| They said that it was preposterous, exhibitionist and phony. | Они считали, что дом абсурден, построен, лишь чтобы как-то выделиться, и в нём нет естественности. |
| They said: | Они говорили: |
| "My dear, imagine inviting Mrs. Moreland if you lived in a place like that! | "Дорогая, представьте себе, если бы вы жили в таком доме, посмели бы вы пригласить к себе миссис Морланд? |
| And her home is in such good taste!" | Ах, с каким вкусом построен её дом!" |
| A few were beginning to appear who said: | Начали появляться и немногие, кто говорил: |
| "You know, I rather like modern architecture, there are some mighty interesting things being done that way nowadays, there's quite a school of it in Germany that's rather remarkable - but this is not like it at all. | "Знаете, мне, пожалуй, нравится современная архитектура, ей сегодня удалось создать блестящие образцы. В Германии существует целое направление модернистов, и весьма интересное, но это совсем не похоже на них. |
| This is a freak." | Это уродство". |
| Ellsworth Toohey never mentioned the Enright House in his column. | Эллсворт Тухи в своей рубрике ни словом не обмолвился о доме Энрайта. |
| A reader of the Banner wrote to him: | Один из читателей "Знамени" обратился к нему с письмом: |
| "Dear Mr. Toohey: What do you think of this place they call the Enright House? | "Дорогой мистер Тухи, что вы думаете о здании, которое называется домом Энрайта? |
| I have a friend who is an interior decorator and he talks a lot about it and he says it's lousy. | У меня есть друг, он работает декоратором, и он много говорит об этом здании и считает его дрянью. |
| Architecture and such various arts being my hobby, I don't know what to think. | Архитектура и разные подобные искусства - моё хобби, а я не знаю, что и думать. |
| Will you tell us in your column?" | Вы расскажете нам об этом в своей рубрике?" |
| Ellsworth Toohey answered in a private letter: | Эллсворт Тухи ответил, но в частном письме: |
| "Dear friend: There are so many important buildings and great events going on in the world today that I cannot devote my column to trivialities." | "Дорогой друг, в мире сегодня строится так много важных зданий, происходит так много интереснейших событий, что я не могу занимать свою рубрику предметами тривиальными". |
| But people came to Roark - the few he wanted. | Но люди находили Рорка - те немногие, которые ему были нужны. |
| That winter, he had received a commission to build the Norris house, a modest country home. | Этой же зимой он получил заказ на строительство дома Норриса, скромной загородной резиденции. |
| In May he signed another contract - for his first office building, a fifty-story skyscraper in the center of Manhattan. | В мае он подписал ещё один контракт - на своё первое деловое здание, пятидесятиэтажный небоскрёб в центре Манхэттена. |
| Anthony Cord, the owner, had come from nowhere and made a fortune in Wall Street within a few brilliant, violent years. | Энтони Корд, его владелец, возник неизвестно откуда и создал за немногие блестящие и жестокие годы на Уолл-стрит целое состояние. |
| He wanted a building of his own and he went to Roark. | Ему было нужно собственное здание, и он обратился к Рорку. |
| Roark's office had grown to four rooms. | Контора Рорка выросла до четырёх комнат. |
| His staff loved him. | Служащие его любили. |
| They did not realize it and would have been shocked to apply such a term as love to their cold, unapproachable, inhuman boss. | Сами они этого не понимали и были бы страшно поражены возможностью применять такое понятие, как любовь, по отношению к своему холодному, не терпящему никаких личных подходов и человеческих отношений боссу. |
| These were the words they used to describe Roark, these were the words they had been trained to use by all the standards and conceptions of their past; only, working with him, they knew that he was none of these things, but they could not explain, neither what he was nor what they felt for him. | Именно этими словами они обычно характеризовали Рорка, именно этими словами их учили пользоваться по стандартам и идеологии их прошлого; однако, поработав с ним, они понимали, что эти слова не относятся к нему, но не могли бы объяснить, ни каков он на самом деле, ни как они к нему относятся. |
| He did not smile at his employees, he did not take them out for drinks, he never inquired about their families, their love lives or their church attendance. | Он не улыбался своим служащим, не приглашал их выпить, никогда не расспрашивал об их семьях, их любовных историях или вероисповедании. |
| He responded only to the essence of a man: to his creative capacity. | Он откликался только на одну способность человека - его творческие возможности. |
| In this office one had to be competent. | В его конторе человек должен быть специалистом. |
| There were no alternatives, no mitigating considerations. | Никаких вариантов, никаких смягчающих обстоятельств здесь не знали. |
| But if a man worked well, he needed nothing else to win his employer's benevolence: it was granted, not as a gift, but as a debt. | Но если служащий работал хорошо, ему не надо было больше ничего, чтобы заслужить благорасположение своего хозяина: оно предоставлялось не как подарок, но как долг. |
| It was granted, not as affection, but as recognition. | Оно было не знаком привязанности, но знаком признания. |
| It bred an immense feeling of self-respect within every man in that office. | И наконец, это способствовало огромному чувству самоуважения в каждом, кто с ним работал. |
| "Oh, but that's not human," said somebody when one of Roark's draftsmen tried to explain this at home, "such a cold, intellectual approach!" | - Но ведь это бесчеловечно, - воскликнул кто-то, когда один из чертёжников Рорка попытался объяснить это дома, - что за холодный рассудочный подход! |
| One boy, a younger sort of Peter Keating, tried to introduce the human in preference to the intellectual in Roark's office; he did not last two weeks. | Один из юношей, молодое подобие Питера Китинга, попытался заменить "рассудочный" подход "человеческим" в конторе Рорка. Он не продержался и двух недель. |
| Roark made mistakes in choosing his employees occasionally, not often; those whom he kept for a month became his friends for life. | Время от времени Рорк ошибался в выборе подчинённых, но не часто; те, кто проработал с ним больше месяца, становились его друзьями на всю жизнь. |
| They did not call themselves friends; they did not praise him to outsiders; they did not talk about him. | Они, конечно, не называли себя его друзьями, не расхваливали его посторонним, не говорили о нём. |
| They knew only, in a dim way, that it was not loyalty to him, but to the best within themselves. | Но они каким-то таинственным образом знали, что дело в их преданности не ему, но тому лучшему, что есть в них самих. |
| Dominique remained in the city all summer. | Доминик всё лето оставалась в городе. |
| She remembered, with bitter pleasure, her custom to travel; it made her angry to think that she could not go, could not want to go. |