Особенно заинтересовали Сибил наброски к портрету мужчины, которого Изабель никак не идентифицировала. «Это просто лицо. Я его не знаю», — говорила девочка, однако сквозивший в ее словах страх тревожил Сибил.
Любопытство заставило ее поговорить об этом с Мирандой. Та тотчас достала из сейфа целую пачку порванных листков бумаги.
— Изабель нарисовала это сразу после убийства матери, — пояснила она.
Дело в том, что, узнав от Нины о рисунках Изабель у нее в дневнике, Миранда совершила в общем-то неблаговидный поступок — обыскала шкаф и мусорную корзину Изабель. Там она и нашла эти самые клочки бумаги.
— Я приняла их за автопортреты, — сказала Миранда. Сибил согласилась. Не было никакого сомнения, что Изабель нарисовала себя: маленькое овальное личико, искаженный криком рот, длинные прямые линии вдоль лица — очевидно, волосы. На рисунке, правда, не было ни носа, ни ушей, волосы росли только с одной стороны, но выражение лица читалось совершенно отчетливо: на нем был написан ужас.
— А вот это… ну… какой-то неизвестный. — Миранда протянула Сибил несколько перечеркнутых набросков.
На них был изображен тот же самый, что и на недавних портретах мужчина: квадратная челюсть, широко раскрытый глаз, застывшая усмешка на губах.
— Ее отец? — спросила Сибил. Миранда покачала головой. — Дядя? — Та снова ответила отрицательно. — Мне не нравится, что девочка пять лет рисует одно и то же лицо и не знает, кто это, — нахмурилась Сибил.
— Да уж, ничего хорошего в этом нет.
— Вы не против, если я покажу ее наброски своему приятелю в Альбукерке? — спросила Сибил.
— Что это за приятель?
— Он психолог.
— Если Изабель нужна помощь, — кивнула Миранда, немного смущенная тем, что сама не додумалась обратиться к профессионалу, — мы с Луисом должны быть в курсе.
Прежде чем показывать рисунки, Миранда вкратце рассказала доктору Ричардсу историю Изабель. Она посчитала нужным добавить, что, несмотря на то чувство тревоги, которое просматривается в последних набросках, девочку нельзя назвать несчастным ребенком. Она любит свою нынешнюю семью, часто смеется. У нее есть друзья. Изабель охотно помогает по дому, с нетерпением ждет занятий с Сибил и вылазок на природу с Мирандой. В школе у нее хорошие отметки. И наконец, по словам Нины, последние три года кошмары ей не снятся.
Ричардс поинтересовался, поддерживает ли девочка связь с родной семьей, и Миранда ответила, что Изабель раз в неделю разговаривает по телефону с Флорой и несколько раз в месяц получает письма как от нее, так и от Алехандро.
— Тому, что вы мне рассказали, и тому, что я вижу на этих рисунках, есть различные объяснения. Самое простое из них заключается в том, что девочка предпочитает портретам ландшафты, поскольку ей не хватает терпения подробно вырисовывать мелкие детали.
Миранда с облегчением вздохнула. Выражение же лица Сибил осталось скептическим и напряженным.
— По другой теории, вот эти линии как будто говорят, что девочка боится, как бы ее не бросили. В случае с Изабель это вполне вероятно.
Врач снова просмотрел ранние наброски, затем более поздние. Кроме портретов, Сибил также принесла сюда несколько рисунков. На них Изабель изобразила плотные облака на темно-синем небе; из-за тучи выглядывает полная луна; черноту неба пронизывает, нисколько не рассеивая при этом тьму, серебристая молния.
— Кроме докторов и диких животных, дети часто боятся грозы и темноты, — произнес Ричардс. — Учитывая те ужасные обстоятельства, которые ассоциируются у Изабель с грозой, вполне естественно, что ее страхи преувеличены.
Он придвинул к себе рисунки, на которых, по словам Миранды, были изображены Мартин и Альтея.
— Изабель очень любила своих родителей, — продолжал Ричардс. — А они были безжалостно вырваны из жизни. Потому-то она и чувствует себя брошенной и видит свое лицо незавершенным.
Он поднял взгляд на сидящих перед ним женщин. Глаза Миранды увлажнились.
— Я чувствую себя такой беспомощной, — пробормотала она.
— Напрасно. Вы сделали все, что могли. Более того, вы с мужем окружаете ее любовью и даете ей ощущение стабильности. Дядя и тетя, в свою очередь, обеспечивают связь с прошлым, а искусство играет роль отдушины.
Миранда вытерла глаза, но слезы все текли и текли.
— Учитывая то, что она перенесла, — желая немного успокоить Миранду, сказал Ричардс, — Изабель чувствует себя весьма неплохо. Самое страшное уже позади, миссис Дюран, пусть это вас утешит.
— Как вы думаете, он из прошлого Изабель? — спросила Сибил, указав на портрет неизвестного. Ричардс ведь не сказал о нем ни слова.
— Почему она рисует его лицо? — тотчас подхватила Миранда.
Доктор Ричардс поморщился. Глядя на женщин, он понимал, что они догадываются, каков будет его ответ.
— Это лицо она видит в кошмарах, — тихо проговорил врач. — Вероятно, именно он убил ее мать.
В мае Изабель наконец дождалась того, что так долго ждала: тетя Флора и Алехандро сообщили, что теперь она может приехать в Барселону.
— А Тереза Серрат там будет? — спросила Изабель, вспомнив дочь Педро и Консуэлы.
— Нет. Она собирается провести лето у родственников в Марбелье. А ты не хочешь взять с собой Нину? — внезапно спросила Флора.
— А можно? Ты серьезно? Не возражаешь?
— Да, конечно, не возражаю, — радостно засмеялась Флора.
Через несколько дней из Испании пришло два письма. Одно из них предназначалось Дюранам — в нем говорилось, что нужно снять деньги со счета Изабель, чтобы покрыть все расходы, связанные с поездкой девочек в Барселону. Второе письмо было адресовано Изабель.
Оказывается, иск об опекунстве отозван. Возможно, Мурильо и впрямь отказались от мысли заполучить свою внучку.
— Я очень рада! — захихикала Нина, все еще не веря, что поедет на лето в Европу.
— Подумать только, Изабель, — пытаясь не выказывать своего огорчения, сказала Миранда, — ты увидишься со старыми друзьями и побродишь по любимым местам. Это так здорово! — Улыбка Изабель стала шире, но во взгляде читалась грусть. — Что такое, милая? — удивилась Миранда. — Ты боишься ехать в Барселону?
— Алехандро и Флора тебя защитят, — сказал Луис. — Они не позволят твоим бабушке и дедушке беспокоить тебя.
Изабель посмотрела на него с изумлением. Ее мысли были сейчас столь далеки от Мурильо, что она не сразу и сообразила, о чем идет речь.
— Я волнуюсь, — опустив глаза, сказала девочка.
— Из-за чего? — удивился Луис.
— Когда я вернусь, все будет не так. — Она подняла глаза. — Барселона — это папа и мама. Трудно себе представить, как будет без них.
— Конечно, это звучит странно, но я думаю, что поездка пойдет тебе на пользу, — вздохнула Миранда. — В твоей душе очень долго жили печальные воспоминания о том, как ты потеряла родителей. Теперь тебе нужны радостные воспоминания.
— Все в Барселоне думают, что мой папа убийца, — дрогнувшим голосом сказала Изабель.
— Флора и Алехандро так не считают, — пришла ей на помощь Нина.
— Как и друзья твоих родителей, — добавил Луис. — Мы все верим, что Мартин невиновен.
Изабель покачала головой:
— Только тетя Флора и дядя Алехандро знают, как было дело. — К горлу ее подкатил комок. — А еще все бог знает что думают обо мне! Может, считают, что я бросила папу?
— Не важно, что думают другие, — махнула рукой Миранда. — Ты ведь знаешь, как папа любил маму. Знаешь, что он не мог причинить ей вреда, а остальное не важно.
Изабель согласно кивнула, но было понятно, что ситуация прояснится только с ее возвращением в Барселону.
Весь следующий месяц прошел в заботах и подготовке к путешествию. После занятий в школе Изабель и Миранда несколько раз ходили покупать подарки для Флоры, Алехандро и семьи Серрат. Чтобы девочки сами разработали маршрут путешествия, Луис отвел их в туристическое агентство за картами-схемами. Преподаватели Изабель поручили ей сделать несколько докладов, посвященных испанской кухне и традициям. Подруги снабдили ее списком вещей, которые надо было привезти из Барселоны, а Сибил строго-настрого наказала продолжать рисовать, а еще сделать как можно больше фотографий, и прежде всего сфотографировать здания, спроектированные Антонио Гауди, и конечно, посетить все художественные музеи.
Перед отъездом девочек в Барселону Миранда и Луис устроили прощальную вечеринку. А поскольку Дюраны пригласили на нее чуть ли не весь город, то Изабель и Нине на каждом шагу желали счастливого пути. Только теперь Изабель поняла, сколько у нее друзей в Санта-Фе.
Внутренний дворик Ла-Каса весь был усеян десятками фаролитос — маленьких бумажных пакетов, служивших подставками для свечей. С крыши свешивались и раскачивались на ветру розовые и бирюзовые бумажные ленты. Сквозь грохот патефона отовсюду доносился веселый смех молодежи.
Больше всего жителей Санта-Фе интересовал «Эль кастель де лес брюшотс» — дом тети Флоры — особенно после того как Изабель объяснила, что по-каталонски это означает «Замок духов».
Сначала «Эль кастель де лес брюшотс» был настоящим замком — с башнями, бастионами и даже рвом. Построенный в десятом веке, он тогда походил на знаменитый Алькасар, однако постепенно замок разрушился, и к четырнадцатому веку от него осталась всего одна башня. К счастью, францисканские монахи решили построить здесь монастырь и, чтобы не разбирать все до основания, включили башню в ансамбль монастыря.
Несмотря на то что монахи решительно отвергали все слухи о привидениях, местные жители считали, что единственная башня уцелела только благодаря вмешательству сверхъестественных сил. Ведь именно в этой башне встретила свою судьбу Дама Кастель.
Как гласит легенда, в десятом столетии замком владел герцог Кардона. Это было время, когда испанские христиане оттесняли на юг последователей ислама — мавров. В один прекрасный день герцог уехал на войну, и его дочь тут же объявила, что влюбилась в предводителя мавров и намерена, приняв его веру, стать ему женой. Ее брат, наследник титула, придя в ужас от такой перспективы, именем отца заточил ее в башне. Через год она умерла от тоски. Как утверждает кое-кто из местных жителей, иногда в завываниях ветра здесь слышится голос Дамы Кастель, зовущей своего возлю