чно трудно.
Вот и появилась интересная первоочередная задача – стать человеком.
Мир словно во сне создавался по неуловимым законам скорости и динамики, извлекать данные из базы не представляло ничего сложного. Это получалось очень легко – так, словно я занимался этим всю жизнь. Но всё же я понимал, что причиной такого моментального отклика была созданная производственная мощность. Другое объяснение у меня также было – быстрота обуславливалась готовыми шаблонами из базы, ведь отсканированные люди были чрезвычайно разносторонне развиты.
Одно мгновение, и вот он – я во плоти, с набором всех человеческих чувств и атрибутов стою на берегу моего моря с белым песком, в том самом месте, где меня окликнула незнакомка.
Как же приятно находиться там, где хочешь быть. Ещё б быть с кем хочешь быть...
Но вот что касается людей... Если мир я создал за 7 секунд, то над людьми задумался. Я мог и воссоздал из памяти с максимальной подробностью всех отсканированных, за счёт их памяти получилось ещё порядка восьми тысяч людей разных возрастов и эпох. Казалось бы – дюжина людей, а скопом знает ещё не одну тысячу людей, что вполне сопоставимо с населением маленького города. Вот она – теория шести рукопожатий.
Я синхронизировал мой эталон времени – маятник с природными ритмами вновь созданного мира. Так я стал видеть время, так сказать, вживую за счёт движения планеты вокруг своей оси и, как следствие, смены дня и ночи. У меня в распоряжении было двое суток, и при этом глубокую ночь я решил не создавать. Лёгкие сумерки – белые ночи, их вполне будет достаточно.
Люди, опять люди. Как же с ними всё сложно. Какой бы я образ не создал, всегда знаю, какие у него будут повадки, привычки, манеры. Я знаю о нём всё, даже ответы на мои вопросы, которые он произнесёт, я знаю. Это не настолько скучно, насколько смертельно тоскливо. За несколько часов экспериментов я так сильно истосковался по живому диалогу, что готов был волком выть, лишь бы это ощутить. Бездушность моих образов меня угнетала.
Дать им случайные повадки – опять же это будет не случайность, а некий выбор из вариантов, который само собой я представляю. Так что для меня это будет далеко неслучайно.
Какие только ситуации я не выстраивал – это было похоже на игру «придумай самый изощренный сценарий». Час я плыл в экспедиции на огромном атомном ледоколе куда-то на север. Другие полчаса помогал запускать электростанцию под Ниагарой. Мне всё это было интересно – хоть это всё уже было в моем сознании, но акцент на каком-нибудь знании возникает именно в тот момент, когда о нём думаешь, а не когда оно висит у тебя в памяти сознания постоянно.
Это была интересная особенность сознания, которая проявлялась и в реальном мире, и была применима ко всем сознаниям. Так или иначе, но проживание этих воссозданных моментов в теле привносило много новых ощущений и красок. Намного эмоциональнее и лучше, чем бездушные люди. Таким образом можно и интровертом стать.
Очередная симуляция: огромный маяк на скалистом берегу одинокого острова, который только и ждёт такого же одинокого смотрителя. И вот он я, время как раз подошло к вечеру. Море огромное, и оно неспокойно, каждая волна испытывает берег и стены маяка на прочность, а его, смотрителя – на смелость и отвагу. Настоящая проверка силы духа. Там наверху башни сильнейший ветер с брызгами от разбившихся здесь внизу волн.
Шум моря и свист ветра, грохот прибоя, как песня для души. Нет! Люди мне здесь точно не нужны.
Почти всю так и не ставшую непроглядно-чёрной ночь я пробыл тут, но время идёт, и надо пробовать выбираться.
Мой план эвакуации провалился. Все попытки открыть проход и вернуться в собственное тело не удавались. Наверное, впервые в жизни я испытал идейное бессилие. Это чувство было мерзким, оно запускало процесс упадка мысли и дальнейшую недееспособность. После нескольких часов разных и сомнительных вариантов – а в конце других просто и не было – мне стало страшно, наверное, впервые в жизни по-настоящему. Я не боялся того, что меня отключат и тем самым разорвут единственный канал связи между этим пространством и телом. Я, управляя информационными системами отсюда, вполне могу обеспечить и предотвратить этот процесс, отключив управляющий доступ к капсуле и продлив генерацию и трансляцию модифицированного сигнала. В конце концов я могу оставить сообщение на мониторах, чтоб меня не трогали.
Я боялся того, что мне не хватит ума понять, как вернуться, ведь идеи иссякли – я боялся подвести и разочаровать в первую очередь себя. Западня оказалась сильнее меня.
***
– Сигнал по-прежнему чист?
– Да, с самого начала теста в нём лишь лёгкое возмущение. Это тревожно.
– Сколько до конца? – спросил Александр в десятый раз обходя капсулу тревожным кругом.
– Минута с четвертью, – ответил не мешкая Женя.
– Готовься доставать его!
– Хорошо. Минута.
Когда время вышло, и таймер замер на нулях, ничего не произошло. Капсула стояла неподвижно. Внутренние программы не сработали.
– Что опять такое? – спросил Александр. Но ответом ему послужило сообщение на мониторе консоли управления: «Хьюстон, у нас тут проблемы. Нужно время, капсулу не дёргайте, сигнал не отключайте. Вернусь как смогу. Ян».
Братья после прочтения вопросительно переглянулись и в один голос сказали, – «Дашин!»
Несмотря на поздний час, начальник был тут как тут спустя пять минут. Выслушав подробности и прочитав послание, он глубоко вдохнул, протяжно выдохнул, издав тем самым вздох очень глубокой разочарованности.
– И где он? – спросил руководитель.
– Так, в капсуле, – неуверенно ответил Женя.
Дашин лишь украдкой взглянул на него серьёзным взглядом и тот понял, что шуточки здесь и сейчас ни разу не уместны.
– Что вам известно? – после недолгой паузы продолжил задавать вопросы Дашин.
– Честно говоря странный вопрос, Олег, – начал Александр. – Что нам ещё может быть известно? Я всегда честно докладываю, как ты и просил в самом начале – «присматриваю» за Яном.
– И-и я, – признался Женя, в очередной раз удивлённо и вопросительно встретившись взглядом с братом, – я тоже всё докладываю. Любую мелочь.
– Так что нам добавить нечего, – подытожил Саша.
– Понятно, я рад, что у меня ещё есть преданные сотрудники. Надеюсь, так будет и дальше. С Яном случай сложный, если уже и у него не получается что-то, то тут только план «Б» поможет. И он у меня, как говорится, есть.
Дашин не подал вида, что в этом диалоге была неловкая ситуация. Он – руководитель, и ему виднее, как правильно организовать систему индивидуальной отчётности. Во всяком случае, он имел веский довод в свою пользу: Громову дозволено чуть ли не всё, и это всё хотя бы не должно быть тайной для руководства.
– Но это будем завтра решать, сегодня уже поздно. Капсулу не трогать, если придут сообщения, сразу дайте знать мне.
– Нам что, дежурить здесь? – спросил Женя.
– А есть ещё варианты?
– Да! Отправить ему сообщение. Он же как-то написал его нам, наверняка и прочесть сможет.
– Хорошо, тогда завтра утром сюда! А я по делам смотаюсь и вернусь. А там глядишь и помощь подоспеет.
На этом полуночное собрание окончилось. Ответ был кратким «У Дашина есть план. Жди».
***
Это сообщение я обнаружил спустя сутки. Уверенности оно мне не придало – я даже представить не мог, чем же может мне помочь начальник. А учитывая временной разрыв, то когда ожидать эту помощь, я тоже не могу представить.
В рамках двустороннего общения я всё же оставил свой ответ: «Принято. Жду».
Следующие несколько дней я разбирался с «механикой» этого мира – хоть он и был создан мной на основе моих знаний и знаний тех, кто был отсканирован в пространство. Этот процесс мне показался достаточно интересным и очень объёмным. Если большинство процессов в мире поддавались законам физики и подчинялись времени, то событийность иногда могла происходить в считанные доли секунды – что было неправильным. Решая эту задачку, я потратил очень много времени, на тот момент очень ценного, на мой взгляд.
Но время идёт, и его свободной части становится всё больше и больше. В некоторые периоды я просто уже не знал, как себя занять и что выдумать. Управление системами уже не составляло труда – как организм, я был единым целым с ним.
Самое страшное наказание для сознания, как оказалось – это ничего не делать, а если ликвидировать любую возможность участвовать в каком-нибудь деле, то это превращается в настоящую пытку.
Я занимал себя как мог, но вариантов – что сделать – с моей фантазией и так было немного. Вот где я вспомнил тот разговор про интеллект и фантазию!
Что остаётся? Начать выдумывать и творить? Но опять же, имея в арсенале сотни уже выдуманных и продуманных авторских миров и вселенных – зачем придумывать что-то сверхновое? Я копнул в этом направлении и слегка оторопел: придумать что-то новое наряду с этим богатством будет в тысячу раз сложнее, чем я думал.
12.Увидеть звёзды
– Ситуация на карте ментаизлучения сильно изменилась, и здесь слово «сильно» – ключевое. Что вы на этот раз соврёте, Каллидус? – с нескрываемой претензией произнёс Капитан, он же председатель собрания.
Собрание для принятия важного решения было собрано вскоре после событий на Земле. Два собрания с такой частотой – костяк руководителей был слегка недоволен, и это было на руку специалисту по изучению интеллекта.
Посреди комнаты в очередной раз висела модель земного шара со светящимися, словно звёздочками, точками.
– На этот раз наши сканеры были готовы к такому излучению, – продолжал Капитан, – мы успели их отстроить с учётом вероятной тенденции. Но помнится мне, вы сказали, что это не должно повториться, что эти недочеловеки не знают, с чем имеют дело – а тут такая сигнатура. Сигнатура, я вам скажу, как у всей Вселенной вместе взятой! Мы таких параметров никогда не считывали.
Каллидус выдержанно молчал, но после недолгой паузы, когда уже вся коллегия обратила внимание на него, он начал отвечать.