тся от своей невесты из-за того, что «заблуждался», но только не Майкл Фоссет!
— Вероника любит меня, и я поступлю как свинья, если брошу ее сейчас, — твердо сказал я.
Лицо Селин исказилось, но она тут же взяла себя в руки.
— А как же я? — тихо спросила она. — Разве я не люблю тебя? Ты готов разбить мое сердце?
Она так жалобно смотрела на меня, что я почти поверил ей. Сколько раз я видел это на сцене! Огромные умоляющие глазищи, жемчужные слезки стекают по щекам, руки, судорожно прижатые к груди… Кого я вижу сейчас? Талантливую актрису или действительно любящую женщину? Еще полгода назад я бы не усомнился в любви Селин. Но сегодня я твердо знал, что потеряю себя, если помчусь за химерой…
— Прости меня, Селин, — произнес я с сожалением. — Нам не надо было начинать все это. Мы слишком разные люди, чтобы быть счастливыми вместе.
— Ты думаешь, твоя девчонка сделает тебя счастливым? — резко спросила она.
Я вспомнил живое личико Вероники, ее задорную улыбку, ее чудесное тело… Я почувствовал… нет, невозможно понять, что именно я почувствовал… И все же я не колебался в ответе.
— Да, — кивнул я. — А я постараюсь сделать счастливой ее. Это будет, по крайней мере, честно.
Бац. У меня зазвенело в ушах, а левая щека загорелась. Я никогда не видел Селин Дарнье в таком гневе. Она бы испепелила меня взглядом, если бы могла. Но я был рад, несмотря ни на что. Селин переживет любовное разочарование. Вероника вряд ли. А настоящий джентльмен играет по правилам, которые определяет для него совесть.
Селин вылетела из комнаты для женихов и едва не столкнулась с Питером Фрисби, моим давним другом и шафером. Питер пришел, чтобы пригласить меня в церковь. Селин бросила на него уничтожающий взгляд, от которого бедняга Питер побелел, а потом залился румянцем, и скрылась из виду.
— Кто это? — ошеломленно пробормотал Питер. — Что она тут делала?
— Пустяки, — беззаботно махнул я рукой. — Остатки холостой жизни.
— Ничего себе остатки, — присвистнул Питер. — Вероника ревновать не будет?
— Это уже в прошлом, — рассмеялся я. Селин действительно была в прошлом. И даже если я вскоре затоскую по ней, я никогда не усомнюсь в правильности своего решения.
Церковь святого Павла в Блумсберри была поистине огромной. Когда мы с Питером вошли в зал, количество приглашенных меня поразило. Казалось, весь Лондон собрался здесь, чтобы поглазеть на наше венчание. Я на секунду представил себе, что стало бы с Вероникой, если бы я сбежал из-под венца… Счастье всей моей жизни не стоит того. Селин не понимала, что говорит и что предлагает. Любовь любовью, но я ни за что бы не допустил, чтобы моя невеста была навеки опозорена…
Мы подошли к алтарю, где нас уже поджидал низенький круглолицый священник. Он весь лучился от удовольствия, как будто в его жизни не было высшего блаженства, кроме как соединять влюбленных.
Заиграла музыка, и все взгляды устремились к двери. Ожидали невесту. У меня пересохло во рту. Это ведь конец всем моим мечтам о Селин… Почему я не чувствую себя жертвой, принесенной жестоким богам? Мне тревожно и радостно одновременно, и как у самого настоящего влюбленного жениха у меня так сильно бьется сердце, словно вот-вот разорвется в груди…
Вероника была прекрасна. Белое настолько украшало ее, что на нее было больно смотреть… Не верилось, что такая красота существует на самом деле. Я не был жертвой, я был редкостным счастливчиком, потому что эта женщина не просто согласилась стать моей женой, но и сама страстно хочет выйти за меня замуж.
Лорд Маунтрой подвел Веронику ко мне и вложил ее холодные пальчики в мою руку. Мне не терпелось откинуть ее длинную фату и поцеловать, но обычай должен быть соблюден. Мы повернулись к священнику, который с умилением разглядывал нас. Началась проповедь. Судя по благостному лицу священника, она грозила затянуться надолго. Я стиснул руку Вероники и приготовился слушать. Я вытерплю все, что угодно.
Я не сразу понял, что Вероника говорит мне.
— Я видела тебя с Селин.
Она не поворачивала голову и говорила еле слышно, чтобы не привлекать внимания.
— Что? — переспросил я.
— Я видела тебя с Селин. Вы целовались. Меня поразил металл в ее голосе. Раньше она никогда так со мной не разговаривала.
— Я все объясню… — неловко начал я, проклиная себя за слепоту. Мне ведь почудилось белое платье, почему я не побежал вслед за Вероникой?
— Мне ничего не надо объяснять, — вздохнула она. — Я все поняла сама. Ты любишь эту женщину.
— Я…
— Не нужно больше обмана.
Она крепко сжала мою руку. Я проклинал плотную фату, из-за которой я не мог разглядеть выражение ее лица.
— Я не обманы…
Очередное пожатие заставило меня замолчать.
— Не надо, Майк, — мягко сказала она. Священник, конечно, заметил, что мы перешептываемся, и нахмурился. Но сейчас мне было не до приличий.
— Ты поспешила с выводами….
— Я поспешила со свадьбой. — Мне показалось, что ее шепот почему-то прозвучал насмешливо. — Ты очень благородный человек, Майк, и держался до последнего. Ты не виноват в том, что не смог полюбить меня. Во всем виновата я.
— Неправда…
Необходимость шептать ужасно угнетала меня. Если бы у нас было пять минут наедине, я бы объяснил ей все!
— Правда, — перебила меня Вероника. — Я полезла к тебе с признанием в любви, и тебе ничего не оставалось делать, как сделать мне предложение. Жаль только, что я слишком поздно поняла это.
Меня охватила паника. В голосе Вероники сквозила обреченность. Как будто она все решила и не собирается отказываться от своего решения. Что взбрело в голову этой девчонке? Я думал, что знаю ее как свои пять пальцев, но сейчас Вероника была для меня еще большей загадкой, чем Селин Дарнье.
— Я люблю тебя, Майк, — продолжила Вероника, и я физически ощутил, как напряжение отпустило меня. — Но я не смогу быть с тобой счастлива, зная, что ты любишь другую. Кажется, она все еще в церкви… Не теряй времени зря.
Я потрясенно молчал, надеясь, что она продолжит. Но Вероника не собиралась больше ничего говорить. Она вынесла мне свой приговор. Оставалось только привести его в исполнение.
— Согласна ли ты, Вероника Аделаида Маунтрой, взять в мужья этого человека, Майкла Реджинальда Фоссета, и быть вместе с ним и в горе, и в радости? — услышал я словно из плотного тумана гнусавый голос священника.
Рука Вероники напряглась, и я понял, что она сейчас ответит.
— Нет! — звонко крикнула она на всю церковь, развернулась и бросилась бежать по ковровой дорожке к выходу.
16Селин Дарнье
В чем я допустила ошибку? В чем? Я так замечательно придумала с этой статьей в «Дейли миррор», а она только все испортила! После телефонного разговора в тот день, когда ко мне заявилась Вероника Маунтрой, Мишель упорно избегал встречи со мной. А я так ждала его! Я старалась разузнать о нем, не возбуждая ничьих подозрений. Может быть, он болен, лежит при смерти… Я рисовала себе кошмарные картины и ужасно беспокоилась, но с Мишелем не было ничего страшного. Он не заболел и не попал под автобус. Он по-прежнему посещал заседания в своем историческом обществе и виделся с невестой. Я могла сделать только один вывод — что он намеренно игнорирует меня.
Я злилась так, как никогда в жизни. Как он посмел отказать мне? Что произошло между ним и его девчонкой? Она должна была его в порошок стереть после моей статьи! Неужели она простила его? Что ему пришлось сделать, чтобы она простила его? Ни одна нормальная женщина не сможет такое простить! А самое главное, зачем ему нужно было что-то выдумывать, оправдываться? Не проще ли было окончательно развязаться с ней?
Видимо, не проще. Я вся кипела от ревности и злости. Мишель дурак, раз отказывается от блаженства, которое я готовила для него. Никого и никогда я не любила так, как любила сейчас его! Я бы выполнила любое его желание, если бы он бросил Веронику и пришел ко мне. Если ему так нужна жена, я стала бы ему хорошей женой. Что есть у нее, чего нет у меня? Кто она такая по сравнению со мной?
Я начала охоту на Мишеля. Естественно, очень искусную и незаметную. Еще не хватало, что репортеры прознали, что я преследую мужчину. Надо мной бы вся Европа смеялась… Однако как я ни старалась, мне не удавалось поймать Мишеля. Он стал неуловимым. Другая на моем месте давно бы отступила. Другая, но не Селин Дарнье. Я точно знала, где смогу его застать. И где никто не помешает нам спокойно поговорить!
Я приехала в церковь святого Павла в лондонском предместье с непроизносимым названием совершенно одна. Закрыла лицо вуалеткой и наняла такси. Где будет Мишель перед началом церемонии? Конечно, в какой-нибудь специальной комнате, вдали от назойливой Вероники. Я проберусь туда к нему, и милой англичаночке придется уступить мне свое место рядом с ним!
Я виртуозно выполнила свой план. Гостей в церкви было видимо-невидимо, и на меня никто не обратил внимания. Похоже, церемония ненадолго задерживалась, и гости разбрелись кто куда. Это было мне на руку, я могла спокойно прогуляться по церкви, посмотреть, послушать…
Комнату для женихов я обнаружила в дальнем углу коридора, который вел к задней двери. Мишель был один, какое счастье! Мне очень не хотелось тратить время на его приятелей и шафера. Как и полагается, он был поражен, увидев меня. Ах, Мишель, разве можно быть таким неразумным…
Мы целовались так долго, что я совсем потеряла счет времени. Возбуждение во мне нарастало и захватывало Мишеля. Он уже не мог оставаться холодным, он весь горел и жаждал большего… Но тут, как назло, его внимание привлек стук двери. Ему показалось, что в комнате кто-то был.
Я, как могла, уверяла его в обратном, хотя мне было бы только на руку, если бы нас кто-нибудь обнаружил. Тогда скандал был бы неминуем, и Мишелю пришлось бы наконец посмотреть правде в глаза. Как можно жениться на нелюбимой женщине? Может быть, его настолько манит ее приданое, что он боится признаться в этом даже мне? Я внимательно присмотрелась к нему. Нет, он не Луиджи, деньги его совсем не интересуют. Тогда тем более нет смысла губить свою жизнь…