Корабль дрейфовал в просторах космоса. Солар подошёл к заднему стеклу и увидел Сириус. Он был не больше миллиметра в проекции, но на общем фоне далёких и не очень звёзд выбивался и казался чрезвычайно ярким.
– Красота, – произнёс капитан. – Каких-то десять десятков секунд, и мы оказались так далеко. Судя по состоянию твоих тканей, – обратился он к роботу, – перегрузка была незначительной. Я не наблюдаю повреждений. Уступи мне место, хочу посмотреть на всё изнутри.
Однако несмотря на своё желание, Солар по-прежнему вглядывался в направлении Сириуса.
– Что это за светящаяся точка?
Инкарт уже встал и подошёл к капитану, вглядываясь и стараясь понять, о какой точке среди прочих идёт речь. Цель очевидна. Наряду с ярчайшим Сириусом также находилось ещё одно космическое тело с высокой интенсивностью свечения.
– Там ничего быть не должно, согласно моим расчётам и данным звёздных карт, – прокомментировал Инкарт.
– Это интересно, потом надо обязательно вернуться к этому, – пробормотал Солар и погрузился в виртуальные недра корабля.
Като уже закончил с выходом из саркофага и тоже подошёл к заднему стеклу. Но не успел он произнести и слово, как корабль начал движение, Солар разворачивал его.
– Боюсь вас огорчить, – сказал робот, – но, судя по всему, вам придётся уже совсем скоро вернуться в жидкостную капсулу. Капитан разворачивает корабль и, вероятно, готовит возвратный прыжок.
– Это не самое страшное, что могло с нами случиться, – усмехнулся Като. – Расскажи мне, пока Солар занят, как всё прошло тут, снаружи? Мышцы и кожа, я смотрю, целые. Но мне нужны подробности.
– Прыжок состоялся штатно, мы смогли преодолеть внушительное расстояние. Что же касается моих тканей и их целостности, тут момент очень тонкий. По моим приборам, перегрузки бы не хватило для какого-либо повреждения, но при этом я установил, что кожа, да и новая рука в целом, под действием мыслительного процесса смогла очень быстро трансформироваться. Её клетки обладают уникальным диапазоном изменения.
Робот вытянул руку, демонстрируя её своему собеседнику. На его глазах она начала видоизменяться и покрываться чешуйками, как у рыбы, затем они увеличились и потемнели, напомнив панцирь броненосцев.
– Такая же структура и внутри руки, логично предположить, что какое-либо воздействие ей не навредит, – закончил Инкарт.
Като смотрел, как завороженный, он не мог понять, на каком этапе опыта всё стало настолько сложно и необъяснимо. Однако член научного совета не подал вида, а всего лишь коротко констатировал, что однажды в лаборатории они наблюдали подобное.
– И это ещё не всё! – воскликнул робот и продолжил: – Я выявил ещё одну нерешённую по неизвестности проблему: при равноускоренном движении, набирая на каждой секунде одну скорость света, я зафиксировал кратный ей прирост экспозиции от наблюдаемого пространства. В целом это объяснимо и логично. Даже при наличии светового фильтра в пятьдесят единиц на любом стекле, двигаясь в направлении столь массивной звезды, как Сириус, и при условии, что таких звёзд сейчас там даже две, а то и три, представить рост интенсивности светового воздействия... Да это излучение выжжет всё живое!
Като задумался.
– И неживое, – добавил он. – В таком случае тут надо не только о себе побеспокоиться, но и о целостности корабля. Выдержит ли он такую нагрузку?
Корабль уже развернулся на полуокружность, и наблюдатели системы Сириуса перешли к лобовому стеклу. Завершив несложный манёвр, капитан отключился от виртуального пространства и присоединился к диалогу.
– Поверхность корабля выполнена из динамического материала, который может менять коэффициент отражения. – Хоть капитан и занимался своими делами в виртуальном пространстве, но диалог не пропустил. – Таким образом, корабль сможет прорваться сквозь этот разрушительный и уничтожительный поток света. Да, это логично. Да, я это предвидел и рассчитал. Лобовое стекло при этом покроем трансформируем так же как и корпус корабля, на время прыжка оно будет полностью непрозрачным.
– Получается прыжок сюда – это чистой воды эксперимент. Эксперимент надо мной…
– Унывать не стоит, – попытался подбодрить капитан робота. – Всё прошло вполне ожидаемо благодаря тебе. Инкарт, займёшь место штурмана на обратный прыжок. Я останусь в кресле капитана. Бояться уже нечего, ты проверил. А тебя Като, прости, прошу вновь зайти в гидрокапсулу. Несмотря на отчасти доказанную безопасность, эксперимент продолжается, и нам нужна подстраховка в случае каких-либо нештатных ситуаций.
– Да, разумеется, – без особого энтузиазма ответил Като.
– Как бы это парадоксально не звучало, мы сэкономим этими прыжками очень много времени. Это всё же очень ценный ресурс! Поэтому давайте готовиться к обратному прыжку. Вектор с учётом движения космических тел я высчитал, сверхточный прогрессивный расчёт проложил траекторию ровно в то место, куда мы и планировали прибыть спустя несколько часов. Так быстро!.. Если они следят за твоим перемещением, Инкарт, нас там точно не ждут. Будет своего рода сюрприз. Всё готово? Выступаем, – скомандовал капитан. Като к тому времени уже стоял в быстро заполняющейся капсуле, а Инкарт занял место штурмана у проекционных экранов и настроился на их частоту.
– Всё готово к прыжку, – сказал Инкарт. – Обратный отсчёт! Десять, девять... Три, два, один!
Снова раздался непонятный щелчок, словно всё пространство разломилось и незаметно вздрогнуло. Одновременно с этим освещение внутри корабля резко снизилось, и это не было связано с глухим зашториванием всех прозрачных элементов. С каждой секундой освещение становилось всё тусклее.
– Инкарт, – обратился капитан, – разверни фотонный уловитель, мы теряем энергию двигателей.
– Выполняю, – отозвался робот.
Свет тут же нормализовался, но на совсем короткий период. После пошёл противоположный процесс: свет внутри корабля становился только ярче и ярче.
– Необходимо стабилизировать!
– Это максимально доступный диапазон, капитан, но я отправил команду на отключение уловителя.
Свет сделал ещё один шаг в сторону повышения экспозиции и плавно погас, заполонив всё вокруг тьмой.
– Система повреждена. Несколько узлов вышло из строя, также запущена система самодиагностики и восстановления. Я отключил вспомогательные системы, чтобы снизить нагрузку на гравитационные двигатели.
– Хм... Не знал, что их ресурс ограничен, – признался капитан. – До этого ни разу не было подобных инцидентов.
– Я думаю, всё можно объяснить. Главное, правильно рассуждать.
– Сейчас важно, чтобы оставшейся энергии хватило на остальную часть прыжка. Но даже если нет, на компенсирующих двигателях медленно, но верно, мы сможем добраться до цели. Как раз за полный годичный цикл, триста шестьдесят дней, и окажемся в нужном месте и в нужное время.
– Основную часть заряда погасил разгонный этап, с огромной долей вероятности, мы долетим по плану.
– Это хорошая новость, а вот это свечение в области лобового стекла меня напрягает.
В перспективе главной звезды системы на непрозрачной поверхности возникло свечение, как раскалённое железо, локально и точечно разогретое до красна.
– Не весь спектр фильтруется глухой шторой. – начал рассуждать капитан, – на такой скорости даже мизерные, неуловимые частоты накладываются на множество однотипных. Это вполне способно вызвать резонанс. Если и не в основной гармонике, так в глубинных порядках, что ещё более не изучено и неизвестно. Сейчас мы наблюдаем за этим. И буквально как высшие гармоники сверлят своими частотами обкладки конденсаторов, так и свет проникает, казалось бы, сквозь непреодолимую преграду глухой и достаточно прочной шторины. Удивительно, правда?
– Боюсь, что заходить на мультисветовой скорости в атмосферу будет чрезвычайно опасно, – предположил робот.
– Тут нет ничего опасного. Прыжок характеризуется особенностью: две точки пространства соединяются под действием сильного гравитационного воздействия, переносчиком коего и является наш корабль, поэтому уплотнение среды перемещения никак не скажется на нас. Могу даже предположить, что, находись на нашем пути астероид, спутник или планета, мы бы никак с ними не провзаимодействовали на молекулярном уровне. А вот на энергетическом – да.
– Я понял. До тех пор, пока нет внешнего наблюдателя, мы даже не столкнёмся с твёрдыми телами по пути. Обтекая их, продолжим выдерживать траекторию, словно течение некого потока. В зависимости от массы космического тела произойдёт небольшое искажение траектории, но сверхмассивные тела при нашей низкой скорости внутри тоннельного движения так и вовсе могут взять нас на орбиту.
– Этому тоже не бывать! Скорость должна быть ниже световой, что практически невозможно в условиях тоннеля. Даже фотоны со своей одной световой скоростью не кольцуется вокруг крупных звёзд, – капитан замолчал, а робот озвучил напрашивающийся неслучайный вывод:
– Или всё же кольцуются, и мы получаем в итоге светящиеся звезды?
– Хм... Это вышло случайно, – улыбнулся Солар. – Я не хотел сейчас вывести очередную гипотезу, но она красиво вписывается, что даже уверен, что оно так и есть.
Они продолжали двигаться с лёгким свечением лобового стекла. Его света хватало на распознавание уже известной окружающей обстановки, но не более. При таком слабом освещении Инкарт не смог различить мерцания, как при прошлом прыжке, поэтому решил об этом не рассказывать. Время в пути с учётом движения планеты увеличилось лишь на долю секунды. И вот счётчик отмотал, прыжковый импульс закончился, и корабль под действием силы тяжести приводнился в расчётной точке. Шторы исчезли так же быстро и незаметно, как и появились. В глаза ударил резкий дневной свет. В окне поблизости возвышались массивные скальные берега острова.
– Двигатели вновь начали набирать энергию, – констатировал робот.
– Да, я вижу. И это больше непонятно, чем интересно. Закольцованный магнитный поток, образуемый вокруг гравитино, снизился чуть ли не на девяносто процентов. Я уже подумал, что он иссякнет вовсе и двигатели выйдут из строя. А это даже не допускалось конструкторами! Все исследования нагрузочной способности этих двигателей никогда не выдавали результата снижения магнитного потока. Никогда! А тут сразу почти до ноля. Я так понимаю, сейчас происходит намагничивание гравитино в магнитном поле Планатеры. Только такой вывод напрашивается, все опыты проходили на поверхности или в близлежащем космическом пространстве, где магнитная связь и вовсе не терялась.