Действительно в образовавшейся вдруг тишине стало отчетливо слышно, как поскрипывает конская сбруя под массивным телом Портоса.
— Да, черт возьми! Скоро я и сам буду скрипеть, поскольку от этого безделья просто начинаю ржаветь, — проворчал Портос, пытаясь принять более удобную позу в седле, от чего оно застонало еще более жалобно.
— У нашего Геркулеса зачесались руки. Что ж, возможно, под Замостьем им найдется применение, — сказал Атос.
— Вы так думаете? — удивился д’Артаньян.
— Определенно, — подтвердил мушкетер.
— Вам так не терпится повоевать? И за кого — за этих оборванцев, которые подняли мятеж против своего короля? — продолжал допытываться гасконец. — Кстати, как ваша рана, Арман? — неожиданно спросил он.
Все уже как-то подзабыли, что во время дуэли с немцами Атос был ранен.
— Благодарю вас, уже практически не беспокоит, лишь холодит немного во время ненастья.
Тем временем, небо стали затягивать тучи, то там, то тут сверкала молния, вот-вот должен был пролиться дождь.
— Я-то думал, что вы с Хмельницким в доверительных отношениях! — вернулся к прежнему разговору Атос.
— Я всего лишь выполняю поручение первого министра Франции.
— Да, я совсем, об этом забыл. А что до того, что мне, как вы выразились, не терпится повоевать, причем на чьей угодно стороне, то, скажу вам так: да, я солдат, и мое дело — война. Как, по вашему, мы трое, оказались здесь, на краю Европы? Мы, в отличие от вас, Шарль, — наемники, а дело наемников — воевать. Хотя, надо признаться, я сам себе иногда задаю вопрос: куда же, к черту, нас занесло? Не проще было бы осесть где-нибудь в тихой глуши, наслаждаться прелестями провинциальной жизни, охотиться…
— Зажаривать оленя на вертеле, — встрял в разговор Портос.
— Наставлять юных дев в Законе божьем, — присоединился Арамис.
— Да-да, — рассмеялся Атос, — все более-менее в этом духе.
— Послушайте, друзья! Я только что сочинил сонет, который непременно хочу вам прочесть.
— Валяйте, старина! — проревел Портос, и все четверо рассмеялись.
Арамис, приостановив лошадь, принял важный вид, выровнялся в седле. Он отвел в сторону правую руку, прочистил горло и начал декламировать:
— Хочу испить до дна я чашу эту
За радость бытия, за деву свежую, за быстроту клинка
И за удачу. Выпьем же, друзья!
Судьбу свою за все благодаря.
— Гениально! — воскликнул Портос, который сам не мог не то что сочинить, но и запомнить хотя бы одну стихотворную строчку.
Остальные мушкетеры ограничились дружными аплодисментами.
Они только что проехали доминиканский собор, после чего повернули налево.
— Глядите! — вдруг взволнованно крикнул д’Артаньян.
— Куда? — Атос пытался проследить взгляд гасконца.
— Вон там, — д’Артаньян протянул руку, указывая вдаль.
Возле отдаленного дома мелькнула тень — кто-то прошмыгнул в арку. В этот момент молния вновь озарила небо, через некоторое время послышался раскат грома.
— Кто это? — спросил Портос.
— Надо подъехать поближе, — предложил Арамис.
Мушкетеры, слегка пришпорив коней, подъехали к дому, в арке которого скрывался некто, кто пытался избежать встречи с вооруженными людьми. Это мог быть как враг, так и безобидный зазевавшийся прохожий, не успевший вовремя укрыться от греха подальше в собственном жилище. Именно это и предстояло выяснить нашим героям.
В темноте проема они увидели фигуру. При более близком рассмотрении выяснилось, что это женщина. Одета она была по местной моде. Женщина прикрывала рукой лицо. Атос подошел к женщине, отвел руку и в то же мгновение отшатнулся.
— Леди Карлайль! — воскликнул он. Голос его дрожал.
— Вы ответите за свое коварство! — жестко сказал д’Артаньян.
Он подошел к Леди Карлайль и грубо схватил ее за руку.
— Не прикасайтесь ко мне! — воскликнула она. — Что вам от меня нужно?
— Вы чуть не погубили меня, сударыня! — Д’Артаньян отпустил ее руку, но не спускал с нее глаз. — Если бы не друзья и божья помощь, меня уже, наверное, не было бы в живых!
Кривая ухмылка исказила прекрасное лицо двадцатитрехлетней женщины.
— Чего вы хотите? Убить меня? Ну же, говорите?
Д’Артаньян находился в некотором замешательстве. Он, по правде, и сам не знал, что следует делать с этой женщиной. С одной стороны, ему не терпелось отомстить, с другой — он не хотел превращаться в подлого презренного убийцу.
— Атос, — крикнула Леди Карлайл, воспользовавшись нерешительностью д’Артаньяна. — Вы же знаете, как я люблю вас! Сделайте что-нибудь, спасите меня от этого монстра!
Атос весь дрожал, казалось, он сейчас потеряет сознание. Он как завороженный протянул руку в сторону этой магической женщины.
— Арман, умоляю вас, остановитесь! — вскричал д’Артаньян.
Но Атос не слышал его. В его ушах звучал волшебный голос сирены, погружавший его в сладкий сон. Казалось, что еще чуть-чуть, и она, за чьим прекрасным ликом скрывалось жестокое чудовище, зачаровав свою жертву, начнет терзать ее, впиваться в нее своими жадными устами.
— Трусы, убийцы, вы решили убить слабую женщину! Атос, спаси меня! Я знаю, ты не дашь мне погибнуть! — взывала Леди Карлайль.
— Еще один шаг, Арман, и мы скрестим шпаги! — голос д’Артаньяна был тверд как сталь.
Атос, начавший, кажется, понемногу приходить в себя, обвел взглядом друзей. По их суровым лицам он понял, что мушкетеры меж собой солидарны.
— Прошу вас, — тихо произнес он. — Я прошу вас — отпустите ее. Дайте этой женщине уйти.
— Отпустить ее? — грозно спросил д’Артаньян.
Атос лишь молча кивнул. Гасконец переглянулся с двумя другими мушкетерами. Арамис кивнул, Портос пожал плечами. Д’Артаньян посмотрел на Атоса, затем перевел взгляд на женщину.
— Леди Карлайль! Хоть я не уверен, что это ваше настоящее имя, но мне это определенно все равно. Я прощаю вам все те невзгоды, с которыми мне пришлось столкнуться по вашей милости. Я прощаю вам ваше коварство, которое вы используете, приворожив моего друга Атоса. Я прощаю вам ваши прежние преступления, о которых могу лишь только догадываться. А теперь уходите, и не приведи Господь, если наши пути снова пересекутся. Прощайте!
Леди Карлайль быстро взглянула на д’Артаньяна, затем на всех остальных и, поняв, что ее в самом деле отпускают, выскочила на улицу, и через мгновение ее и след простыл.
Мушкетеры через несколько мгновений также вышли из арки, сели на лошадей и продолжили свой путь, несколько подавленные из-за случившегося. Разговор не клеился. Атос в задумчивости ехал чуть позади.
Они только свернули на Армянскую улицу, как вдруг услышали душераздирающий крик.
— Быстрее! — крикнул д’Артаньян.
Все четверо пришпорили лошадей, даже Атос вышел из оцепенения.
Крик повторился. Затем еще один, а потом еще несколько. Они неслись со стороны Армянского собора. Мушкетеры устремились туда. Вдруг все стихло. Лишь в небе продолжало погромыхивать. Свинцовые тучи угрожающе нависали, в воздухе пахло дождем.
Друзья въехали во дворик собора и поначалу ничего не заметили.
— Туда! — коротко скомандовал Арамис, первый увидевший распластанную на земле фигуру.
Это была Леди Карлайль. Платье на ней было разорвано. Она лежала с широко открытыми глазами и тяжело дышала.
Атос склонился над ней, а Портос, Арамис и д’Артаньян обошли всю прилегавшую к собору территорию, но никого не нашли. Мерзавцы, кто бы они ни были, совершив свое гнусное преступление, успели скрыться.
Атос бережно взял на руки несчастную и положил ее на круп своей лошади. Друзья помогли ему сесть в седло так, чтобы не побеспокоить Леди Карлайль, которая от пережитого потрясения лишилась чувств.
Примерно через четверть часа они подъехали к монастырю. Мушкетеры спешились, осторожно спустили остававшуюся без сознания женщину на землю, усадили на ступеньки, прислонив спиной к стене.
Атос склонился над Леди Карлайл, продолжая держать ее за руку.
— Пойдемте, Арман, сестры позаботятся о ней, — сказал Арамис, кладя руку на плечо друга.
— Здесь мы бессильны, — мрачно промолвил Портос.
Атос пристально посмотрел на друзей, в его глазах стояли слезы. Он устремил взгляд на д’Артаньяна.
— Теперь вы удовлетворены? — с горечью спросил он.
— Видит Бог, я не желал ей такой участи! — взволнованно воскликнул гасконец.
Раскат грома заглушил голоса. Из нависших над городом свинцовых туч пролились первые капли дождя. Они текли по лицу Атоса, смешиваясь с не успевшими еще высохнуть слезами. Наконец, он встал, нахлобучил на голову шляпу, надвинув ее почти на самые глаза, тяжело взгромоздился на лошадь. Мрачная кавалькада двинулась в сторону крепостной стены. Дождь усиливался.
Глава двенадцатая. Пикник на обочине, или Завтрак на траве
Войско Хмельницкого продолжало двигаться в направлении Замостья. На пути следования отдельные отряды совершали набеги на близлежащие города, собирая с них откуп. Наиболее дерзкие полковники делали глубокие рейды вглубь польской территории.
Люди гетмана смогли перехватить ряд писем, из которых следовало, что Вишневецкого нет и в Замостье, и что он отправился в Варшаву на сейм, который должен был избрать нового короля. Поистине, какой-то неуловимый мститель, был этот Вишневецкий.
Хмельницкий отправил вперед татар и передовой козацкий полк, с которыми передал письмо жителям Замостья. В нем он убеждал защитников города сдаться по-хорошему, заплатив выкуп, как ранее это сделал Львов. Командиру немецких наемников гетман предложил перейти на свою сторону.
Но замостяне не поддались на эти увещевания и решили оборонять крепость. Замостье было очень хорошо укреплено, запасов и оружия было вдоволь, людей тоже хватало. До прихода татар и козаков все предместья были уже сожжены, как ранее под Львовом. Перед Хмельницким опять встала дилемма — штурмовать ли город или взять его в длительную осаду.