емноту, и я понимаю, что она под завязку набита существами, которых я даже не могу классифицировать. Слово «призраки» было бы слишком безобидным, «тени» – слишком бесцветным, а «демоны» – слишком однобоким. Не все существа, которые подчиняются моим врагам, злы или агрессивны. Но их очень много, и мне не хочется, чтобы они на меня набросились. Поэтому я не двигаюсь с места и снова кричу:
– Вип?! Подожди, пожалуйста!
Я ору на всю комнату, но Вип, кажется, совсем меня не слышит. Он выходит за дверь, даже не оглянувшись. Совсем слух потерял, что ли? Меня охватывает страх, что он может быть замешан в этом деле. Разве не говорила Паучиха, что я вышла замуж не за того принца? Что, если Вип с самого начала был на стороне древних ведьм и колдунов?
Едва Вип скрывается за дверью, его дедушка совершенно забывает о своем почтенном возрасте и начинает расти в высоту. Кривая спина выпрямляется, тело перестает трястись, белые брови приподнимаются, открывая настороженный взгляд водянисто-голубых глаз. И когда он обращается к жене повара, его голос звучен и силен.
– Как она смогла проникнуть сюда?
– Следи за своими словами, – отвечает Паучиха. – Она понимает тебя. Это у нее от отца: он всегда слышал то, чего не должен был слышать.
– Вот как? – Преувеличенно изумленно двоюродный дедушка Випа поднимает огромную воронку, прикрепленную к его поясу, которую он обычно прижимает к уху, когда делает вид, что плохо слышит. В этот раз ее отверстие указывает на меня, и пока я тщетно пытаюсь понять, что он пытается сделать, из центра воронки вылетают нити тумана, который начинает неестественно быстро разрастаться в моем направлении. Я задерживаю дыхание, чтобы не вдохнуть туман, но никак не могу помешать ему целиком окутать меня и полностью запутать все мои чувства. Теперь я воспринимаю окружающее приглушенно и замедленно, очертания волшебников отбрасывают пурпурные тени, а внутренняя часть моего носа горит так, будто я вдохнула драконий перец.
Не задумываясь, я поднимаю воротник пальто, уткнувшись в него носом, а другой рукой разгоняю туман. Как и в случае с атакой Паучихи, я подозреваю, что туман несет мне вред лишь потому, что двоюродный дед Випа обнаружил во мне слабость, которой смог воспользоваться. Моя слепота к этой слабости становится брешью в моей естественной защите.
Мне не нужно долго искать эту уязвимость: это то самое дурацкое чувство, что я брошена, а возможно, предана Випольдом. Во мне больше не остается уверенности, что его дружба когда-либо была настоящей. Быть может, он – враг, и мое сердце болит, когда я представляю, что все теплые воспоминания, которые мы разделяем, были ложью и обманом с единственной целью: подчинить меня воле древних.
Да, должно быть, это и есть та слабость, которую углядел во мне двоюродный дедушка Випа. Но теперь, когда я больше не отрицаю свое разочарование, слепого пятна, позволяющего врагу проникнуть сквозь мою защиту, больше нет. Ощущения снова возвращаются ко мне, что довольно неприятно, и мой естественный щит смыкается вокруг меня. Зрение становится резче, туман испаряется, и уши вместо гулкого шума различают отдельные слова. Только нос по-прежнему горит.
– Тебе же было сказано! – слышу я крик Паучихи. – Тебе совершенно необязательно вмешиваться. Предоставь ее мне.
Дедушка Випа, который, как я подозреваю, и есть Охотник, выглядит раздосадованным. Он смотрит на жену повара так, словно она испортила ему все веселье.
– Вернемся к тебе, – говорит ведьма, сделав шаг ко мне. – Мы ни в коем случае не хотели твоего брака с этим императорским отродьем. Когда мы заставили короля устроить бал, на который были приглашены все молодые женщины страны, планировалось нечто другое. Мы полагались на инстинкты Випольда, потому что в нем течет изрядное количество древней крови. В прежние времена короли Амберлинга женились на девушках, происходивших от сильных ведьм, – в лучшем случае это были потомки женщин, вступивших в связь с Королем-Призраком. Чутье принцев находило этих девушек, их кровь желала воссоединения с ними.
– Вы думали… он учует меня?
– Мы не думали, мы знали! – восклицает жена повара.
– Дитя из пепла – единственная девушка, которая заинтересовала бы его, при условии если появится на балу. Мы знали это. Рассчитывали, что он обойдет вниманием всех остальных, чтобы танцевать только с ней. Так и случилось. Так мы и выяснили, что ты – та, кого мы искали.
Получается, до того вечера они понятия не имели, где меня искать. Вот до чего хороша была маскировка, которую для меня придумал отец Помпи! Но и моя мать, похоже, была не менее осторожна. Должно быть, она многое понимала в магическом искусстве древних, потому что ее визиты также остались скрыты от моих врагов.
– Однажды меня уже приглашали в замок, – говорю я. – На восьмой день рождения Випольда. Но тогда он вообще ничего не учуял.
– А как? – спрашивает дедушка Випа. – В то время вы еще не достигли магического совершеннолетия. Чтобы привлечь друг друга, вам нужно было повзрослеть.
– Другой принц, которого мы не приглашали, – продолжает жена повара, – тоже учуял твою особую кровь. Это единственное объяснение тому, почему он сделал все возможное, чтобы завоевать тебя.
Я замечаю, как меня охватывает возбужденный трепет. С момента последнего визита Испе́ра я беспокоилась, что мы можем быть связаны друг с другом любовным зельем или ведьминым заклятием. Когда слышу, что наше влечение было незапланированной катастрофой, в крови у меня звучит сладкая мелодия, которой хочется отдаться без остатка.
Но чего-чего, а этого мне делать нельзя – только не сейчас. Два волшебника смотрят на меня, словно кошки, выжидающие у мышиной норы. Одна маленькая ошибка – и я погибла! Я не могу потеряться в своих чувствах, но и на второй план отодвинуть не могу. Это очень, очень важно: какими бы прекрасными, ужасными или смущающими не были мои чувства, я должна охотно принимать их и держать под контролем. Если не сделаю этого, они зацепятся за это и начнут плести чары из моих чувств, выбивая у меня землю из-под ног.
– После того как ты встретилась с величайшим врагом древней веры, – продолжает Паучиха, – мы изменили нашу стратегию.
– Не очень-то успешно, – отвечаю я. – Потому что я здесь, а вы даже не заметили, как я пришла.
– На каждый наш шаг, – говорит Охотник, – ты отвечала своим собственным шагом. Но твои шаги, которыми ты так сильно гордишься, только привели тебя в пропасть. Если бы ты послушалась, тебя бы сейчас здесь не было, а нам не пришлось бы избавляться от тебя.
Его слова беспокоят меня, особенно слово «избавиться». Все это время я исходила из того, что они остро нуждаются во мне. Он хочет меня смутить? Или говорит всерьез?
– Может, тогда прямо сейчас предложите мне отравленное яблоко? – спрашиваю я так вызывающе, насколько это позволяет мое отчаянное состояние. – Или как вы собирались от меня избавляться?
Вместо ответа жена повара берет со стола второй топор, а дед Випа раскручивает свою воронку. Он отвинчивает наконечник, осматривает несколько игл, торчащих из него, и вытаскивает одну. А потом холодно улыбается мне.
– Яд хорнфоллской лягушки, – сообщает он. – Невероятно смертельный. Но все происходит быстро, и жертве почти не приходится страдать.
Я делаю шаг назад, и страх охватывает все мое тело так, что кружится голова. Кажется, эти волшебники решили плюнуть на магию. Они хотят прикончить меня обычным оружием!
– Если я умру, ваша вновь обретенная сила угаснет, ведь переходы в Царство Духов закроются вновь.
– Будь Король-Призрак и в самом деле мертв, так бы и случилось, – говорит жена повара. – Однако он куда более живой, чем мы предполагали, потому что мы можем слышать, видеть и обонять его во всем, что делаешь или говоришь ты. До сих пор мы избегали встречаться с тобой лично. Если бы сделали это раньше, поняли бы сразу. Он все еще жив и настолько в сознании, что может действовать через тебя, и это все меняет.
– Мы признаем, – добавляет дедушка Випа, – что твоя смерть повлечет за собой некоторые ограничения. Но благодаря предмету, который ты носишь с собой и чей мощный магический заряд мы воспринимаем со всей ясностью, у нас получится направить силы Короля-Призрака в мир людей. Или, что еще лучше, этот предмет может привести нас к твоему спящему отцу, и тогда он и его силы попадут к нам в руки.
Несмотря на то что разговоры о смерти мне совсем не нравятся, они в то же время вселяют в меня надежду. Да если бы они могли убить меня так просто и это было бы таким сказочным предприятием, наверняка сделали бы это давным-давно! Вместо этого я выслушиваю вводную лекцию на тему: «Как ты умрешь и что мы от этого получим».
Хотя вопрос с задержкой может на самом деле заключаться в том, что они хотят напугать меня до такого состояния, что я запаникую и ослаблю свою магическую защиту. Они думают, я могу им помешать. Если это правда, что спящий Король-Призрак действует через меня, может, они боятся его противодействия?
И только я набираюсь смелости, как Паучиха взмахивает топором и делает шаг в мою сторону. Я в шоке отступаю. Неужели они и правда хотят убить меня? Паучиха прыгает вправо, я отбегаю в противоположную сторону и слишком поздно понимаю, что Охотник уже позади меня. Прежде чем успеваю себя защитить, он обхватывает рукой мою шею и держит ядовитую иглу так, что она плывет прямо у меня перед глазами.
– Одно неверное движение, – угрожает он, – или…
Я слышу звон подноса, упавшего на пол, и вижу разлетевшуюся на куски чашку. Мой нос чует запах свежего рогалика, но он, как мне удается заметить краем глаза, уже лежит на дне большой лужи мокколатля.
– В чем дело? – кричит Вип, раздраженно пиная поднос, который только что уронил, в сторону. – Оставьте ее в покое! Вы совсем сошли с ума?
Паучиха медленно опускает топор и отвечает Випу деланым смехом.
– Как странно это, должно быть, выглядит в глазах Вашего Высочества! – восклицает она. – Мы просто хотели показать леди Клэри, как охотятся на тайтулпанского шелковистого буйвола.