| Three crystal chandeliers blazed over her Florentine ballroom, and when she looked up at Toohey the lights stood reflected in her eyes, making them a moist collection of sparks between heavy, beaded lashes. | Три хрустальные люстры сверкали в бальном зале флорентийского стиля, и, когда Кики взглянула на Тухи, свет застыл, отражённый в её глазах, и они влажно заискрились в бахроме её густо напудренных век. |
| "You say disgusting things, Ellsworth. | - Вы говорите отвратительные вещи, Эллсворт. |
| I don't know why I keep on inviting you." | Не знаю, почему я всё ещё приглашаю вас к себе. |
| "That is precisely why, my dear. | - Именно поэтому, дорогая. |
| I think I shall be invited here as often as I wish." | Я полагаю, меня будут приглашать сюда, когда мне этого захочется. |
| "What can a mere woman do against that?" | - Что может с этим поделать слабая женщина? |
| "Never start an argument with Mr. Toohey," said Mrs. Gillespie, a tall woman wearing a necklace of large diamonds, the size of the teeth she bared when she smiled. | - Никогда не спорьте с мистером Тухи, -произнесла миссис Гиллспай, высокая женщина с ожерельем из крупных бриллиантов, одинаковых по размеру с её зубами - она охотно демонстрировала и их, когда улыбалась. |
| "It's no use. | - Это бесполезно. |
| We're beaten in advance." | Мы проигрываем, даже не начав играть. |
| "Argument, Mrs. Gillespie," he said, "is one of the things that has neither use nor charm. | - Спорить, миссис Гиллспай? - возразил Тухи. - В этом нет ни пользы, ни очарования. |
| Leave it to the men of brains. | Оставьте это для умных мужчин. |
| Brains, of course, are a dangerous confession of weakness. | Ум не что иное, как опасное свидетельство слабости. |
| It has been said that men develop brains when they have failed in everything else." | Говорят, мужчины начинают развивать свой ум, когда терпят неудачу во всём остальном. |
| "Now you don't mean that at all," said Mrs. Gillespie, while her smile accepted it as a pleasant truth. | - Всё-то вы шутите, - произнесла миссис Г иллспай, в то время как её улыбка свидетельствовала о том, что она приняла слова Тухи за приятную для себя истину. |
| She took possession of him triumphantly and led him away as a prize stolen from Mrs. Holcombe who had turned aside for a moment to greet new guests. | Она с видом победительницы завладела им и отвела его в сторону как приз, украденный у миссис Холкомб, которая на минутку отвернулась, чтобы приветствовать новых гостей. |
| "But you men of intellect are such children. | - Но вы, умные мужчины, настоящие дети. |
| You're so sensitive. | Вы так чувствительны. |
| One must pamper you." | Вам надо потакать. |
| "I wouldn't do that, Mrs. Gillespie. | - Я бы не стал этого делать, миссис Гиллспай. |
| We'll take advantage of it. And to display one's brain is so vulgar. | Мы бы этим воспользовались, а выставлять напоказ свой ум так вульгарно. |
| It's even more vulgar than to display one's wealth." | Даже вульгарнее, чем выставлять напоказ своё богатство. |
| "Oh dear, you would get that in, wouldn't you? | - Боже мой, как вы всё тонко понимаете! |
| Now of course I've heard that you're some sort of a radical, but I won't take it seriously. | Нынче, как я слышала, вы считаетесь радикалом, но я не принимаю это всерьёз. |
| Not one bit. | Ни настолечко. |
| How do you like that?" | Как вам это нравится? |
| "I like it very much," said Toohey. | - Мне это очень нравится, - заверил Тухи. |
| "You can't kid me. | - Меня не проведёшь. |
| You can't make me think that you're one of the dangerous kind. | Не можете же вы заставить меня думать, что вы из опасных людей. |
| The dangerous kind are all dirty and use bad grammar. | Опасные люди все грязные и говорят очень неграмотно. |
| And you have such a beautiful voice!" | А у вас такой прекрасный голос. |
| "Whatever made you think that I aspired to be dangerous, Mrs. Gillespie? | - Что же вас заставляет думать, будто я тщусь стать опасным, миссис Гиллспай? |
| I'm merely - well, shall we say? that mildest of all things, a conscience. | Я просто являюсь - как бы это сказать? - той нежной вещью, которую называют совестью. |
| Your own conscience, conveniently personified in the body of another person and attending to your concern for the less fortunate of this world, thus leaving you free not to attend to." | Вашей собственной совестью, к счастью для вас, воплощённой в другом человеке и готовой принять на себя вашу озабоченность судьбой людей, чья доля менее завидна в этом мире. Так что вы сами уже свободны от этих забот. |
| "Well, what a quaint idea! | - Что за странная идея! |
| I don't know whether it's horrible or very wise indeed." | Я даже не знаю, ужасно ли это, или очень мудро. |
| "Both, Mrs. Gillespie. As all wisdom." | - И то и другое, миссис Гиллспай, как и любая мудрость. |
| Kiki Holcombe surveyed her ballroom with satisfaction. | Кики Холкомб с удовольствием обозрела свой бальный зал. |
| She looked up at the twilight of the ceiling, left untouched above the chandeliers, and she noted how far it was above the guests, how dominant and undisturbed. | Она взглянула на потолок, до которого не доходил свет люстр, и с удовольствием отметила, как он высок, какой он величественный и недоступный. |
| The huge crowd of guests did not dwarf her hall; it stood over them like a square box of space, grotesquely out of scale; and it was this wasted expanse of air imprisoned above them that gave the occasion an aspect of regal luxury; it was like the lid of a jewel case, unnecessarily large over a flat bottom holding a single small gem. | Толпа гостей не могла уменьшить размеров зала; он возвышался над ними как громадная четырёхугольная коробка, ни с чем не соизмеримая, и именно это впустую растраченное пространство, как бы втиснутое над залом, придавало всему видимость царской роскоши; потолок можно было сравнить с крышкой ящичка для драгоценностей, излишняя величина которой подчёркивает лежащий на его плоском дне единственный небольшой бриллиант. |
| The guests moved in two broad, changing currents that drew them all, sooner or later, toward two whirlpools; at the center of one stood Ellsworth Toohey, of the other - Peter Keating. | Гости двигались двумя меняющими направление потоками, которые рано или поздно прибивали их к двум водоворотам. В центре одного из них стоял Эллсворт Тухи, а другого - Питер Китинг. |
| Evening clothes were not becoming to Ellsworth Toohey; the rectangle of white shirt front prolonged his face, stretching him out into two dimensions; the wings of his tie made his thin neck look like that of a plucked chicken, pale, bluish and ready to be twisted by a single movement of some strong fist. | Вечерний костюм не шёл Эллсворту Тухи: прямоугольник белой манишки удлинял его лицо, как бы унося в двухмерное пространство; бабочка на тонкой шее делала её похожей на шею ощипанного цыплёнка - бледной, голубоватой и почти готовой к тому, чтобы её одним движением свернула чья-то сильная рука. |
| But he wore his clothes better than any man present. | Однако в его манере носить одежду было больше достоинства, чем у кого-либо из присутствовавших мужчин. |
| He wore them with the careless impertinence of utter ease in the unbecoming, and the very grotesqueness of his appearance became a declaration of his superiority, a superiority great enough to warrant disregard of so much ungainliness. | Он носил её с беспечной бесцеремонностью уродца. И сама гротескность его внешности становилась знаком его превосходства, превосходства настолько значительного, что он мог спокойно пренебречь такой мелочью, как внешность. |