– И тебе доброе утро, – говорю я, медленно, как старуха, поднимаясь на ноги. Видимо, снимать злые чары и освобождать Богов природы куда тяжелее, чем кажется.
Я зажигаю лампу и осторожно подхожу к потрескиванию, скрипу и сопению, доносящимся из холла. Едва свет моей лампы освещает большую комнату с лестницей, я вижу, что мое лучшее пальто – единственное пальто, которое у меня осталось, – лежит на полу. Мшисто-зеленый поросенок с темными полосками на шкуре яростно раздирает ткань. В этот самый момент он отрывает пуговицу, выплевывает на пол, где уже валяется кучка таких же, и засовывает свою маленькую поросячью морду в карман пальто. Пытаясь проникнуть туда как можно глубже, он делает это с такой силой, что я слышу треск разрывающихся швов.
– Стоп! – кричу я. – Прекрати!
Поросенок не обращает на меня никакого внимания, поэтому я падаю на колени рядом со своим испорченным пальто и обнаруживаю на полу пережеванные остатки ветки лесного ореха, которую вчера принесла мне моя фея. Вокруг на полу валяется несколько осколков скорлупы, но орехи, которые должны были исполнить мои желания и связать меня с моими предками, судя по всему, уже исчезли в желудке кабана.
Я решительно хватаю свое пальто и трясу его до тех пор, пока морда поросенка не выскальзывает из кармана. Затем старательно нащупываю в подоле золотую монету, проверяя, надежно ли она спрятана, что, к счастью, оказывается именно так. Прежде чем маленькое чудовище успевает снова взяться за мое пальто, я сворачиваю его и зажимаю под мышкой. Поросенок тут же начинает визжать. Душераздирающе! Львиное Сердце в изумлении стоит у двери, недоверчиво покачивая своей драконьей головой перед лицом такой незрелости. Хотя он и сам едва ли был лучше, когда мой отец привез его малышом из очередного путешествия.
Стараясь заставить поросенка замолчать, я бегу на кухню и возвращаюсь с несколькими сырыми картофелинами, сморщенным яблоком и мисочкой грецких орехов. Голодное животное, которое, по-видимому, вовсе не животное, а противоестественно обновленный Бог природы, не ждет, пока я поднесу ему еду – он подскакивает ко мне одним гигантским прыжком и выбивает миску из моих рук. Содержимое плошки разлетается по всему полу, и зеленый поросенок, похрюкивая, носится зигзагами по комнате, сметая на своем пути все, что кажется ему более-менее съедобным.
А филин ведь предупреждал. «Если освободишь Бога природы, – говорил он, – больше никогда не сможешь от него избавиться». Я начинаю догадываться, что это могло значить, но мне кажется, что проблема с поросенком безобидна по сравнению с тем, кто еще мне может угрожать. Заколдованная голова кабана была опасной атакой. Каждой ноющей от боли клеточкой своего тела я чувствую, что это злобное заклинание жестоко подчинило бы меня, окажись я настолько глупа и позволив повесить кабанью голову в своем доме, вместо того чтобы избавиться от нее, перенеся ее в Царство призраков.
Не думаю, что Вип был посвящен в планы моих врагов. Да и в то, что эта кампания с головой кабана была придумана исключительно дряхлым, прикованным к постели двоюродным дедушкой Випа, как-то слабо верится. Кто-то повлиял на него, чтобы он приказал Випу принести голову заколдованного кабана в мой дом. Из чего следует, что мне нужно поговорить с Випом и его двоюродным дедушкой и выяснить, кто на самом деле стоит за этим подарком.
Если найду виновного, то постараюсь известить солдат Испе́ра. Я знаю, что они патрулируют Запретный Лес. Хватит и того, чтобы они просто передали Испе́ру имя этого волшебника, с которого я сниму маску. Поскольку мой враг в то же время является врагом императора, Испе́р арестует и уничтожит его, как до этого старика Вайдфарбера.
Да, такой план звучит выполнимо. Я надеваю свое изрядно потрепанное пальто и смотрю в зеркало гардероба. Отражение отрезвляет: под глазами глубокие круги, волосы сильно взлохмачены, а пальто выглядит так, будто я отобрала его в жестокой драке у какой-нибудь богатой леди. Отрезвляет и то, как быстро невеста принца снова превратилась в потрепанную, грязную Золушку. Боюсь, такова моя истинная натура.
– Из-за тебя у меня много неприятностей, дорогая мама, – говорю я зеркалу так, как обычно делаю перед сном. – Я, конечно, постараюсь из них выбраться. И твоя мысленная поддержка была бы очень кстати. Помоги мне, пожалуйста. Это было бы так мило с твоей стороны.
Пока я произношу эти слова, мои руки скользят в карманы пальто. В правом кармане большая дыра, но пальцы все же нащупывают единственный лесной орех, который поросенок своим рыльцем засунул под разорванную подкладку. Я увеличиваю пальцем дырочку в слоях ткани, вытаскиваю орех и кладу его в левый карман пальто.
– Спасибо, – говорю я своему отражению в зеркале. – Я оставлю его себе на случай чрезвычайной ситуации. Наверняка это какое-то супероружие против моих врагов.
Когда я открываю входную дверь и выглядываю в темноту, кабанчик кружит вокруг меня, как маленький щенок, который просится на прогулку. Думаю, мне не помешает иметь рядом с собой Бога природы в качестве подкрепления, даже если я боюсь, что он находится здесь на довольно безосновательной стадии своего божественного цикла. Львиное Сердце тоже хочет отправиться со мной, но я хочу добраться до замка незаметно, поэтому считаю, что разумнее идти пешком, а не лететь.
– Оставайся здесь и жди меня! – шепчу я ему на ухо. – Ты мне понадобишься позже для поездки в Запретный Лес.
Не знаю, понимает он мои слова или нет, но мой шепот звучит достаточно многообещающе, чтобы он успокоился. Линдворм грустно провожает взглядом меня и поросенка, когда мы выходим на улицу в предрассветный час. Я закрываю входную дверь и с бешено колотящимся сердцем спускаюсь по заснеженным ступеням.
Никогда еще я не испытывала такого страха, как сегодня, и никогда не чувствовала себя насколько сильной. Одно и другое, скорее всего, взаимосвязано. Вчерашний день стал моим пробуждением.
Глава 17
Едва я выхожу из садовых ворот на улицу, как ощущаю, что за мной наблюдают – и не одна пара глаз, а несколько. Держу пари, у нашего дома расставлены разведчики, которые будут преследовать меня, когда я направлюсь в сторону города. Тем не менее, все равно продолжаю идти, обдумывая комбинацию секретных путей, которые смогут запутать моих наблюдателей.
Дорога тускло поблескивает, а снег тихо хрустит под моими ногами. Если не ошибаюсь, таинственные призрачные временные проходы, о которых мне рассказывал филин, могут сделать бесполезными любой скрытный маневр. Ни один волшебник не может последовать за мной в Царство призраков – там я смогла бы перемещаться совершенно незамеченной. К тому же, если я пойму, как работают эти коридоры, смогу существенно сократить себе путь. Остается только один вопрос: где начинается этот мифический коридор?
Я ищу на улице место, где тем вечером вернулась из призрачного прохода в реальность. Сани были недалеко от дома: я видела свет фонаря. Я брожу взад-вперед в поисках, которые ни к чему не приводят, разве что мои наблюдатели начинают думать, что я с раннего утра опрокинула в себя стаканчик-другой. Наконец поворачиваюсь к поросенку, который трусит рядом со мной. Должно быть, он вырос с тех пор как испортил мое пальто, потому что теперь кажется мне таким же крупным, как одна из охотничьих собак Випа.
– Я ищу проход в Царство призраков, – шепчу я. – Ты знаешь, где его найти?
Поросенок тотчас галопом устремляется по улице, а я бегу следом, чтобы не потерять его из виду. И дико разочаровываюсь, когда подхожу к бесполезному животному и вижу, что кабанчик обнаружил на дороге кучу мерзлого конского помета и радостно поглощает его.
– Ты разочаровываешь меня, божественный утилизатор мусора, – бормочу я, но в этот момент чувствую легкий ветерок, касающийся моего лица. В нем – нотки ароматов, которые не вписываются в окружающую действительность. Это подсказка: потому что, если призрачный коридор времени ведет в далекие края, то ароматы, возможно, исходят оттуда. Я с надеждой обнюхиваю окрестности, чтобы понять происхождение запахов, и постепенно двигаюсь по улице, пока не натыкаюсь в центре проезжей части на что-то, что кажется невидимым ходом в иные миры.
В отличие от лазейки в снежном буке, в этом проходе есть что-то заманчивое, волнующее. В прошлый раз это притяжение, должно быть, и заставило меня ускользнуть в призрачный коридор времени, даже не осознавая этого. На этот раз я совершенно сознательно шагаю через щель в неизвестность, рассчитывая на все что угодно – только не на то, чтобы оказаться в темноте. Но вместо того чтобы, как в прошлый раз, попасть в заснеженный еловый лес, я внезапно понимаю, что застряла в черной комнате.
Мой зеленый поросенок остался в реальном мире вместе с кучей конского навоза: я могу разглядеть его очертания, когда бросаю взгляд через плечо. Некоторое время я стою там, с одной стороны – радуясь, что смогла найти проход, а с другой – напуганная тем, что не могу сдвинуться с места. И только когда мой нос ощущает соблазнительный аромат свежеиспеченных кренделей, заклятие рассеивается. Моим ногам хочется нестись туда, откуда исходит этот аромат, и я делаю три шага в том направлении. Как только начинаю двигаться, непроницаемая чернота коридора меняется: я внезапно чувствую окружившие меня самые разнообразные запахи, шумы и температуры, и едва направляю свою волю на одно из этих явлений, как возникает выход.
Я задумываюсь: там, откуда тянется запах свежих кренделей и исходит аромат булочек с корицей и с изюмом, находится пекарня. В городе их несколько, и если этот коридор ведет в одну из них, я окажусь вблизи королевского замка.
Я хочу сначала осторожно осмотреть проход, который источает лакомый аромат кренделей, прежде чем использовать его, но – когда делаю в этом направлении еще один шаг, – внезапно возвращаюсь в реальность и оказываюсь посреди торгового зала пекарни. Трое покупателей уже ждут своей очереди в столь ранний час: горничные и слуги, которые пришли сюда задолго до рассвета, чтобы потом добавить на поднос с завтраком своих господ ароматную свежую выпечку.