Даже любопытно посмотреть стало на столь беззаботного человека, который не так давно одной ногой уже стоял у края своей могилы. Просто из рассказа Шеакана у меня сложилось о нём несколько иное мнение.
Комната оказалась просторной и очень необычной формы. Слева стена образовывала полукруг, в центре которого располагался также изогнутый камин. Её украшали головы исключительно рогатых представителей животного мира и непосредственно сами рога.
Полосы гобелена разных цветов с витиеватыми узорами делили стену на своеобразные сектора, в которых висели только головы или же исключительно одни рога. Эта каминная часть комнаты выделялась отдельной зоной дополнительным уровнем пола, поднятым сантиметров на двадцать.
Напротив камина полукругом стояло четыре глубоких кресла с двумя столиками между ними. С обеих от него сторон возвышались широкие буфеты с дверцами, остеклёнными мутным стеклом.
Справа от входа стена была прямой. У неё расположился массивный длинный стол, с одной стороны которого стояло кресло с высокой спиной, а с другой – шесть аналогичных, только мельче и скромнее.
За столом у стены разместилась небольшая тахта, зажатая трубочкой и низким комодом с двух сторон. Центр комнаты украшал круглый ковёр, сшитый из шкур животных разных видов.
Напротив входа стена уже представляла собой параллелепипед с высокими окнами, выходящими во двор и задёрнутыми лёгким тюлем. Стены, пол и потолок в форме купола были покрыты деревом, отчего в помещении стоял соответствующий, приятный запах.
Очень необычный дизайнерский подход. Смело и ничего лишнего. Даже не смотря большое свободное пространство, всё равно было уютно. Задерживаться на пороге, демонстрируя нерешительность, не стал и, закончив беглый осмотр, направился к камину.
* * *
В кресле находился достаточно крепкий и широкоплечий мужчина, явно выше меня и в целом соответствующий образу, что я себе представлял. Волосы седые, но не блёклые, ухоженные. Бородка и усы аккуратно подстрижены.
Определённо, сидящему в кресле мужчине с суровыми чертами лица не было наплевать на себя. Да и одежда, опять же, как с иголочки. Тогда откуда такое наплевательское отношение к себе в целом?
Причину я заметил, когда заглянул ему в глаза. Они были холодные и тусклые, но не мёртвые, как у Пастырей. Под гнётом боли и тоски в них ещё теплилась жизнь.
– А, это вы? Вы… простите, но кто вы? – Фенсир посмотрел на меня более внимательно и, судя изменившемуся выражению лица, понял, что наряд ко мне имеет отношение ровно такое же, как расчёска к лысому.
– Ну, можно и так сказать, – пожал я плечами в ответ и усмехнулся.
– Ты пришёл за мной? – спросил он с таким металлом в голосе, что я отступил на полшага.
– Эй, наместник Фенсир! – подняв руки как можно искреннее улыбнулся, – Начнём с того, что герцог Шеакандэр Идэ Заар, просил передать вам привет…
– Шеакан? – внезапно оживился тот, а в глазах вспыхнул огонёк, которого так не хватало для завершения образа человека с железной волей, – Он жив?!
– Да что ему сделается-то? Такому, эм, хитрожопому.
– Хо-хо! Это вы точно подметили. Вот прям в точку! Виконт… простите, но как вас зовут? Некрасиво как-то получается, вы моё имя знаете, а я ваше – нет.
– О, прошу простить меня, князь. Жнец виконт Дэ Морр.
– Постойте-постойте, – Фенсир резво поднялся, – Морр… я уже слышал это имя. Дом Ирдэна в Первуме, представительство Святой Инквизици здесь в Вудлене, и это только начало списка ваших подвигов! Вот это я понимаю, дал сдачи, так дал, – он сжал кулак и потряс им, – Честно, не ожидал, что выпадет честь познакомиться лично. К слову, вас много где разыскивают, и смею заверить, не для выражения благодарности. Подожди-ка. Ты сказал (Лихо он на Ты перешёл. Нет, я не против, просто наблюдение), Жнец? То есть, ты пожинаешь… Но это же невозможно!
– Вот тут Дима Билан с вами бы не согласился?
– Кто?
– Бард один, – отмахнулся я, – Да неважно. Давайте, лучше продемонстрирую, что возможно, а что – нет. Готовы?
– К чему? – растерялся Фенсир.
– Действительно. Как говорят мои товарищи и соратники, к такому быть готовым сложно…
Мгновение, и перед князем князем уже находился демон, окутанный клубами ниспадающей Тьмы, с пылающими холодным голубым пламенем глазами, мощными драконьими крыльями за спиной, и подрагивающим хвостом настоящего ксеноморфа!
А почему бы и нет, если можешь себе позволить? К тому же я обожаю фильм Чужие и считаю его одним из лучших, когда-либо выходивших на телеэкраны. Да, забыл добавить, что помимо крыльев, из-за спины вместо щупалец торчало четыре зазубренных лапы, напоминающие косило мимика.
– Демон? – спокойно спросил Фенсир, изогнув бровь, – Впрочем, чего-то подобного и следовало ожидать.
Вот это яйца у мужика! Да в них металла больше, чем на рудниках гномов. Не удивлюсь, если у него при ходьбе мелодия из Джинг белс играет. Только когда он развернулся за чаркой, я заметил, как от моей груди в ножны у него на поясе метнулся увесистый стилет.
А этот князь не так-то прост, оказывается. Я ведь даже не заметил, как и когда остриё его оружия оказалось напротив моего сердца. Это вам не тот жалкий и мерзкий Утор – наместник Уморья.
Со двора через распахнутое окно послышались возмущённые выкрики и бряцанье оружием. Ну что ещё там? Фенсир резко поставил чарку на столик и довольно резво оказался у окна.
* * *
– Инквизиция… ты пришёл вместо кого-то из них? – поинтересовался он не оборачиваясь.
– Есть немного, – признался честно.
– Гонец должен был что-то передать на словах или руками?
– На словах вполне возможно.
– Его тело смогут обнаружить?
– Тело? Думаю, нельзя обнаружить то, что не стало.
– Как так? – Фенсир оторвался от окна и пристально посмотрел мне в глаза, – Впрочем, неважно. И тебя, полагаю, никто не видел с ним вместе?
Я вспомнил про одну потрёпанную жизнью крысу, но здраво рассудил, что столь сомнительный свидетель отношения к вопросу не имеет.
– Всё так.
– Хорошо. Спрячься в комнате, дверь в которую скрыта за полоской красного гобелена. И постарайся не шуметь.
– Фенсир, какой в этом смысл, если меня видела вся твоя стража? – усмехнулся я.
– Моя стража, – выделил он, – Скажет то, что скажу им я! И давай быстрее, – после чего развернулся к распахнутому окну и крикнул, – Гантор! Да пропусти ты этих уже. Видишь же, им очень надо! Ты ещё здесь? – удивился князь, отвернувшись от окна.
– Исчезаю… – ответил я, разведя руки в стороны, и скрылся за гобеленом.
Полоса грубой ткани шириной порядка пятидесяти сантиметров, скрывала ещё более узкую скорее дверцу, чем дверь. Интересно, а если я бы был поупитаннее?
Дверца, к слову, оказалась примерно такой же и по толщине, не каждый сейф подобным похвастаться сможет. Открывалась бесшумно, а закрывалась настолько плотно, что возник закономерный вопрос – это же как надо постараться, чтобы тебя слышно стало?
Помещение, где я оказался, также мало чем отличалось от двери с прикрывающим её гобеленом – метр в ширину и два в длину. Стены обтянуты плотным тёмно-зелёным сукном с ромбовидным узором бурого цвета, на полу ворсистый ковёр аналогичного оттенка, в конце обтянутый кожей топчан и магический шар под потолком, источающий слабое желтоватое свечение.
В какой-то момент вспомнился «стакан» в армии, переоборудованный из бывшего туалета, и закралась мысль, что меня таким хитрым способом решили поймать и изолировать.
Это ощущение усилилось, когда до меня дошло, что дверь открывалась внутрь, а на её ровной поверхности отсутствуют хоть какое-то подобие ручек или выступов. Я начал напрягаться.
Неужели так и есть? Стены принялись давить, а внутри подниматься волна паники. Нет, это не было приступом клаустрофобии, это было осознанием, что я угодил в складно поставленную ловушку.
Первым порывом стало желание разворотить к херам одну из стен или же саму дверь. Затем решил просто порвать свиток и срыгнуть отсюда. И лишь после двух глубоких вдохов и выдохов, удалось взять себя в руки, пойти и сесть на топчан. И пяти минут не прошло, а уже на измену присел, тряпка.
* * *
– Кажется, поверили, – произнёс Фенсир, отворяя дверь, – Будешь выходить или тут понравилось?
На руку к ситуации с потерявшимся гонцом сыграло то, что он не сразу направился в замок, а по пути заскочил в трактирчик, где успел осушить чарку кислого пива и повздорить с какой-то компанией.
Что именно тот должен был донести до князя, представители Инквизиции так и не сообщили. Выяснив подробности, они по-английски покинули замок. Ну и пёс с ними, как сказал Фенсир.
Мы вернулись к камину, где под бокал просто божественного нектара (Так князь описал вино Цепесшей) между нами состоялся довольно затяжной разговор. На расспросы Фенсира, рассказал, конечно, не всё, но очень многое.
Даже этой информации хватило, чтобы он несколько раз вскакивал с кресла, допуская эпитеты, несвойственные манерам представителей благородного сословья. Я вообще заметил, что местная аристократия несколько отличается от моей картины её восприятия.
Взять, к примеру, герцога Шеакандэра Идэ Заара или графа Слаада Цэпесша – достаточно ярких представителей знати далеко не в первом поколении. Ладно я – «крестьянин» с грамотой о чине, позволяющий себе пренебрегать речевым фильтром, но они?
Что один, что второй, разговаривали так, словно портовых дев всех поимённо знали. Да, стать их было видно и невооружённым глазом, но вот манеры оставляли желать лучшего.
Возможно, причина крылась в окружении? И где-нибудь на официальном светском рауте имело место быть «сударыням», «вопиющей несправедливости», «моветону» и прочему, но вот в общении со мной…
Так, я не понял. То есть, причина во мне? Они говорили на языке, доступном моему восприятию, осознавая, что иное обращение непостижимо для босяка, взращённого в тракире? Ну, бред же? Это просто они недовоспитанные, вот и всё.