| Keating heard the cups on the table tinkling suddenly. | Китинг услышал, как на столе вдруг зазвенели чашечки. |
| He could not see the shaking of Heyer's body. | Он не мог видеть, как трясётся тело Хейера. |
| He heard a thin, glassy ringing in the silence of the room, as if the cups were trembling of themselves. | В тишине комнаты раздавался лишь лёгкий стеклянный звон, как будто чашечки тряслись сами по себе. |
| "Get out!" said Keating, raising his voice, not to hear that sound. | - Убирайтесь! - сказал Китинг, повышая голос, чтобы не слышать этого звука. |
| "Get out of the firm! | - Убирайтесь из фирмы вон! |
| What do you want to stay for? | Зачем вы хотите остаться? |
| You're no good. | Вы ничтожество! |
| You've never been any good." | Вы всегда были ничтожеством. |
| The yellow face at the edge of the table opened its mouth and made a wet, gurgling sound like a moan. | Жёлтое лицо на краю стола приоткрыло рот, издавая влажный булькающий звук, похожий на стон. |
| Keating sat easily, leaning forward, his knees spread apart, one elbow resting on his knee, the hand hanging down, swinging the letter. | Китинг сидел свободно, чуть наклонившись вперёд, раздвинув колени и опершись локтем на одно из них. Рука его свисала вниз, в ней болталось письмо. |
| "I ... " Heyer choked. | -Я... - У Хейера перехватило дыхание. |
| "I ... " | - Я... |
| "Shut up! | - Молчите! |
| You've got nothing to say, except yes or no. | Вам нечего сказать. Только да или нет. |
| Think fast now. | Думайте, и побыстрее. |
| I'm not here to argue with you." | Я тут с вами препираться не намерен. |
| Heyer stopped trembling. | Хейер перестал дрожать. |
| A shadow cut diagonally across his face. | На его лицо по диагонали упала тень. |
| Keating saw one eye that did not blink, and half a mouth, open, the darkness flowing in through the hole, into the face, as if it were drowning. | Китинг видел один немигающий глаз, половину открытого рта. Через эту дыру в полулицо втекал мрак, придавая ему ужасное выражение. |
| "Answer me!" Keating screamed, frightened suddenly. | - Отвечайте! - завопил внезапно перепугавшийся Китинг. |
| "Why don't you answer me?" | - Почему вы мне не отвечаете? |
| The half-face swayed and he saw the head lurch forward; it fell down on the table, and went on, and rolled to the floor, as it cut off; two of the cups fell after it, cracking softly to pieces on the carpet. | Полулицо покачнулось, и Китинг увидел, как голова рухнула вперёд. Она упала на стол, продолжила своё движение и рухнула на пол, как отрубленная. За ней упали две чашки, тихо разбившись на ковре. |
| The first thing Keating felt was relief to see that the body had followed the head and lay crumpled in a heap on the floor, intact. | Первым чувством Китинга было облегчение от того, что за головой последовало тело, которое неловкой и неподвижной грудой лежало теперь на полу. |
| There had been no sound; only the muffled, musical bursting of porcelain. | Не раздалось ни звука - только приглушённый музыкальный звон бьющегося фарфора. |
| He'll be furious, thought Keating, looking down at the cups. | "Он страшно разозлится", - подумал Китинг, глядя вниз на разбитые чашки. |
| He had jumped to his feet, he was kneeling, gathering the pieces pointlessly; he saw that they were broken beyond repair. | Он вскочил, опустился на колени, принялся без всякой надобности собирать осколки, поскольку сам видел, что склеить ничего не удастся. |
| He knew he was thinking also, at the same time, that it had come, that second stroke they had been expecting, and that he would have to do something about it in a moment, but that it was all right, because Heyer would have to retire now. | Он сознавал, что одновременно думает о том, что это было оно, то самое, второй удар, которого все ожидали, и о том, что ему, Китингу, надо немедленно что-то предпринять, но на самом деле всё в порядке - ведь теперь Хейер обязательно уйдёт в отставку. |
| Then he moved on his knees closer to Heyer's body. | Потом он на коленях приблизился к телу Хейера. |
| He wondered why he did not want to touch it. | Он ещё подумал - почему он не хочет дотрагиваться до Хейера? |
| "Mr. Heyer," he called. His voice was soft, almost respectful. | - Мистер Хейер! - окликнул он тихим, исполненным уважения голосом. |
| He lifted Heyer's head, cautiously. | Осторожно приподнял голову Хейера. |
| He let it drop. | И выронил её. |
| He heard no sound of its falling. | Звука падения он не услышал. |
| He heard the hiccough in his own throat. | Он услышал лишь собственную икоту, поднимавшуюся в горле. |
| Heyer was dead. | Хейер был мёртв. |
| He sat beside the body, his buttocks against his heels, his hands spread on his knees. He looked straight ahead; his glance stopped on the folds of the hangings by the door; he wondered whether the gray sheen was dust or the nap of velvet and was it velvet and how old-fashioned it was to have hangings by a door. | Он сидел возле тела, упираясь ягодицами в пятки, вытянув руки на коленях, и смотрел прямо перед собой. Взгляд его остановился на складках дверных портьер. Он задумался: серый налёт на портьерах - это пыль или ворс бархата? Бархат ли это вообще? Насколько вышли из моды дверные портьеры? |
| Then he felt himself shaking. | Потом он почувствовал, что трясётся. |
| He wanted to vomit. | К горлу подступила тошнота. |
| He rose, walked across the room and threw the door open, because he remembered that there was the rest of the apartment somewhere and a valet in it, and he called, trying to scream for help. | Он поднялся, прошёл по комнате и рывком распахнул дверь, потому что вспомнил, что где-то ведь есть и остальная часть квартиры, а в ней -слуга. Он начал звать его, стараясь кричать погромче. |
| Keating came to the office as usual. | Китинг пришёл в бюро как обычно. |
| He answered questions, he explained that Heyer had asked him, that day, to come to his house after dinner; Heyer had wanted to discuss the matter of his retirement. | Он отвечал на вопросы, объяснял, что в тот день Хейер пригласил его к себе после ужина, желая обсудить с ним вопрос о своей отставке. |
| No one doubted the story and Keating knew that no one ever would. | Никто в рассказе Китинга не усомнился, да никто, как он сам понимал, и не мог бы усомниться. |
| Heyer's end had come as everybody had expected it to come. | Конец Хейера пришёл именно так, как все и ожидали. |
| Francon felt nothing but relief. | Франкон ничего, кроме облегчения, не испытал. |
| "We knew he would, sooner or later," said Francon. | - Мы знали, что рано или поздно это случится, -сказал он. |
| "Why regret that he spared himself and all of us a prolonged agony?" | - Так стоит ли сожалеть о том, что он избавил себя и всех нас от затяжной агонии? |
| Keating's manner was calmer than it had been for weeks. | Китинг держался спокойнее, чем когда-либо за последние недели. |
| It was the calm of blank stupor. | Это было спокойствие полного оцепенения. |
| The thought followed him, gentle, unstressed, monotonous, at his work, at home, at night: he was a murderer ... no, but almost a murderer ... almost a murderer ... He knew that it had not been an accident; he knew he had counted on the shock and the terror; he had counted on that second stroke which would send Heyer to the hospital for the rest of his days. | Навязчивая, монотонная мысль преследовала его повсюду - на работе, дома, ночью в постели: "Я убийца... ну, почти убийца... почти убийца..." Он знал, что это не было несчастным случаем, его действия были рассчитаны на то, чтобы вызвать у Хейера потрясение и ужас. Он рассчитывал на этот второй удар, после которого Хейер окажется в больнице до конца своих дней. |
| But was that all he had expected? | Но разве он ожидал только этого? |
| Hadn't he known what else a second stroke could mean? | Разве он не знал, что ещё может означать второй удар? |
| Had he counted on that? | Он рассчитывал и на это? |
| He tried to remember. | Китинг постарался припомнить. |
| He tried, wringing his mind dry. | Он очень хотел припомнить, очень. |
| He felt nothing. | Он ничего не чувствовал. |
| He expected to feel nothing, one way or another. | Так или иначе, он ожидал, что не будет чувствовать ничего. |
| Only he wanted to know. |