одруга принца Випольда и желаю поговорить с Его Высочеством по очень срочному делу.
Стражники с любопытством разглядывают меня в свете фонаря, раскачивающегося у входа в сторожку. На миг мне становится стыдно из-за внешнего вида, и я подумываю о том, чтобы смиренно повернуть назад, но момент слабости быстро проходит. Эти господа прекрасно знают, что раньше я посещала замок в качестве хорошей знакомой принца, и не позволю им так просто от меня избавиться.
– Могу я теперь пройти? – нетерпеливо спрашиваю я. – Время поджимает.
Один из стражников отходит в сторону, другой, широко расставив ноги, встает передо мной.
– Зачем? – спрашивает он. – Откуда такая срочность?
– Неужели вы думаете, что я предстала бы перед вами в таком виде, если бы не вопрос жизни и смерти? – обращаюсь я к нему. – Немедленно отведите меня к принцу Випольду, иначе произойдет нечто ужасное!
Мне стыдно за такую невнятную угрозу. «Произойдет нечто ужасное!» – ощущение, что я напрочь лишена воображения, однако ничего лучше в спешке придумать не могла. С другой стороны, я чувствую, что в этой ситуации мои слова не играют большой роли. Я так явно взволнована и убеждена в срочности своего дела, что другой охранник тоже отходит в сторону.
– Ну хорошо, – говорит он. – Я проинформирую Его Высочество.
– Да, только побыстрее! – кричу я, после чего стражник не то чтобы несется сломя голову, но ускоряет свои шаги, быстро поднимаясь на гору по ступенькам. Я сперва медлю, но через мгновение решительно следую за ним, мимо стоящего рядом стражника. Мужчина не останавливает меня – только продолжает почесывать бороду, словно эта ситуация ему в высшей степени неприятна.
Мы спешим вверх по Замковой горе, – я и мой огромный зеленый поросенок, которого никто, кроме меня, видеть не может. Я отмечаю, что нахожусь не в самой лучшей форме. Должно быть, за последние несколько недель я запихнула в себя слишком много жирных и сладких вкусняшек, адресованных королевским поваром Каникле. Во всяком случае, очень скоро я теряю из виду стражника, который бежал передо мной, и чувствую, что ноги будто бы пробираются сквозь зыбь невидимого клея.
По какой-то необъяснимой причине воздух все больше сопротивляется движению моего тела, а каждое движение в гору дается с трудом, и мне приходится задействовать все свои мышцы.
Дальше, я должна идти дальше, шаг за шагом. Я вижу своего поросенка позади меня, в тени моего движения, даже если тот улиточный темп, с которым я перемещаюсь, сложно назвать движением. Но, так или иначе, все же продвигаюсь вперед. Когда наконец добираюсь до ворот, ведущих во внутренний двор, я не обращаю внимания на стражников, пялящихся на меня, и превозмогая себя и тяжело дыша, как старуха на последнем издыхании, продолжаю идти. Мной движет моя воля: словно стрела, она пронзает любое сопротивление, каким бы неуловимым, запредельным и прилипчивым оно ни было. И вдруг – совершенно внезапно – все давление спадает с меня в один миг.
Я шатаюсь, покачиваюсь, мое сердце громко бухает в груди. Я словно преодолела границу, за которой все возвращается в норму, но это не меняет того обстоятельства, что я истощена физически, жутко истощена. Перед глазами все темнеет, но я бреду по двору, ничего не видя, потому что перед глазами повисла темная тень. Кружится голова; мозг, гулко пульсируя, стучит о внутреннюю часть черепа, но я слышу где-то вдалеке голос Випа – и собираюсь с духом.
– Где она? – восклицает он. – Она ранена?
Я вдыхаю полной грудью. Моя цель близка, поэтому заставляю себя сделать последний рывок, в результате чего врезаюсь в Випа у двери, ведущей в личное крыло замка. Это столкновение лишает меня последних сил, и я валюсь на землю. Пытаясь остаться в сознании, я вижу расплывчатые образы, которые раскачиваются перед моим взором. В голове гудят слабые голоса:
– Как она сумела разрушить чары?
– Зачем она здесь?
– Нам нужно что-то предпринять!
То, что длится, вероятно, всего несколько секунд, кажется мне вечностью, но мой взгляд проясняется, и я снова обретаю способность дышать. Бросаю взгляд туда, где стоит мой гигантский поросенок. Зеленые струйки света вырываются из его тела, плывут в мою сторону, как светлячки, и прямо перед моим носом создают сияние, благоухающее лесом и свежими листьями. Я вдыхаю это сияние, и оно тут же разливается по моим венам, словно лекарство. Мне лучше, я выздоравливаю.
– Клэри! – восклицает Вип. – Что случилось? Что ты здесь делаешь?
Вип держит надо мной лампу, в свете которой я вижу, что он насквозь промок. Его рыжие кудри липнут к лицу, с волос на меня капает вода. Сажусь прямо. Мои мышцы при этом болят так же сильно, как и ранним утром, когда я проснулась в кресле у камина. Я осознаю, что, ворвавшись в королевский двор с намерением найти своих врагов, должно быть, разрушила еще одно злобное заклинание. Может ли быть, что весь замок находится под влиянием древних ведьм и колдунов? Включая королевскую семью?
– Ты в порядке? – спрашивает Вип.
– Да, спасибо, – отвечаю я. – Боюсь, мой завтрак был очень скуден, но приступ слабости прошел. – Чтобы подчеркнуть правдивость моих слов, я пытаюсь встать, что удается мне только с третьей попытки. Поэтому в третий раз Вип хватает меня за руку и поднимает на ноги. – Большое спасибо!
– Теперь ты, наконец, рассказываешь мне, что происходит? – обеспокоенно спрашивает он.
– Жизненно важно, чтобы ты был честен со мной, – умоляю я. – Обещаешь?
– Да, да, в чем дело?
– Кому пришла в голову идея подарить мне голову зеленого кабана? Не считая твоего двоюродного дедушки? Можешь припомнить кого-то еще, кто участвовал в этом плане?
Вип недоверчиво пялится на меня.
– И это все? – удивляется он. – Ты появляешься здесь до рассвета, ввергаешь стражника в такую панику, что он заставляет меня вылезти из ванны, всем своим видом изображая, что мир вот-вот рухнет… чтобы спросить меня о подарке? Да еще и в таком виде?
– Ответь на мой вопрос! – приказываю я ему. – Это важно.
Он качает головой.
– Да я понятия не имею. Правда.
– Тогда немедленно отведи меня к своему двоюродному деду! От этого зависит моя жизнь, ясно тебе?
– Зачем? – недовольно спрашивает он. – Честно говоря, Клэри, мне кажется, что недавние события сильно подорвали твое психическое здоровье.
– Что за чушь! – ругаюсь я. – Ты просто слеп к тому, что здесь происходит. Прошу тебя, во имя нашей дружбы, отведи меня к своему дедушке! Он поймет, о чем я говорю!
– В это время он еще спит.
– Тогда разбуди его!
Он колеблется, и я обеими руками хватаюсь за его руки.
– Пожалуйста, Вип! Я не сошла с ума. Речь идет о древних ведьмах и колдунах. Кабанья голова была заколдована! Она должна была стать средством, с помощью которого они смогли бы управлять мной. И даже если тебе кажется это невероятным, я умоляю тебя разбудить твоего дедушку и позволить мне увидеть его.
Вип хмурится, а затем отводит взгляд в сторону, останавливая его на моем гигантском мшисто-зеленом поросенке.
– А он имеет к этому какое-то отношение?
– Ты видишь его?
– Время от времени. Его очертания то вспыхивают, то исчезают снова.
Я впечатлена.
– Значит, ты мне веришь?
Вип оглядывает двор и медленно кивает.
– Пойдем со мной, – говорит он.
Я собираюсь было вздохнуть с облегчением, но тут вижу, что он выходит из личного крыла и идет через двор.
– Куда ты идешь? – спрашиваю я. – Твой дедушка в другой стороне!
– Да, – отвечает он. – Я разбужу его и приведу сюда. А ты пока можешь посвятить себя другому делу, которое срочно нуждается в разъяснении.
– В крыле для слуг? И что это за дело?
Он, улыбаясь, поворачивается ко мне.
– Ты же так хотела поговорить с женой повара. Помнишь? Она здесь. Охотники доставили дичь, которую нужно разделать. Она всегда помогает с этим.
– Ах, вот как.
– Давай же! – призывает он меня. – Она не кусается.
Я следую за ним со смешанными чувствами. Для решения этой проблемы с поваром и Каниклой у меня сейчас совсем не осталось нервов, но что мне остается делать?
– Обычно эта женщина всегда исчезает незадолго до моего появления, – объясняю я Випу. – Я прихожу, она уходит. Это не может быть совпадением.
– Конечно, – отвечает Випольд таким мягким тоном, словно уже окончательно смирился с тем, что я потеряла рассудок.
Мы входим в ту часть замка, где находится кухня, и проходим мимо комнат, из которых доносится грохот, шум и плеск. Эти звуки успокаивают: они уверяют, что меня окружают самые обычные люди.
– Клянешься, что приведешь своего дедушку, пока я буду разговаривать с женой повара? И как можно скорее?
– Вот мы и на месте. – Випольд останавливается перед комнатой, из которой доносятся громкие удары и треск. – Я обещаю тебе, – говорит он, подталкивая меня через порог, – хотя и не понимаю всей серьезности этой ситуации.
– Если сделаешь это, ты мой герой, – сообщаю я его спине, потому что Вип уже разворачивается и возвращается в личные покои через внутренний двор.
Мой поросенок застывает на пороге и в ужасе пялится на меня. Очевидно, он не хочет заходить в помещение, в котором я нахожусь. Когда осматриваюсь вокруг, понимаю почему: свет пламени множества очагов мерцает на частично выпотрошенных телах оленей и кабанов, подвешенных к потолку за задние лапы и болтающихся в воздухе. Кровь стекает в миски на полу, а на одном из столов какая-то женщина топором разрубает на части обезображенные останки животного. Ее прежде белый фартук пропитан кровью, а когда она поднимает глаза на меня, я вижу, что ее лицо тоже все в кровавых брызгах.
– Что надо? – недобро спрашивает она. – Я занята!
– Простите, – говорю я и подхожу ближе, протискиваясь через подвешенных животных. – Но мне так и не удалось застать вас дома, поэтому я нашла вас здесь. Речь идет о моей сестре и вашем муже, поваре.
Я вижу под передником женщине черное платье, отделанное на рукавах изящным кружевом. Такую дорогую вещь могла бы позволить себе какая-нибудь знатная дама, нежели простая кухарка. Удивительно и то, что – несмотря на огромную силу, с какой она разделывает кости, жилы и мясо, – она выглядит заметно худой и изголодавшейся: это кажется мне странным, учитывая, что она замужем за одаренным поваром. Она выглядит куда старше Берта Каниклы. Резкий суровый взгляд женщины, которым она смотрит на меня, усиливает это впечатление.