ТХУМ и рев резко обрывался – усыпляющее заклятие достигло цели. Но на смену одному усмиренному дракону приходил рев другого. Хаос не утихал.
Катя прислонилась лбом к прохладному стеклу. «Котик? Ты как?»
«Восстанавливаюсь... медленно. Кулон – ключ. Без него... слишком энергозатратно. Нужны эклеры. Много эклеров...» – мысленный голос был слабым, но уже без паники.
«Мы поедем к Древу. С Далином. Свяжемся,» - прошептала Катя.
«Знаю. Марина права. Другого пути нет.»
«Но я так хотела...» - голос Кати прервался. «Хотела, чтобы он полюбил меня. Катю. А не свою Истинную. Не Алмаз».
Внутри раздалось тихое, понимающее мурлыканье, которое обрело силу древнего эха:
«Я знаю, Катя. Я понимаю. Ты хотела выбора. Времени. Признания души, а не инстинкта. Но мир редко дает нам то, чего мы хотим. Чаще – то, что нам нужно для выживания. Далин... он уже знает тебя. Он видел тебя в бою, в учебе, в простых моментах. Его душа уже тронута. Метка... она не отменит этого. Она лишь привяжет твой запах к нему навсегда. Остальное... это вам решать. Вместе. Но для начала надо с этим покончить.»
Катя закрыла глаза. Слова Котика, мудрые и печальные, принесли странное утешение. Да, Далин уже не был тем холодным, ненавидящим женихом. Он был тем, кто привозил мороженое, гордился ее успехами, смотрел на нее с восхищением в новом костюме. Тот, кто заботился о ней, тот кого она изменила. Может быть... может быть, шанс все еще есть? После Метки?
Прошел час. Самый долгий час в ее жизни. Рев за окном то стихал, то снова нарастал, но уже не с прежней яростью. Маги, видимо, постепенно брали ситуацию под контроль, усыпляя драконов одного за другим. Но напряжение в воздухе не ослабевало.
Наконец, раздался условленный стук – три коротких, два длинных. Катя открыла дверь. На пороге стояла Мастер Марина. Она выглядела уставшей, но собранной.
«Идем. Быстро.»
Она повела Катю по совершенно пустым, затемненным служебным коридорам, вглубь академии, подальше от главных залов и арены. Они спустились на нижний уровень, к старым складам, и вышли через неприметную дверь наружу, в небольшой закрытый дворик, куда выходили только служебные помещения.
Там, в тени высокой стены, стояла простая, но крепкая карета, запряженная парой крупных, спокойных лошадей. Возница, закутанный в плащ, кивнул Мастер Марине.
Марина открыла дверцу кареты. Внутри, на мягком сиденье, мирно посапывал Далин. Он был в человеческом облике, но выглядел... помятым. Одежда слегка порвана и испачкана, волосы всклокочены, на лице – царапина. Он спал глубоким, неестественно глубоким сном, его лицо было расслаблено, без следов недавней ярости. Он напоминал уставшего, взъерошенного воробья после драки.
«Усыпительное,» - коротко пояснила Мастер Марина, помогая Кате зайти в карету. «Сильное. Его хватит до Старых Рощ. Возничий знает дорогу. Он наш, проверенный.» Она посмотрела Кате прямо в глаза. «Езжай. К Древу. Сделай то, что должно. И не возвращайся без Метки. Потому что без нее...» Она не договорила, лишь кивнула в сторону академии, откуда все еще доносился приглушенный, но зловещий гул. «Удачи вам, дитя. И... береги себя.»
Марина захлопнула дверцу. Карета тронулась с места, мягко покачиваясь. Катя смотрела в окно на удаляющуюся фигуру Мастер Марины, затем на высокие стены "Солнечного Шпиля". Они покидали академию. Бежали.
Она перевела взгляд на спящего Далина. Лицо его, обычно такое сдержанное и холодное, сейчас казалось беззащитным. Какая буря бушевала в нем, когда он превратился? Какая ярость обладания?
Катя откинулась на спинку сиденья, сжимая кулон. Путь к Древу Любви начался. Путь к спасению и к вечной связи. Конец иллюзиям и начало новой, непредсказуемой реальности. Рев драконов остался позади, но эхо его еще долго звучало у нее в ушах. И в сердце.
Глава 59: Печать Сродства и Слова Сердца
Карета мягко покачивалась на ухабах лесной дороги, увозя их все дальше от ревущего кошмара академии. Тишину внутри нарушало лишь ровное дыхание спящего Далина и стук копыт. Катя сидела, сжимая кулон, ее взгляд блуждал по мелькающим за окном деревьям, но мысли были там, позади, и там, впереди, у Древа.
Внутри нее, в безмятежной глади магического океана, Котик сладко потягивался. «Эклеры... Сладкие, сливочные эклеры...» – его мысли были просты и понятны, как глоток живительной влаги после засухи.
Внезапно дыхание Далина изменилось. Стало глубже, прерывистее. Он заворчал что-то нечленораздельное, поморщился. Его пальцы сжались в кулак, а потом резко разжались. Ресницы дрогнули, и тяжелые веки медленно поднялись.
Сначала взгляд был мутным, невидящим. Потом он сфокусировался на низком потолке кареты, на деревянной обшивке. И, наконец, медленно, как бы преодолевая сопротивление, перевелся на Катю. Она замерла, встретив его глаза. В них не было безумия, но была глубокая усталость, растерянность и... осознание. Жгучее, неумолимое осознание.
Он не отводил взгляда. Казалось, он впитывал каждую ее черту, каждую тень волнения на ее лице. Потом его губы сжались, он сглотнул, будто пытаясь протолкнуть ком в горле.
«Так...» – его голос был низким, хриплым от недавнего рева и успокоительного. – «Так этот запах... тогда в моем доме. Вокруг него. Этот... призрак Истинной. Это... ты?»
Катя не смогла солгать. Не смогла отвернуться. Она сжала кулон еще крепче, но кивнула. Коротко, почти незаметно. « Да, Далин. Это я.»
Он закрыл глаза на мгновение, будто переживая удар заново. Когда открыл, в них читалась буря эмоций: боль, гнев, но и странное, горькое облегчение. «Почему?» – прошептал он. – «Почему молчала? Почему скрывала? От меня?»
Катя опустила глаза. «Я... я хотела времени. Хотела, чтобы... чтобы меня полюбили. Просто Катю. За упрямство, за глупые шутки, за любовь к мороженому, за то, как я учусь или падаю. За душу. А не за...» – она коснулась кулона, – «...не за силу, не за этот запах, не за то, что я – универсальный ключ для любого дракона. Не за то, что я Алмаз или Истинная. Просто... за меня.»
Тишина повисла густая, напряженная. Далин смотрел на нее, его лицо было непроницаемой маской, но в глазах бушевали мысли. Он переваривал ее слова, ее страх, ее отчаянное желание быть увиденной не через призму инстинкта или статуса.
Наконец, он вздохнул, тяжело, сдавленно. «Мы... мы едем к Древу Любви, да?» – спросил он, уже догадываясь по направлению. Катя снова кивнула. Далин усмехнулся, горько и безрадостно. «Понятно. Ты выбрала меня. Потому что я рядом. Потому что... ты знаешь меня дольше других? Потому что я меньшее зло?» Он отвернулся к окну. «Но Древо... оно не сработает, Катя. Оно не даст Печать Сродства, если я... если я не твой Истинный Жених по-настоящему. Ничего не сработает.»
«Далин!» – Катя резко перебила его, ее голос прозвучал твердо, заставив его обернуться. Она смотрела ему прямо в глаза, больше не скрываясь. «Ты и есть мой Истинный. По-настоящему.»
Он замер, пораженный. «Но... но тогда... на ритуале... Почему ничего не произошло? Почему не было золотых нитей?»
На коленях у Кати воздух дрогнул, и материализовался Котик. Он зевнул, обнажив острые клыки, и лениво посмотрел на Далина.
«Это была моя работа, огнедышащий,» – прорычал Котик, его голос был скрежетом камня. – «Сложно было, ой как сложно! Удержать нити ее истинности к тебе. Почти надорвался! Но я – сделал. Потому что Хозяйка сказала: тебе пока знать не надо. Значит – не надо. Моя задача – защищать ее интересы. А не твое драконье любопытство.»
Далин уставился на Котика, потом на Катю, потом снова на Котика. В его глазах мелькали искры гнева, обиды, но больше – потрясения. «Это... это подло,» – наконец выдохнул он, обращаясь к Котику. «Лишить меня... этого знания. Тогда.»
Котик лишь фыркнул, и от этого фырканья в воздухе запахло озоном. «Подло? Скажи – преданно. Я служу Хозяйке. Ее воля для меня – закон. Если бы не сегодняшний... инцидент с кулоном,» – он кивнул на шею Кати, – «ты бы так и не узнал. И продолжал бы страдать от призрачного запаха, а моя Хозяйка – от твоих холодных взглядов и подозрений.» Котик прищурился. «Хотя... теперь я вижу, холодность куда-то испарилась. Любопытно.»
Далин провел рукой по лицу, смахивая невидимую пыль. Он снова посмотрел на Катю. Гнев угас, сменившись глубокой, почти болезненной нежностью и пониманием. «Катя... мне жаль. Жаль, что ты чувствовала себя … Жаль, что я... что мы все... дали тебе повод так бояться.» Он наклонился вперед, его взгляд стал невероятно серьезным. «Но знай: если бы не сегодня... если бы этот кулон не сорвали... я все равно добивался бы тебя. Всеми силами. Каждым днем. Потому что я...» – он запнулся, – «...потому что я люблю тебя. Чистым сердцем. Не Алмаз Четырех Стихий. Не Истинную. Тебя. Катю. Твою смелость, твой ум, твою упрямую решимость, твою доброту к Луизе и Элис... даже твою любовь к этому вредному комку тьмы,» – он кивнул на Котика, который лишь самодовольно урчал. – «Я знаю, как для тебя важна была свобода. Важно быть выбранной, а не обреченной. Метка...» – он коснулся своей груди, там, где должна была появиться Печать, – «...она ничего не изменит в моем решении. Ничего не изменит в том, как я буду завоевывать твое сердце. Она лишь... даст мне право быть твоим щитом. От других. От этого безумия. И, надеюсь, – шанс доказать тебе, что мои чувства настоящие. Что они – не от запаха и не от метки. А от тебя.»
Катя чувствовала, как комок подступает к горлу. Слезы наворачивались на глаза – слезы облегчения, стыда за сомнения и какой-то хрупкой, невероятной надежды. Она кусала губу, пытаясь сдержать их. «Прости, Далин... Прости за все это... за ложь, за недоверие...»
Он резко махнул рукой, отсекая ее извинения.