«Не извиняйся. Ни за что. Ты выживала. Как могла. В ситуации, в которую никто не должен был попасть.» Он протянул руку через узкое пространство кареты. «Дай руку.»
Она колебалась лишь мгновение, потом положила свою ладонь в его большую, теплую руку. Его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев, крепко, надежно, но без давления. Так они и ехали, молча, держась за руки, пока карета не начала замедлять ход, сворачивая с основной дороги на узкую, заросшую травой тропинку.
Вскоре возница остановил лошадей. «Старые Рощи, господа. Дальше – пешком.»
Воздух здесь был другим. Древним, тихим, насыщенным магией, которая вибрировала не в воздухе, а в самой земле, в стволах исполинских деревьев. Солнечные лучи пробивались сквозь невероятно густую, изумрудную листву столетних дубов, буков и вязов, рисуя на земле золотистые узоры. Тишина была не мертвой, а живой – шелест листьев, щебет невидимых птиц, журчание где-то близко ручья. Папоротники росли выше пояса, мхи бархатным ковром покрывали корни и валуны. Казалось, время здесь текло медленнее, а сама природа дышала мудростью эпох.
Они шли по тропинке, все глубже в чащу, все еще держась за руки. Магия места обволакивала их, успокаивая тревогу, настраивая на что-то важное, сакральное. Даже Котик перестал ворчать про эклеры и сидел на плече Кати, настороженно озираясь.
И вот они вышли на поляну. В центре нее стояло Древо Любви.
Это был не просто старый дуб. Это было существо. Его ствол, покрытый серебристо-серой корой, испещренной глубокими морщинами-узорами, был так толст, что его не обхватили бы и десять человек. Крона раскинулась невероятным шатром, уходящим высоко-высоко, теряясь в зелени других гигантов. Листья его переливались всеми оттенками зеленого и золота, а между ветвями, словно живые огоньки, порхали крошечные, светящиеся сущности – духи леса. От Древа исходило теплое, манящее сияние и чувство... бесконечного покоя и вечности.
Катя и Далин остановились на краю поляны, завороженные. Сердца их бились в унисон.
«Готова?» – тихо спросил Далин, не отпуская ее руку.
Катя глубоко вдохнула воздух, пахнущий прелой листвой, мхом и древней магией. «Готова.»
Они шагнули вперед, к подножию исполина. Тень Древа накрыла их. Воздух сгустился, наполнившись тихим, мелодичным гудением, словно Древо запело.
И тогда это случилось. От ствола отделились две тонкие, сияющие золотом лозы. Они плавно поплыли по воздуху, как живые, нежные щупальца света. Одна направилась к Кате, другая – к Далину.
Лоза коснулась Кати чуть выше сердца. Тепло, нежное и глубокое, разлилось по груди, проникло в самое нутро. Она почувствовала, как что-то внутри нее – тот самый безбрежный океан силы и ее истинная суть – откликнулось, протянулось навстречу... и соединилось с чем-то бесконечно знакомым, родным, ждавшим этого момента. На ее коже, чуть левее груди, вспыхнуло и застыло сияющее золотое клеймо – сложный, изящный узор, похожий на сплетенные корни и крылья. Печать Сродства.
В тот же миг вторая лоза коснулась Далина. Он вскрикнул – не от боли, а от потрясения. Его глаза широко раскрылись, залитые золотым светом. На его мощной груди, симметрично Печати Кати, проявился такой же сияющий узор. Он ощутил невероятную полноту, завершенность, как будто потерянная часть его души внезапно вернулась и заняла свое место. Связь с Катей, всегда ощущаемая им как магнитом, теперь стала физической реальностью, прочным золотым мостом между их сущностями. Запах Кати, ее магия, ее эмоции – все это обрушилось на него не как ослепляющий шквал, а как теплая, знакомая река, частью которой он теперь был навсегда. И главное – он почувствовал ее ответ. Ее признание. Ее истинность для него.
Свет лоз погас. Золотые Печати продолжали мягко светиться под одеждой. Гул Древа стих, сменившись глубоким, довольным шелестом листвы. Духи-огоньки закружились вокруг них быстрее, словно поздравляя.
Далин стоял несколько секунд, потрясенный, впитывая новые ощущения. Потом он повернулся к Кате. В его глазах светилось столько чувств – облегчение, благодарность, невероятная нежность и та самая, чистая любовь, о которой он говорил. Он не сказал ни слова. Он просто шагнул к ней и обнял. Крепко, бережно, зарывая лицо в ее волосы, вдыхая ее теперь только его запах без страха и безумия, а с бесконечным счастьем.
«Спасибо,» – прошептал он наконец, его голос дрожал. – «Спасибо, что дала нам этот шанс. Что мы здесь. Что это... правда.» Он отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза, его ладонь легла на ее щеку. «Я счастлив. Несмотря на весь хаос, на весь ужас... я бесконечно счастлив, что все развернулось именно так. Что мы – здесь. И что ты – моя. По-настоящему. И я – твой.»
Катя прижалась к его ладони, чувствуя, как тепло Печати на груди сливается с теплом его руки и теплом, разливающимся у нее внутри. Страхи еще не ушли, будущее было туманным, но в этот момент, в объятиях своего Истинного, под сенью древнего Древа, она чувствовала себя в безопасности. Впервые за долгое время – по-настоящему в безопасности. И это чувство было дороже всего.
«Поехали обратно?»– тихо спросил Далин, все еще не отпуская ее.
«Да,» – кивнула Катя, и в этом слове теперь звучала не только академия, но и то новое, хрупкое и невероятно прочное, что только что родилось между ними под золотыми листьями Древа Любви.
Они вернулись к карете, держась за руки, их Печати тихо светились сквозь ткань одежды, как маленькие солнца, освещающие путь в новую главу их жизни. Котик, устроившись у Кати на плече, довольно мурлыкал, предвкушая обещанные эклеры и конец своей изматывающей службе по сокрытию океана.
Глава 60: Право Выбора и Печать Принадлежности
Дорога обратно в «Солнечный Шпиль» пролетела в тишине, наполненной новыми ощущениями. Золотые Печати под одеждой тихо пульсировали теплом, напоминая о неразрывной связи. Далин не отпускал руку Кати, его большой палец время от времени нежно проводил по ее костяшкам. Даже Котик, сытно задремавший на коленях Кати после воображаемых эклеров, казался довольным.
Но мир за стенами кареты был далек от покоя. Академия встретила их не тишиной учебы, а грозовой атмосферой ожидания. У главных ворот, обычно охраняемых лишь парой стражников, теперь стоял плотный кордон из магической стражи и представителей Совета Драконов. Их лица были напряжены, взгляды – настороженными и оценивающими.
Не успели Катя и Далин ступить на мощеный двор, как к ним подошел старший архивариус Лоренцо, выглядевший еще более пыльным и озабоченным, чем обычно.
«Мисс Бродская. Господин Игниус,» – он кивнул, избегая смотреть на их сплетенные руки. «Вас ожидают. В Зале Совета. Немедленно.»
В зале Совета, обычно пустовавшем, было не протолкнуться. На возвышении за длинным столом восседали старейшие маги академии и представители Гильдии Магов – лица суровые, глаза полны расчета. По правую сторону зала плотной стеной стояли драконы в человеческом облике – члены Совета Драконов, отцы влиятельных кланов, их наследники. Среди них Катя узнала и Сириуса Ноктюрна, его ледяной взгляд был прикован к ней с хищной интенсивностью. По левую – теснились маги, преподаватели, их взгляды выражали смесь любопытства, алчности и тревоги. Воздух гудел от подавленных разговоров, звенящего напряжения и невысказанных требований.
Старейший дракон Совета, седобородый исполин с глазами, как две тлеющие угли (Катя вспомнила его голос с Испытания Связи), поднял руку. Гул стих, но напряжение лишь возросло.
«Екатерина Бродская,» – его голос, низкий и гулкий, заполнил зал. «События сегодняшнего дня… открыли истину. Вы – Универсальная Истинная. Феномен, невиданный веками. Это ставит нас перед необходимостью обеспечить вашу безопасность и… определить ваше будущее место в нашем мире.» Он обвел взглядом драконов. «Совет Драконов, во исполнение древних законов и ради предотвращения хаоса, обязан избрать вам достойного жениха из числа сильнейших и знатнейших драконьих родов. Ваш статус Алмаза Четырех Стихий лишь подчеркивает важность этого выбора для…»
Не договорив, он был прерван. Сириус Ноктюрн встал, его движение было резким, как удар ножом.
«Я, Сириус Ноктюрн, Судья Высшего Круга, представитель клана Ноктюрнов, заявляю о своих правах и готовности взять Катю Бродскую под свою опеку и защиту, как будущую супругу. Мои ресурсы, влияние и сила гарантируют ей безопасность и положение, соответствующее ее статусу.»
Его слова стали сигналом. Со скамей драконов поднялись еще несколько фигур:
«Клан Громового Крыла предлагает…»
«Мой сын, наследник…»
«Узы с нашим родом обеспечат…»
Требования смешались, голоса нарастали. Одновременно поднялись маги с другой стороны:
«Нелепость! Алмаз Четырех Стихий – достояние магического мира! Ее место среди магов!»
«Брак с достойным магом укрепит…»
«Она должна завершить обучение под нашим присмотром!»
«Драконы лишь разожгут новые конфликты!»
Шум перерос в гул, потом в крик. Зал превратился в поле битвы амбиций, где Катя была лишь призом. Никто не обращал внимания на ее сплетенную с Далином руку, на его темнеющий от гнева взгляд.
Катя почувствовала, как внутри закипает не страх, а ярость. Ярость против этой системы, против того, как ее судьбу решают, как вещь. Она вырвала руку у Далина и сделала шаг вперед, к центру зала, туда, где стоял стол старейшин.
«ВНИМАНИЕ!» – ее голос, усиленный порывом магии молнии, прозвучал как хлопок грома, оглушив спорщиков. Все взоры, полные возмущения и удивления, устремились на нее.
Она стояла прямо, плечи расправлены, глаза горели.
«Когда я очнулась в этом мире, в этом теле,» – начала она, четко выговаривая каждое слово, – «я не знала, что столкнусь с законами, которые отнимают у девушки самое главное – право выбора. Право самой решать, кого любить, за кого выходить замуж, как жить свою жизнь.»