– В тот день он был совсем дряхлым, – объясняет Вип. – Иногда такое случалось. В последнее время он много лежал в постели, но периодами радостно бродил по замку и был таким же бодрым, как и раньше.
– Тогда еще есть надежда, – выпрямляясь, говорит Испе́р. – Возможно, волшебник где-то спрятал твоего деда и использовал его только при необходимости.
– Но это безумие!
Я тоже поднимаюсь на ноги. Колени мои дрожат, я шатаюсь, и тогда Испе́р оказывается рядом со мной и хватает за руку. Его прикосновение действует на меня как тройная доза мокколатля: сердце начинает биться быстрее, я чувствую себя более бодрой и живой, чем могла рассчитывать при нынешних обстоятельствах. То, что он так испытующе смотрит на меня, ситуацию не улучшает.
– Все нормально?
– Думаю, да, – как можно аккуратнее отвечаю я.
Испе́р хочет меня отпустить, но медлит. Мы смотрим друг на друга, кровь приливает к моим щекам, и меня охватывает радостное возбуждение, которое пытается вытеснить из головы любую разумную мысль.
Судя по всему, Испе́р чувствует то же самое, потому что он слегка трясет головой, словно пытаясь прийти в себя, потом отворачивается и направляется к выходу.
– Уходим, быстрее! – призывает он нас. – Если завтра мы хотим оказаться живыми, то сейчас нужно поторопиться.
Мы с Випом обмениваемся грустными взглядами. Мы устали, это утро выдалось кошмарным. Но разве у нас есть выбор? Дедушке Випа может требоваться помощь, нужно обезвредить заклятие мести; как только злая ведьма устроит новый очаг, она обязательно вернется с ордой своих злобных дружков. Так что все продолжается. С тихим, но очень тяжелым вздохом я покидаю кухню.
Наш поспешный выход во двор через крыло замка, где располагаются личные покои королевской семьи, со стороны, должно быть, выглядит довольно странно. Мы вымазаны сажей, забрызганы кровью, испачканы и частично ограничены травмами. Рубашка Испе́ра разорвана, под ней на груди зияет рана от ожога, которая заставляет его снова и снова останавливаться на пути и глубоко втягивать в себя воздух. Левый локоть Випольда прижат к телу, а пальцы держат платок у раны на голове, которая снова начала кровоточить. А я… ну, я на удивление невредима, если не считать сильной боли в мышцах, которая связана с тем, что со вчерашнего дня я только и делаю, что разрушаю злые чары.
Вип успокаивает всех встречных людей одними и теми же словами:
– Произошло небольшое возгорание! Все в порядке – нам просто нужно как можно скорее подлечить пару царапин.
Держу пари, Испе́р накладывает на слова Випа какие-то чары, потому что никто ни о чем не спрашивает и не выглядит обеспокоенным. Они просто кивают нам, желают скорейшего выздоровления и идут дальше.
Мы добираемся до личных покоев двоюродного дедушки Випа, преодолевая несколько лестниц, которые отделяют его комнаты от комнат остальной королевской семьи. Стены увешены охотничьими трофеями, однако, насколько я могу судить, среди них нет заколдованных Богов природы.
– Не забывайте, – говорит Испе́р, пока мы взбираемся по ступеням, – ведьма нападет снова! Но на этот раз не одна, а вместе с темными силами, которые призвали ее и погибшего колдуна в Амберлинг, чтобы бросить вызов императору. Когда они придут, колдовской очаг древнего мага должен быть потушен. Перед тем как войти в замок, я предупредил своих солдат и магические силы. Надеюсь, они успею присоединиться к нам до того, как начнется новая схватка, иначе мы окажемся в очень невыгодном положении.
– Если Клэри удалось убить волшебника, – говорит Вип, останавливаясь на ступеньках, чтобы перевести дух, – а ты смог обратить жену повара в бегство, с чего такая паника? Мне кажется, вы вполне можете защитить себя.
– Нам помог фактор внезапности, – отвечает Испе́р, который уже стоит наверху лестницы. – Эти маги были в одиночестве, если не считать нескольких служебных призраков и духов-хранителей. Они никогда бы не подумали, что мы нападем, а Клэри оказалась сильнее, чем все думали. Она сломала все вражеские преграды.
Я тоже останавливаюсь, чтобы передохнуть. Вип поворачивается ко мне.
– Как ты это сделала? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Быть может, это из-за Короля-Призрака, – говорю я. – Он действует через меня – ну, так утверждала ведьма. Я думаю, эти двое боялись, что их колдовство будет иметь неприятные последствия, если они нападут на меня. В какой-то момент они отказались от магии и вместо этого попытались убрать меня с пути с помощью ядовитой иглы.
– С каких это пор Король-Призрак в состоянии что-то делать? – спрашивает Випольд. – Притом еще через тебя? Я думал, он мертв.
– Он просто спит, и когда мы закончим со всем этим, я его разбужу.
– Ты? Ты хочешь его разбудить?
Вип спрашивает меня об этом с такой очевидной снисходительностью, что я бы с радостью стукнула его по раненому локтю. Однако у меня получается держать себя в руках, и я просто отвечаю:
– Да, я.
– Вы там идете или как? – спрашивает Испе́р.
Вип начинает двигаться, но делает это очень медленно.
– Во всяком случае, – говорит он, – если вы прикончили одного колдуна, вероятно, сможете справиться и с другой.
– Эта женщина – самая опасная ведьма, с которой мне когда-либо приходилось иметь дело, – говорит Испе́р. – По сравнению с ней, этот мужчина безвреден, как невинная овечка. Если бы мне не удалось потушить один из их очагов в самом начале боя, поединок, возможно, закончился бы иначе. Но я сумел атаковать одну из самых уязвимых точек и смог перейти от этого очага к другим. Я, конечно, обратил ее в бегство, но уничтожить такую ведьму окончательно будет гораздо труднее. Куда ведет эта дверь?
– В дедушкину гостиную, – отвечает Вип.
– А сколько комнат он занимал?
– Э-э… шесть. Гостиная, курительная комната, столовая, гардеробная и две спальни. Одна была зимней, другая – летней.
Испе́р распахивает дверь в салон, но, войдя, ожидает, пока мы не поравняемся с ним.
– Надеюсь, ты учуешь, где находится подходящий замок, – говорит он, держа ключ у меня под носом. От меня не ускользает нежность в его голосе, и это меня отвлекает. Обожаю смотреть на него, даже на такого закопченного и нетерпеливого.
– Эм-м… что ты только что сказал?
Он улыбается.
– Я попросил тебя найти замок, к которому подходит этот ключ. Думаю, если в тебе течет древняя кровь, ты сможешь это почувствовать. Я, к сожалению, вообще ничего не замечаю, но ты, думаю, справишься. Вот, возьми!
– Благодарю. – Я беру из его рук изящный ключик. Он настолько мал, что скорее подошел к шкатулке с драгоценностями, чем к какой-то двери.
– Между прочим, часики-то тикают, – говорит Испе́р, подталкивая меня в гостиную. – На случай, если ты забыла.
Я никогда не была в гостиной двоюродного дедушки Випа. Всякий раз, когда имела удовольствие пить чай с королевской семьей, это происходило в официальных королевских залах для визитов. Я как раз собираюсь сосредоточиться на ключе, когда Вип проносится мимо меня и громко зовет своего деда. Как и следовало ожидать, ответа он не получает, но это не мешает ему бегать из одной комнаты в другую и истошно вопить.
Я закрываю глаза. Ключ никуда меня не тянет, однако я воспринимаю движения в пространстве, которые могут исходить только от бестелесных существ. Тут же думаю о фее-крестной, чьи разговоры о призраках в течение многих лет я считала столь же просветляющими и информативными, как стук чайника о решетку. Почему мне никогда не приходило в голову, что это призраки заставляют чайник греметь?
Не знаю, что за существ я сейчас воспринимаю, но часть из них избегает определенного места поблизости, а другая – магически притягивается к нему. То же самое и со мной: я хочу убежать и атаковать одновременно.
– Сюда! – говорю я, следуя за скоплением более жутких существ. Я пересекаю гардеробную и вхожу в одну из спален. Картины, написанные маслом, изображают полураздетых нимф, отдыхающих в изумрудно-зеленых прудах под пышными деревьями. Должно быть, это летняя спальня. Балдахин над огромной кроватью поддерживается резными фавнами, чье неприкрытое физическое совершенство призвано запугать любого простого смертного, кто ночует в этой постели. Этой возмутительно вторичной мыслью я пытаюсь отвлечься от того факта, что внезапно перед глазами у меня темнеет.
– Что такое? – спрашивает Испе́р, входя в спальню следом за мной.
– Думаю, еще одно защитное заклятие. Как же я их ненавижу!
Внезапно у меня перехватывает дыхание, словно кто-то поставил мне на грудь наковальню; чувствую, что Испе́р подхватывает меня как раз вовремя, иначе я просто свалилась бы на пол. Я двигаюсь дальше, и тьма, охватившая меня, светлеет. Я прошла. Прошла сквозь очередную магическую защиту.
– При всем уважении, – говорит Испе́р, на покрытом сажей лбу которого проступили капельки пота, – на короткое мгновение ты стала раз в десять тяжелее обычного. Думаешь, замочная скважина здесь, в этой комнате?
Моргая, я оглядываюсь вокруг, и мое внимание задерживается на куске стены. Он расположен между деревянным кентавром, голова которого служит подставкой для лампы, и чугунной скамьей с птичьими лапками. Стена абсолютно голая. В ней ни двери, ни замка, – только белые оштукатуренные кирпичи. И все же я чувствую, что там что-то есть. По ту сторону стены слышится призрачный шорох, сопровождаемый тихим жалобным писком, от которого мои руки и ноги охватывает нервная дрожь.
– Там? – проследив за моим взглядом, спрашивает Испе́р.
Я киваю, и Випольд подносит к стене лампу.
– Если я правильно помню, в этой комнате была потайная дверь, – говорит он. – Когда я был ребенком, любил исследовать секретные ходы замка и играть в них. Их мало, и многие из них связаны между собой. Но однажды мои родители замуровали все секретные проходы.
– Почему? – спрашивает Испе́р, опускаясь перед стеной на корточки и ощупывая ее. – Почему они испортили тебе все веселье?
– Почему-почему… Боялись, что в этих старых темных туннелях я могу пораниться.