет на неё. На «пустышку», которая была рядом, которая знает о его хвастовстве, которая… имеет к нему все основания для мести. Страх, холодный и липкий, сковал её на мгновение.
«Не беспокойся, королева,» — пророкотал в её груди котенок, его мурлыканье вдруг стало глубоким и успокаивающим, как шум океана. «На тебя не подумают. У меня есть план. Идеальный. Но осуществить его нужно... ночью. Доверься.»
В его «голосе» звучала такая непоколебимая уверенность, такой хитрющий блеск, что Катя невольно расслабилась. Она доверилась этому теплому, мурлыкающему комочку силы и хитрости внутри себя. Кто знает драконов и магию лучше, чем он?
Она вошла в свою комнату, где её ждали Элис и Луиза. Девочки смотрели на неё с вопросом. Катя звонко потрясла увесистым бархатным мешочком. Золото весело зазвенело внутри.
«Собираемся, девочки!» — объявила она, и её лицо озарилось настоящей, беззаботной радостью. «Мы едем за покупками! В город! И потратим ВСЁ!»
Элис вскинула кулак в победном жесте. Луиза захлопала в ладоши, подпрыгивая от восторга. Комната наполнилась смехом и предвкушением приключения.
Катя сжала мешочек. Деньги. Свобода. Город. И хитрый план котика на ночь. Этот день, несмотря на утренние битвы, обещал быть невероятно, ослепительно ярким. А завтра... завтра будет новый день. И новые сюрпризы. Для всех.
📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨
Любимые читатели! 💖 Спасибо за компанию в этом путешествии! ☀️
Чтобы наши книжные тропинки не терялись, подпишитесь на мой профиль! ✨
Так вы точно не пропустите новые главы! 📖
Ваши оценки и отзывы — мой лучший компас! ★✍️
Глава 34. Город Чудес и Семейные Оковы
Выйдя за тяжелые ворота поместья Вейлстоунов, Катя почувствовала, будто сбросила камень с души. Воздух здесь пах иначе – не пылью и лавандой, а дымом очагов, свежей выпечкой, странными травами и… магией. Настоящей, живой, витающей в каждом дуновении ветерка.
Столица герцогства, куда они приехали в наемной карете (Катя наотрез отказалась ехать в фамильном экипаже под взглядами семьи), встретила их оглушительной симфонией жизни. Улицы не просто бурлили – они пели. Не в переносном смысле. Где-то высоко под кружевными балконами порхали крошечные, светящиеся фейерверком птички-сиринги, выводя трели, похожие на смех ребенка и звон хрусталя. Вывески над лавками не просто висели – они жили. Деревянная ложка над таверной «Сытный Ковш» сама помешивала невидимую кашу, и клубы пара вырывались из нарисованной миски. Над магазином магических компонентов «Корень и Крыло» огромный светящийся жук-скарабей катал по воздуху шар из чистой энергии, мерцающий всеми цветами радуги.
«Боги...» — выдохнула Катя, остановившись посреди мостовой, забыв обо всем. Ее глаза были огромными, как у ребенка, впервые попавшего на ярмарку. Она крутила головой, пытаясь охватить все сразу.
Толпа гудела на рыночной площади пестрым человеческим морем. Люди в роскошных, вышитых магическими знаками мантиях соседствовали с теми, кто носил простые холщовые рубахи и потертые плащи. Торговцы-маги зазывали покупателей к своим лоткам, где среди обычных товаров лежали склянки с мерцающими зельями, кусочки заговоренного железа или веточки деревьев, чьи листья сами собой шевелились. Один продавец, его пальцы светились едва заметным теплым сиянием, ловко подправлял связку живых, переливающихся всеми цветами радуги цветов – результат простого, но изящного заклятья роста. У другого прилавка шумно торговались: громкоголосый парень с руками, покрытыми татуировками, хвастался сияющими, явно зачарованными на прочность кинжалами, а его оппонент, пожилая женщина в скромном платье, но с острым, все видящим взглядом (вероятно, тоже маг), придирчиво разглядывала грань кристалла, в котором пульсировал мягкий свет. И повсюду – магия. Не как грозное оружие или таинственный ритуал, а как неотъемлемая часть быта, как воздух. Ее использовали для удобства, для красоты, для мелкой работы – она была растворена в самой жизни города.